Большая часть десятников, мастеров и инженеров предпочитала жить отдельно от рабочих, в Версале, став на постой к местным жителям, которые были рады лишним деньгам. Несмотря на тяжелые налоги, в жизни этих людей наметились кое-какие перемены к лучшему, особенно тех, кто был занят на строительстве в Версале и в Лувре, где также проводилась коренная реконструкция. Говорили, что королем владели две страсти. Если он не воевал, то на него нападала строительная горячка, потому что даже Париж не избежал этой волны перестроек и перепланировок. По замыслу короля, великая нация должна была иметь подобающую ее статусу столицу, и в самом центре города началась прокладка нового, широкого проспекта, прославившегося затем на весь мир как Елисейские поля.
Жанне было на руку то, что Тео стал работать на строительстве дворца. Будучи чрезвычайно занятой изготовлением вееров, хозяйственными хлопотами, а больше всего воспитанием дочери, она, тем не менее, получала теперь сведения о жизни и нравах королевского двора из первых рук. Довольно скоро всем стало очевидно, что идет не просто расширение уже имеющегося особняка, но создание нового, грандиозного по своим масштабам дворцового комплекса. У местных жителей теперь вошло в привычку после воскресной мессы прогуливаться на стройку и оценивать успехи строителей, достигнутые за истекшую неделю. Среди них всегда находилась и Жанна, державшая на руках Маргариту. Они ходили одни, без Тео, который говорил, что стройка осточертела ему за ту неделю, что он там гнул спину, и удалялся в деревенскую харчевню, чтобы поболтать с друзьями за стаканчиком.
Как только Маргарита научилась твердо стоять на ногах без посторонней помощи, Жанна позволила ей подбирать все, что случайно падало с длинного стола, за которым она делала вееры. Девочка играла с поломанными палочками и тряпичной куклой, которую она таскала за собой повсюду.
Когда она немного подросла, то научилась смешивать составные части клея, изготовлявшегося по рецепту, хранившемуся в глубокой тайне и доставшемуся Жанне от ее бабушки, которая также занималась этим ремеслом. При правильном применении он не оставлял никаких следов на самой тонкой ткани, когда она прикреплялась к палочкам. Горшок с варившимся клеем стоял на жаровне, и от него исходил противный запах, контрастирующий с изящным искусством веерщицы. Иногда Жанне доставляли коробку с очень красивыми причудливыми палочками, покрытыми лаком, с просверленными внутри отверстиями, куда нужно было продевать ленточки или шнурки. У Маргариты были ловкие пальчики, и в неполных шесть лет она неплохо управлялась с этой работой.
Близился шестой день рождения Маргариты. Эта дата пришлась на рабочий день недели, но, поскольку Жанна выполнила все заказы и уже отправила их, а новые заготовки еще не поступили, у нее оказалось немного свободного времени! Тогда Тео предложил Жанне сходить с Маргаритой в зверинец, находившийся в парке дворца, где Тео работал на строительстве нового вольера. Туда недавно прибыла очередная партия диковинных зверей из заморских стран. Короля в версальской резиденции не было, но даже если бы он и был, лицам из третьего сословия не возбранялось наслаждаться прогулками по замечательному, ухоженному парку. Все, что от них требовалось, — не создавать помех рабочим, которые трудились над перепланировкой парка под руководством известного проектировщика Ленотра.
Посещение парка всегда доставляло Жанне удовольствие. Причем больше всего ее привлекали не скульптуры, не фонтаны, которые включались только тогда, когда в резиденции находился король, и не дорогие апельсиновые деревья, стоявшие в кадках с особой землей, а цветники и клумбы разнообразных форм и размеров, которые напоминали сложные вышивки, сделанные искусными мастерицами. Каждый цветок гармонировал с растущим рядом. Говорили, что Ленотр мог распознать, где был посажен не на свое место цветок анютиных глазок или случайно пропущен листок, когда подстригали декоративные кустарники, словно этот листок был веткой дерева, выступившей из кроны. Маргарита была очарована вечнозелеными деревьями, имевшими пирамидально-коническую форму, которые располагались ровными рядами, как солдаты по стойке «смирно», вдоль тропинок, пересекавших цветники. В этот день она затеяла с мамой игру в прятки.
Спустя некоторое время они вышли на тропинку, которая проходила по искусственному ландшафту, имитировавшему настоящий лес, и заканчивалась у берега озера, поверхность которого ослепительно сверкала под яркими лучами солнца. Именно там находился зверинец, вольеры которого занимали значительную площадь. Тео, которому вместе с несколькими работниками поручили временно приглядывать за зверями, в этот момент сделал перерыв на обед. Он провел жену и дочь перед всеми клетками, одновременно уплетая за обе щеки ломоть хлеба с сыром.
На Жанну произвели большое впечатление красивые, удобные вольеры, где важно разгуливали слон, дюжина верблюдов, несколько страусов и, сбившись в плотную кучу, стояли какие-то животные, по виду похожие на овец. Она медленно следовала за мужем, который нес Маргариту на руках, чтобы та не испугалась необычных животных по ту сторону решетки из железных прутьев с позолоченными шишками. Однако его опасения оказались напрасными. Маргарита проявила исключительный интерес и часто задавала вопросы.
Она радостно взвизгнула при виде слона, а перед клеткой, где содержались разноцветные экзотические птицы, притихла и, встав на цыпочки, долго разглядывала фламинго, туканов и райских птичек, попугаев (австралийских и обычных) и колибри. Маргарита решила, что если ей удастся стать такой же мастерицей, как и мать, то на ее веерах всегда будут красоваться эти прелестные птички, в полете или на ветке цветущего дерева.
Будучи ребенком, она предпочитала делать вееры для детей. Она сидела рядом с матерью за столом, болтая в воздухе ногами и сосредоточив все внимание на работе. Маргарита никогда не испытывала зависти к маленьким девочкам из более обеспеченных семейств, для которых предназначались вееры. Какое-то странное чувство, нечто вроде ожидания чуда, воспитанное в ней матерью, пронесло ее через все разочарования и неприятности детства и отрочества. Маргарита не могла выразить свои ощущения словами, но ей казалось, что все это — мелочи, которые не могут помешать следовать предначертанным свыше путем. Она все время чувствовала, что находится на расстоянии шага от чего-то прекрасного и неизвестного. Инстинкт подсказывал ей, что со временем мать раскроет этот секрет, но пока эта высокая и волнующая тайна укрепляла и обогащала их взаимную привязанность.
Несмотря на прилежание в работе, Маргарита отличалась сложным и непокладистым характером. Частенько наружу пробивались упрямство и своеволие, унаследованные от обоих родителей. Жанна уделяла огромное внимание длинным каштановым волосам дочери, без конца мыла и расчесывала их. Кроме того, она постоянно мыла в корыте и саму Маргариту, хотя, как было известно девочке, никто в деревне не заботился так о чистоте своего тела. Эти нудные процедуры время от времени приводили ее в бешенство.
— Если бы ты была дамой при королевском дворе, то тебе пришлось бы принимать такие ванны ежедневно, — таков был обычный ответ ее матери. — Мыться раз в неделю зимой и два раза летом — не слишком часто для маленькой девочки, живущей под этой крышей.
Маргарита стала замечать, что мать то и дело ссылается на обычаи королевского двора. Казалось, эта огромная масса камня, медленно вздымающаяся вверх, околдовала ее. Никто из деревенских подружек Маргариты не ходил так часто смотреть на строящийся дворец со своими родителями, как она с Жанной. Однако эти воскресные прогулки в королевское поместье никогда не утомляли ее, хотя с другим ребенком дело, возможно, обстояло бы иначе. И причина была в том, что каждый раз Жанна рассказывала ей какую-нибудь новую легенду или предание, связанное с этим местом, или историю, основанную на последних слухах. Иногда в своем сочинительстве она использовала свежие сплетни, принесенные Тео. Несмотря на полное отсутствие какого-либо образования, Жанна обладала подлинным даром слова, и созданные ею образы были достаточно яркими, чтобы воздействовать на воображение маленькой Маргариты. Этот дар был сродни ее прирожденной способности к рисованию, позволявшей изображать пейзажи с убедительной достоверностью. Прирожденный талант Жанны к живописи находился в зачаточном состоянии, а при иных обстоятельствах, получив должное развитие, он мог бы решительно изменить жизнь этой женщины, принеся ей славу и материальное благополучие.
