Кустов, втянув голову в плечи, споро вскочил на ноги. Спесь с него сразу сняло.

— Ну, мужики, — чуть слышно прошептал Петрович, — теперь я понимаю, почему вы его в боссы выбрали. Да за такого шефа, который за своих постоять может, зубами, руками и ногами держаться надо. Это я вам по собственному опыту говорю.

Глеб поднял арбалет и собрал оставшиеся неиспользованными болты. Один оказался сломан — видать, кто-то прошелся по нему, остальные три целы и невредимы.

— Спасибо, — «гладиаторец» вернул оружие ведьмачке. — Он все-таки успел побывать в бою.

— Да, я видела. Ты держался молодцом.

Инари взъерошила слегка подсохшую и начинающую распушаться гриву волос, вытряхивая из нее клочки тины. Над бровью ведьмачки багровела крупная ссадина. Прорванная на плече футболка пропиталась кровью.

— Ну вот, всех исцелила, а свои раны что не лечишь?

— Не могу при всем желании. Да не обращай внимания — каких-то пара царапин. Скоро затянутся.

Иван между тем упорно щелкал зажигалкой, пытаясь раскурить сигарету, но у него ничего не получалось.

— Чтоб тебя…

Иван потряс зажигалку.

— Не выйдет, — сказала заметившая его манипуляции ведьмачка. — Здесь она просто не зажжется.

— Из-за тумана, что ли?

— Угадал.

— Изумительно! Еще пару дней тут проживем, и я курить брошу, — Иван раздраженно сунул обратно в карман зажигалку и сигарету и оглядел притихших подчиненных. — Если после всего случившегося кто-нибудь хочет пообедать, доставайте еду. Если нет, пошли дальше. До ночи мы — кровь из носа — должны попасть в деревню.

— А как же Наташа? — спросил Петрович.

— Ее здесь нет. Вы же сами видите. Не знаю, что случилось, но если Наталью затянуло в озеро, то со дна мы ее уже не достанем. Попробуйте покричать — может, она все-таки просто убежала и спряталась? Если не отзовется… что ж, очень жаль, правда.

Петрович и Тема кричали долго и безрезультатно. Наконец, оба сдались и затихли. «Гладиаторцы» разделили остатки мяса, прожаренного, но недоеденного утром, и сжевали их без малейшего аппетита. Сразу после обеда они двинулись в путь, слегка перестроив ряды. Теперь за ведьмачкой шел Петрович, и уже следом за ним поникший Кустов под неусыпным надзором Ивана.

Гать перевела их через озеро, и опять начались лягушачьи прыжки: с кочки на кочку, с кочки на кочку. Часам к четырем дня у самого горизонта в легкой дымке замаячили невысокие холмы, и «гладиаторцы» невольно прибавили шаг. Всем хотелось поскорее оставить за спиной проклятую трясину, однако осуществить это желание удалось только ближе к семи вечера. К тому времени над бочагами стал подниматься туман, и болота начали постепенно оживать. Что-то тяжело ворочалось среди зарослей рогоза и утробно булькало в затянутых ряской затонах, а пару раз с противоположной стороны топей доносился тонкий тоскливый вой, от которого по коже пробирал мороз. Похоже, Инари не ошиблась — хоулеры или не хоулеры, но кто-то за ними шел однозначно.

Вновь вступив на твердую почву, по уши грязные путники облегченно вздохнули и какое-то время смотрели друг на друга с блаженными улыбками. Все-таки они это сделали! Но Иван не дал отряду расслабиться, он снова гнал парней вперед, понимая, что надо торопиться, что до темноты они уже не успевают оказаться под защитой стен.

Краем уха слушая, как Князь за что-то распекает Тему, Глеб обернулся и бросил последний взгляд на коварное болото. Туман над обманчиво спокойной равниной уже успел сгуститься, сквозь него то здесь, то там маняще поблескивали синие огоньки. Зрелище завораживало, на него хотелось любоваться бесконечно… или подойти поближе. Глеб даже сделал пару шагов, прежде чем кто-то осторожно похлопал «гладиаторца» по плечу. Парень вздрогнул — у него было такое чувство, что его разбудили от крепкого глубокого сна. Черт его знает, сколько на самом деле прошло времени, но рядом с «гладиаторцем» осталась только ведьмачка, остальные уже успели куда-то деться.

— Это мертвые огни, — сказала Инари. — Лучше с ними не связываться: заманят в самое сердце трясины и вытянут все тепло. Так и будешь бродить среди них, пока стоит мир.

— Да ладно, — улыбнулся Глеб. Предупреждение ведьмачки при всем желании трудно было воспринимать всерьез. — Обычный болотный газ, не более того. При разложении органических остатков выделяется метан, вырывается на поверхность и воспламеняется. Курс химии средней школы.

— Как знаешь. Метан, значит, метан, — согласилась дроу, с трудом выговорив, кажется, незнакомое ей слово. — Но все равно не стоит туда ходить. Нам в другую сторону. Если ты налюбовался, то пора бы уже и в путь.

Глеб кивнул, поправил на плече сумку и зашагал следом за Инари по едва приметной стежке, взбирающейся на холм.

Основной отряд «гладиаторец» и ведьмачка догнали только метров через пятьсот. Стараниями Ивана спотыкающимся и раздраженно ворчащим путникам удавалось поддерживать более-менее бодрый темп ходьбы. Инари вновь заняла свое законное место во главе процессии, а Глеб, которому за день уже поднадоело служить арьергардом, хотел слегка потеснить Петровича. Однако его попытки были пресечены Князем на корню, и парень опять поплелся в хвост отряда — пасти молодых.

Теперь их путь лежал по открытой местности. Слабохолмистая равнина заросла высокой густой травой, по которой за этот год еще ни разу не проходилась коса сельского жителя. Деревья почти не встречались — так, отдельные кучки по три-пять калек. Их не то, что рощицами, лесопосадками назвать язык не поворачивался. Сгущались сумерки, и сгущались куда быстрее, чем хотелось бы путешественникам. Справа над самым горизонтом догорали последние отблески заката, слева наползала ночь, зажигая на небе первые звезды. По дальним лугам тянулись призрачные белесоватые полосы — садилась роса, забирая из воздуха дневное тепло. Окрестные просторы, не несущие на себе ни малейших признаков цивилизации, навевали жутчайшую депрессию и ощущение собственной ничтожности и затерянности в бескрайнем враждебном мире. В довершение всего за спиной опять завыли хоулеры, куда ближе, чем раньше. Дрожащий вой то почти стихал, то вновь усиливался, перемежаясь злым визгливым лаем. Инари, помнится, советовала в случае чего лезть на деревья… А что, интересно, делать, если их догонят сейчас, посреди чистого поля?

Словно уловив невеселые мысли Глеба, топающий впереди на расстоянии вытянутой руки от него Степаныч вдруг обернулся и на полном серьезе сказал:

— Передай дальше: все в порядке, осталось недолго.

— Кому? — не понял прикола парень. Он был завершающим в цепочке, позади — только примятая трава. Хоулерам, что ли, ему покричать?

— Без понятия. Мне сказали передать дальше, ну, я и передаю.

«Недолго» в понимании Инари — Глеб отчего-то ни капли не сомневался, что это она попыталась подбодрить остальных, — растянулось аж на полтора часа. Небо на западе погасло окончательно, взошла луна, бывшая в третьей четверти. Таким огромным и ярким «гладиаторец» ночное светило еще ни разу не видел. Луна сияла не хуже прожектора, от путников по траве тотчас же протянулись угольно-черные тени, плоскую вершину закрывающего им обзор холма словно залило молоком.

Путешественники взобрались на холм: ведьмачка крупными мягкими прыжками, остальные — спотыкаясь и путаясь в мокрой от росы траве. Там Инари остановилась, поджидая замешкавшихся людей. Далеко внизу, у подножия холма, рыбьей чешуей серебрилась в лунном свете спокойная речушка, рассеченная надвое горбатым мостом, а на противоположном берегу чернели низкие дома и длинная лента забора, опоясывающего деревню.

— Тугреневка, — коротко сказала ведьмачка, для особо непонятливых ткнув пальцем в нужную сторону.

— А почему так темно? — встрял неугомонный Пашка. — У них, что, отбой в десять вечера?

По всей деревне и вправду не было заметно ни единого огонька: ни освещенных окон — но это хотя бы можно было списать на позднее время, — ни фонарей около домов.