— Я повторяю — навсегда.

— Это может иметь очень серьезные последствия. Я еще не знаю, как взяться за дело, но тут всегда есть риск потерпеть провал. Опасность в том, что Агриппина может заподозрить тебя в намерении погубить ее сына. Она обвинит именно тебя.

— Изыщи способ, чтобы я никоим образом не была замешана в этом деле. Я полностью доверяю тебе, Нарцисс, и уверена, что у тебя все получится… ради любви ко мне, — добавила она, сама развязывая наконец свой пояс.

День уже клонился к вечеру, когда Нарцисс покинул Мессалину, чтобы возвратиться к себе домой, в Палатинский дворец. Подходя к форуму, он увидел, что там собралась толпа и слушает оратора, с жаром говорившего, стоя на трибуне. Нарцисс сошел с колесницы и, протиснувшись сквозь толпу, узнал Азиния Галла, внука Азиния Поллиона, знаменитого оратора и историка, покровителя Вергилия и Горация, друга Августа. Мать Азиния Галла, Випсания Агриппина, была дочерью великого Агриппы, соратника Августа, и Август выдал ее замуж за своего приемного сына Тиберия; вторично она вышла замуж за сына Азиния Поллиона.

— Римляне! — громко и отчетливо говорил Галл, — я повторю вам вслед за Корвином, внуком консула Валерия Мессалы: с тех пор как Тиберий узурпировал власть римского народа, все мы живем в страхе. Никто из нас не ведает, получит или нет, прежде чем наступит новый день, цезарев приказ предать самого себя смерти. Так погиб мой отец, несправедливо казненный Тиберием, — и он не единственный, кого постигла эта участь. Надо ли напоминать вам все преступления, в коих был повинен Калигула, и пришлось даже пойти на убийство, чтобы избавить мир от этого безумца! А сам Клавдий разве уже не лишил жизни многих римлян, начиная с сенатора, отчима императрицы? Простое подозрение, основанное на клевете, может привести к казни любого из нас, и мы не сможем защитить себя в законном суде. Так избавимся же от правящей семьи! Пусть Клавдий вернется к своим ученым занятиям, а мы выберем человека мудрого и добродетельного, чтобы вручить ему консульскую власть.

Одобрительный ропот прокатился по толпе, как вдруг какая-то женщина, без сомнения сторонница Клавдия, воскликнула:

— Ecce asinus in tegulis, вот осел на крыше, который предлагает нам посягнуть на власть! Ex gallo ova! Ему невдомек, что от петуха можно получить только петушиные яйца!

Собравшиеся на площади расхохотались на выкрики женщины, прибегнувшей к игре слов, поскольку имя Азиния Галла почти буквально означает «осел» и «петух».

Нарцисс поспешил вернуться во дворец, где встретил префекта претория; он рассказал ему о том, какую речь он только что слышал на площади, и посоветовал арестовать подстрекателей. Он шел по залам дворца, когда увидел Палланта, идущего ему навстречу.

— Нарцисс! Куда же ты исчез? — обеспокоенно спросил его приятель. — Цезарь велит искать тебя повсюду. Ты ему нужен. Только что прибыл посланник сирийского легата. Император в данный момент совещается с Луцием Вителлием, Посидом и Каллистом. Поторопись присоединиться к ним.

Клавдий, прихрамывая, ходил взад и вперед по кабинету; советники огорченно смотрели на него.

— Но в конце концов, чем занят Нарцисс? — в отчаянии прошипел император. — Куда он исчез? Невероятно, что его уже столько времени не могут найти!

— Цезарь, — выступил вперед Вителлий, — может, ты примешь решение, не дожидаясь его мнения?..

— Мне важно знать, что он обо всем этом думает. К тому же только он один способен составить письмо Вибию Марсу.

— Ты звал меня, божественный Клавдий, и вот я здесь, — проговорил Нарцисс, входя в кабинет.

— Нарцисс! Наконец-то! Где же ты пропадал?

— На форуме, где был на страже интересов и жизни цезаря. Азиний Галл и Статилий Корвин выступали с речью перед толпой, пытаясь поднять против тебя народ.

— Против меня? — встревожился Клавдий. — Но чего они хотят?

— Вернуть тебя на положение частного лица и поставить во главе империи угодного им человека, — ответил Нарцисс.

Услышав это, Каллист рассмеялся:

— Мы все знаем этого Азиния Галла. Слова «осел «и «петух», слившиеся в его имя, на редкость подходят ему. Не думаю, чтобы он мог быть тебе опасен, божественный Клавдий.

— Я вовсе не Галла опасаюсь, — ответил император. — Я скорее думаю о Статилии Корвине. Меня удивляет, что двоюродный брат императрицы замышляет заговор. Если он ввязался в такое дело, значит, у него есть мощная поддержка. Я хотел бы сам его допросить. Но сейчас, Нарцисс, я позвал тебя для другого. Садись, нам надо поговорить о делах в Сирии и Армении, и возьми тростник. Мне необходимо ответить сирийскому легату, который предлагает отправить к нему царя Митридата. Он находит, что настал благоприятный момент, чтобы помочь царю вернуться на армянский трон. Я желал бы, чтобы он со всеми подробностями описал мне положение в Парфии, а мы подумаем, сможем ли помочь Митридату вернуть царство, которое он завоевал при Тиберии и которое у него отнял Калигула, посадив его в Риме под стражу. Что ты об этом думаешь?

Нарцисс не замедлил с похвалой отозваться о том, что он называл «мудростью цезаря», и помог составить послание Вибию Марсу. Потом он постарался как можно скорее проститься с императором, поскольку, даже составляя письмо сирийскому легату, он не переставал думать о весьма щекотливом и опасном поручении, данном ему Мессалиной.

Рим уже давно окутала ночь. Императорский дворец потонул во мраке, лишь несколько светильников горело в галереях и помещениях стражи. Можно было, однако, заметить приглушенный свет, движущийся по коридорам и портикам в направлении жилища Нарцисса. Свет остановился возле двери в его комнату. В дверь тихонько постучали, и ее открыл сам Нарцисс. На пороге стояли два человека огромного роста, похожие на гладиаторов. Нарцисс впустил их в комнату и, оглядевшись кругом, запер дверь.

— Время подходящее, — шепотом сказал он. — Вы должны действовать быстро и бесшумно. Потом я выведу вас из дворца через потайную дверь. Вот половина обещанной суммы. Другую получите тогда, когда все будет сделано. Где комната, знаете?

Мужчины кивнули.

Нарцисс добавил:

— Мать спит в соседней. Смотрите, не разбудите ее. Это вам.

Один из мужчин взял мешочек с золотыми монетами, после чего они сразу же удалились.

Агриппина и ее сын часто останавливались в Риме по пути в Антий, где они жили. Прийдя в портик, куда выходили покои, в которых Клавдий поселил их, мужчины загасили светильники и остановились перед дверью в комнату Луция. От Нарцисса они знали, что вход из комнаты ребенка в ту, где спала Агриппина, закрыт простым занавесом. Действовать предстояло быстро и в полной тишине.

Дверь бесшумно отворилась. Светильник, подвешенный к треножнику, бросал мерцающий свет на постель, в которой спал ребенок. Судя по размеренному дыханию, сон его был глубок. Человек, шедший впереди, знал, что нужно успеть задушить ребенка, пока он не проснулся. Его сообщник встал возле занавеса на входе в спальню Агриппины, чтобы преградить ей путь, если она попытается войти, а убийца тем временем склонился над ложем и откинул одеяло, чтобы лучше видеть свою жертву. Он приблизил раскрытые ладони к тонкой шейке мальчика, как вдруг какое-то шипение приковало его к месту: прямо перед ним на стоящем у изголовья ларце подняла голову змея. Сообщник, тоже увидевший змею, выхватил из-за пояса кинжал:

— Быстро души, я убью ее…

— Юпитер против нас… — пробормотал другой.

Он положил руки на шею ребенка, но они так сильно дрожали, что он не мог сдавить горло, и Луций, быстро проснувшись, закричал. Сообщник одним ударом кинжала снес змее голову, но вдруг их охватила паника, и оба бросились наутек, меж тем как Агриппина, разбуженная криками, устремилась в комнату сына. Сев на постель Луция, она взяла его на руки и, лаская, ощупывала, чтобы убедиться, что он цел и невредим. Когда появилась стража, обоих наемных убийц уже не было и следа. Ребенок рыдал над своей бедной змеей, пятнистое тело которой лежало в самом плачевном виде на ларце, возле корзинки, где находилась ее нора.