— «И сейчас он наверняка сидит у меня в яме. Не отдам его! А то ещё прибьёт…»-рассуждал я.

Но молодой прапорщик при всём своём ущербе в особо крупных размерах оказался вполне миролюбивым добрячком. И просил он меня только об одном…

— Алик! Да я с ним просто поговорю ещё разик! — убеждал меня потерпевший прапорщик. Это точно он взял, я Богом клянусь! Может сам отдаст… По своей воле… Я его попугаю немного, что ротный Денисов завтра военную прокуратуру подключит. Может подействует.

Я сильно колебался, не желая неприятностей ни солдату арестованному, ни самому себе. Прапора конечно было жалко, но ведь он сам прокололся… Воровство случается и на войне. Но со всеми такое может случиться… Может действительно сам отдаст… Ведь прокуроры долго мусолить не будут свои бумажки…

После короткого раздумья я решил согласиться на беседу прапора с арестантом, но поставил жёсткие условия.

— Хорошо! Но сейчас пишешь мне расписку, что взял его для мирного урегулирования… И обязуешься не причинять ему телесных повреждений. При возвращении я сам его осмотрю и если что-то обнаружу… Синяки, ушибы или ссадины, то сам напишу рапорт… Согласен?

— Да ничего с ним не будет! — моментально согласился прапор. — Напишу тебе всё, как ты скажешь.

Такое его поведение вселило в меня некоторую уверенность в том, что солдату не будет причинён физический ущерб. Мы пошли ко входу в караулку, где мне вынесли по просьбе мою офицерскую сумку. При свете лампочки прапорщик написал нужную мне расписку. Причём слово в слово под мою диктовку и очень разборчивым почерком. Всё подытожила его подпись…

Подозреваемого растолкали и вызвали наверх. Увидев пострадавшего прапорщика, он естественно не хотел с ним никуда идти. Но мнение бойца уже мало кого интересовало. Прапор для пущей надёжности взялся мёртвой хваткой за рукав солдата и они быстро скрылись в темноте по направлению к третьей роте.

Через час они должны были возвратиться и я ждал этого момента в большом нетерпении…

Но они прибежали… Вот именно прибежали! И через тридцать минут… Счастливый прапорщик был на седьмом небе…

— Вернул! Почти всё! Только двухсот тысяч не хватает… Говорит, что на водку потратил. Гадёныш… Ведь в земле всё зарыл. Около бани…

Такой поворот разумеется был приятен. Всё стало на свои места. Но меня интересовало другое…

— Тебя били? — спросил я бойца, внимательно глядя ему в глаза.

— Н-не-е-ет-т. — с некоторой дрожью в голосе ответил он.

Вид у него был подавленный и измученный. В глазах стояли слёзы…

Я чувствовал, что он не врал мне. Но всё-таки приказал ему:

— Заходи в караулку! Раздевайся!

— Алик! Да ты чо?! — расхохотался прапор, ещё балдеющий от своего внезапного счастья. — Да не бил его никто…

Вороватый солдат тоже помотал головой:

— Не би-ли ме-ня.

— И ничего плохого не делали? — недоверчиво спросил я и опять посмотрел ему в глаза.

— Ни-че-го… — ответил он и опять затряс головой.

— Да я же говорю, что ничего не было… — вмешался прапорщик. — А завтра мы его отсюда заберём. Ротный приказал…

— Ну, ладно. — сказал я и потом приказал своему караульному. — Опускайте лестницу. Пусть он вниз сойдёт…

Когда солдат оказался на дне ямы и лестницу вытянули наверх, радостный прапорщик стал со мной прощаться. Я уже вернул ему расписку, которую он тут же поджёг зажигалкой и бросил догорать на землю.

— Ну, вот и всё! — облегчённо вздохнул он. — Чики-пики… А то мне моя невеста не простила бы…

Я молча пожал ему руку и ещё смотрел ему вслед. Теперь он чувствовал себя легко и свободно. Шёл он твёрдой походкой… Не то, что раньше…

Когда он отошёл метров на двадцать, я внезапно спросил его вдогонку:

— Так что же было?

Прапорщик услышал мой голос, резко развернулся и быстрым шагом вернулся ко мне. Довольный своей жизнью он наклонил голову к моему уху.

— ТА пятьдесят семь! — полушепотом выдохнул он.

— Как это? — не понял я сначала. — Телефоном что ли?

Но тяжеленным аппаратом бойца-вора не били.

— На телефон его «посадили»! — продолжал признаваться прапор. — Один крокодильчик за язык, а вторым залупу прищемили… Ну, и прокрутили ручку пару раз… И всё!.. Сам сознался…

— Ах, вы, живодёры… — разочарованно произнёс я. Тогда всё понятно…

— Алик! А хули нам оставалось делать? — усмехнулся потомок папаши Мюллера. — А если бы его отсюда увезли? Он бы никогда сюда не вернулся и денежки просто сгнили в земле. А если бы его прокуроры раскрутили? Кому они достались бы?…

— Понятно. — сказал я. — Ну, ладно. Всё нормально…

Потенциальный жених, осчастливленный обычным военным телефоном, скрылся во мраке ночи. Я вернулся за своё место и ещё с полчаса пребывал в непонятном мне настроении. Вроде бы помог молодому прапорщику вернуть его же деньги, заработанные здесь потом и нервами… А с другой стороны, солдатик подвергся пытке электротоком…

«Чуть было не назвал его невинным солдатиком! Сам же и виноват… И как только я не догадался заранее?»

Предназначенный для связи в полевых условиях военный телефонный аппарат ТА-57 имел сбоку небольшую ручку, которая при вращении передавала крутящий момент на маломощный генератор, в свою очередь вырабатывавший электрический ток. Его-то и хватало на то, чтобы на другом конце телефонного провода загудел другой аппарат ТА-57. Благодаря этому электротоку подзаряжалась аккумуляторная батарея, которая создавала всё необходимое для нормальной телефонной связи. Создаваемое генератором электрическое Напряжение не превышало и тридцати вольт. А сила тока мне даже и не была известна…

Но кое какой жизненный опыт в данной области у меня уже имелся. Поскольку мне очень даже хорошо запомнилась шуточка командира взвода связи Лёхи Петракова, когда он предложил мне «просто подержать» два оголённых провода… Невинненько торчащих из военно-полевого телефона! Лично мне тогда хватило и одного поворота ручки… И всё равно сила тока мне осталась неизвестной. Однако по этому поводу я почти не переживал и на подобные опыты меня больше не тянуло.

А сейчас мне пришлось убедиться в том, что сила тока в этом телефонном аппарате всё-таки огромная… Поскольку моментально развязала язык чрезвычайно упёртому солдату, который уже отсидел на «губе» почти шесть суток и которому всё ещё было чем рисковать… Да и молодой прапорщик очень хорошо знал, ради чего он идёт на это…

Один я ничего не знал… И это меня огорчало, поскольку никогда не хотел быть обманутым… А тем более крайним.

«Ну и ладно! Всё же обошлось! А война ведь всё спишет… Или почти всё… Но в следующий раз… Вот фигушки им всем!»

Сейчас я очень искренне надеялся на то, что подобного этому «следующего раза» больше никогда не будет. Пусть они между собой сами разбираются, причём без любого моего участия… А то мало ли что…

Затем я достал тетрадь и ручку из офицерской сумки, некоторое время пытался пристроить её на своём столике, но из-за ограниченности пространства был вынужден поставить «планшет» на пол. На чистом листе написал четыре слова: «Здравствуй, моя длинноногая радость!»… И надолго задумался…

Мою Любовь (и именно Любовь с большой буквы!) звали Еленой, что с древнегреческого переводилось как Прекрасная… И она…[21]

И вот мои сладострастные мечтания оказались прерваны грубым стуком в дверь. Я медленно закрыл тетрадь с наполовину исписанным листом, отложил ручку и кивнул головой караульному, чтобы он впустил стучащего…

Солдат отодвинул засов, после чего чуть приоткрыл дверь… И тут… В караульное помещение ворвался «УЖАС, летящий на крыльях ночи»… То есть легендарный Чёрный плащ… То бишь замполит нашего батальона майор Чернов!

Он недаром обладал этими титулами! И вот в половине второго ночи ЧП приволок очередного пойманного только им коварного монстра. И почему-то именно к нам в караулку! Наверняка для того, чтобы мы окончательно спасли мир посредством стопроцентного умерщвления этого злодея! В то время как «майор Ужас» будет продолжать свою ночную охоту…