Имя Катена настолько возмутило Маскаро, что он в бешенстве сорвал с себя свою греческую шапочку и забросил ее куда-то в угол за бюро.
– И ты, Ортебиз, всерьез позволяешь себе говорить мне подобные вещи?
– А почему бы и нет?
Достойный директор конторы даже сорвал с носа очки. Он хотел поближе рассмотреть своего друга – до того невероятным показалось ему сделанное предложение.
– Ну, и что же тут удивительного? – вел свое доктор, – месяца два, как он перестал бывать даже у Мартена-Ригала…
– Ах, перестань! Твои шутки более, чем странны… Вспомни, как поступил с нами этот человек, которому мы помогли сделать карьеру. Теперь он богач, хотя и тщательно скрывает это!
– Ты думаешь?
– Если бы он сейчас был передо мной, я бы ему, как дважды два, доказал, что у него, по крайней мере, миллион!
Глаза доктора-весельчака вспыхнули.
– Неужели миллион? – спросил он.
– Да, если не больше! Он не то, что мы с тобой, Ортебиз. Мы все еще настолько глупы, что золото течет у нас между пальцами, как песок. Мы не отказывали себе в удовольствиях и капризах, а он все копил и копил!
– Ну, что ж, если он создан без желудка, без темперамента и без страстей…
– Это он-то?! Да он развратничает больше нас с тобой, вместе взятых, да-да! Пока, например, мы с тобой кутили, он за это время брал в свою пользу больше двадцати на сто! Сосчитай, сколько ему перепадет таким образом за год…
– За год? Ты меня утомляешь. Знаешь, я плохой математик. Полагаю, тысяч до сорока наберется…
– Ну, а теперь умножь эту сумму на двадцать лет, в течение которых он пребывал с нами в компании.
Но арифметика всегда была камнем преткновения для доктора; впрочем, чтобы доставить удовольствие другу, он попытался сложить…
– Сорок и сорок, – начал он рассчитывать с помощью пальцев, – это восемьдесят, затем еще сорок…
– В целом составит восемьсот тысяч франков, – подсказал ему Маскаро, – теперь клади на мою долю столько же – и выйдет, что мы миллион шестьсот тысяч франков пропустили мимо своего носа!
– Ужасно!
– Еще бы не ужасно! Теперь ты видишь, что Катен не может не быть богатым. Вот почему я его начал избегать: у нас отныне разные интересы. Он, пожалуй, не прочь по-прежнему получать свою долю, но рисковать он уже больше не желает. Вот уже два года, как он не предоставил нам ни одного дела. С тех пор, как он нажил деньги, ему везде чудятся опасности, и все его советы, как отрыжка сытых обедов.
– Но изменить нам он все-таки, надеюсь, не способен. Маскаро не ответил, продолжая размышлять.
– Да, пожалуй, ты прав, – ответил он, помолчав, – есть вещи, в силу которых он должен нас бояться. Он знает, что если один из нас сорвется, сорвутся и остальные двое. В этом наша гарантия, что он не предаст. Знаешь ли, какую штуку загнул он мне, когда мы в последний раз виделись? Он сказал, что пора нам закрыть свою лавочку и заняться чем-нибудь другим! Будто для нас, как и для него, успевшего набить карманы, могут существовать какие-то другие занятия! Для нас, для нищих! Ну, назови, Ортебиз, сумму своего капитала!
Достойный врач со смехом вытащил из кармана свое портмоне и начал считать…
– Триста двадцать семь франков, – весело произнес он, – а у тебя?
Но Маскаро не счел нужным прибегать к тому же способу доказательств, он ответил с кислой миной:
– Ну, я немногим дальше тебя уехал…
При этом тяжело вздохнул и как бы в наставление себе прибавил:
– А у меня, брат, есть еще так называемые «священные обязанности», от которых ты вполне свободен.
Доктор обернулся к своему приятелю, лицо его, чуть ли не впервые в жизни, омрачилось тенью заботы.
– Ах, черт возьми, – произнес он огорченно, – а я ведь думал, что ты миллионер и хотел даже у тебя занять несколько тысяч, в которых весьма нуждаюсь…
Волнение ученого врача весьма позабавило Маскаро.
– Успокойся, – насмешливо сказал он, – я могу их дать тебе… Всегда необходимо иметь в кассе семь или восемь тысяч.
Доктор вздохнул свободнее.
– Но это все, что мы имеем, весь наличный капитал нашей ассоциации, плод стольких усилий, трудов и многолетнего риска…
– Да, и нам уже не по двадцать лет…
В знак согласия Маскаро снова надел очки.
– Стареем, стареем, дружище, – продолжал он в том же печальном тоне. – Нам нужно дельце позначительнее. Не этими же крохами мы обеспечим себе будущее! Ведь сколько приносят нам наши занятия – четыре, пять тысяч в месяц! Содержание агентов слишком разорительно. А попробуй я заболеть завтра – вот все и стало…
– А ведь это справедливо! – согласился врач, холодея при мысли о подобном обороте дел.
– Стало быть, следует, во что бы то ни стало, сорвать сразу большой куш… Я уже не один год обдумываю, готовлю все нужные нити и пружины. Теперь ты понял, почему не с Катеном, а с тобой я хочу говорить об этом деле? Понял, зачем я битых два часа разъяснял тебе наше незавидное положение? У меня возникло два проекта…
– О, хотя бы один удалось привести в исполнение, и то бы неплохо!
– Разумеется. Вопрос лишь в том, хватит ли у нас наличного капитала, чтобы начать столь сложное и опасное дело? Подумай, прежде чем отвечать…
Тонкий аналитик в делах фривольного содержания, доктор Ортебиз был поставлен последним вопросом в весьма затруднительное положение. Он понимал, что смехом тут не отделаться и необходимо дать исчерпывающий ответ. Тем более, что их незавидное положение толкало к решительным мерам.
Именно на это более всего и рассчитывал Маскаро, ставя свои вопросы.
Закинув ногу за ногу, размышляя над двумя перспективами – средством в золотом медальоне и развеселой жизнью, – доктор Ортебиз всерьез задумался.
Облокотясь на спинку кресла, он, подобно полководцу, начал обдумывать план будущего сражения и подсчитывать собственные силы. Размышления эти, судя по всему, не привели его к отрадным выводам. И потому Маскаро, зорко следивший за ним, под конец и сам начал улыбаться.
– Надо полагать, что мы одолеем! – после долгого молчания резюмировал доктор Ортебиз. – Однако, надо сознаться: у твоих проектов есть весьма опасные стороны. Мало-мальски неверный шаг может затащить нас в преисподнюю. Это одна сторона медали. Другая же – если мы будем ждать только верных, безопасных дел, то, пожалуй, подохнем с голоду. В этом деле из ста – двадцать против нас. Но зато восемьдесят, бесспорно, за нас! На таких условиях можно начинать дело, в особенности, когда за спиной ничего, кроме нужды, нет. Нужно начинать, мой друг! Начинать и начинать!
Приподнявшись, он подал руку своему приятелю и прибавил:
– Я весь твой и пойду за тобой, куда угодно!
Это решение ободрило Маскаро, ведь сомнения все-таки закрадывались в его душу. Но если рядом человек, готовый разделить с вами все опасности, это не только большое подспорье, но и сила, которая помогает действовать с утроенной энергией.
– Все ли ты проверил и взвесил? – осведомился он еще раз, – из двух моих предприятий ты знаешь одно – маркиз Круазеноа…
– Да, знаю.
– Что же касается другого, в котором фигурирует герцог Шандос, там еще нужны многие необходимые условия для успеха. Так, например, в жизни герцога и герцогини есть обстоятельство, скрывающее одну крупную тайну. Мне кажется, я угадал эту тайну. Все подозрения, мне кажется, неопровержимы, но для ведения нашего дела мало одних подозрений. Нужна полная и незыблемая уверенность, а также улики.
– Ну, уж это твое дело, я же со своей стороны согласен на все.
Чтобы избавиться от скучных тем, доктор уже был готов дать согласие на все, но он жестоко ошибся: Маскаро только начал приступать к сути дела.
– Итак, возвратимся к этому юноше, который должен служить орудием в нашем деле. Поговорим о Поле Виолене, которого я принимал сегодня здесь…
Ортебиз встал, побродил по комнате и сел напротив своего друга. Помолчав, он произнес:
– Я думаю, этот мальчик имеет все то, что нам нужно, подобный экземпляр нужно ценить. Он дитя свободного брака и, притом, из числа тех ублюдков, которые всегда воображают себя не иначе, как сыновьями королей. Имя отца ему не известно, а это дает ему пищу для множества предположений. Он одинок, а значит, открыт нашему влиянию. К тому же, он беден, правда, чуть глуповат, но зато обладает некоторым блеском и красноречием в разговоре. Главное же его достоинство – он очень хорош собой. Одно только…
