Но его крики остались без ответа. Он беспомощно наблюдал через армированное стекло двери, как она решительно удалялась по тротуару, пока наконец не перешла на бег.

– Тук, тук. – С этими словами в кабинет вошла Лейси, но тут же смешалась и умолкла, увидев, как вздрогнул сидевший за рабочим столом Бобби.

У него было хмурое и настороженное лицо, напрягшиеся плечи, телевизор работал с выключенным звуком на канале местных новостей. Бобби казался разъяренным, а может быть, уязвимым. Хотя Лейси решила, что последнее не очень-то вяжется с этим человеком, и вообще отказалась от такого предположения, когда он вслух отреагировал на ее появление:

– Какого черта вы здесь делаете?

– До этого, помнится, вы говорили, что это мой кабинет.

Сидя в удобном вертящемся кожаном кресле, Бобби вперил в нее тяжелый, холодный взгляд. Это продолжалось несколько долгих, мучительных секунд, после чего он рывком поднялся с кресла.

– Настало время прояснить некоторые вещи.

Такое начало не сулило ничего хорошего.

– По всей видимости, мне придется терпеть ваше присутствие, но это мой кабинет. Это мой рабочий стол. – Бобби пошарил в нижнем ящике стола, обнаружил свою любимую кружку «Сладкая штучка» и со стуком водрузил ее на стол, напоминая пометившего свою территорию пса. Он улыбнулся, потом указал на угол комнаты. – Вы же можете пользоваться этим.

Под «этим» подразумевался расположенный рядом с тренажерами и грудой гирь маленький деревянный столик, заваленный разной спортивной атрибутикой Бобби Мака, и деревянный же стул с прямой спинкой, похожий на школьные учительские стулья 1950-х годов. Лейси уже собиралась сказать ему, куда он мог бы отправиться вместе со своим столиком и наглой ухмылкой, но перед ней вдруг предстал образ дочери. Улыбающейся, счастливой. Придется стерпеть. Пусть издевается, она не позволит этому самодуру выгнать ее с работы.

Чего только мать не сделает ради своего ребенка.

Лейси заставила себя улыбнуться и направилась к своему новому рабочему месту.

– Отлично, – непринужденно отозвалась она.

– Оставайтесь на своей стороне помещения, – заявил Бобби страдальческим тоном. – И не шумите по ночам.

Последовало недоуменное молчание.

– Простите?

– Разве Бет не говорила вам?

Лейси ждала пояснений, с удивлением отмечая смену выражений на лице Бобби, где не осталось ни следа от былой ярости или переживаний. Она была почти уверена, что у него сменилось настроение, будто он снова обрел почву под ногами.

Еще мгновение – и на лице вновь появилась его знаменитая улыбка.

– Не только вы, дорогая, живете на втором этаже.

– Что? Хотите сказать... вы живете?..

– Да, моя квартира расположена прямо напротив вашей.

– Но у вас ведь есть дом! Ваш собственный дом. Мне столько рассказывали об этом. Какой-то гигантский особняк, который вы возвели на скале над Рим-роуд.

Бобби отмахнулся:

– Не такой уж и гигантский.

– Большой. Маленький. Какое это имеет значение?

Он усмехнулся и вдруг так страстно посмотрел на нее, что она почувствовала слабость в коленях.

– Это зависит от того, что вы подразумеваете под этим.

Лейси понадобилось некоторое время, чтобы осознать сказанное им.

– Ваш дом! – Она почувствовала, что начинает впадать в панику. Мало того что ей придется делить кабинет с этим невыносимым человеком, но оказалось, что и их квартиры разделяет только холл. – Почему вы живете над баром, имея прекрасный дом на горе, который, вне всяких сомнений, оснащен установленной на вращающейся платформе кроватью необычной формы с прилагающейся для компании надувной куклой в натуральную величину?

У Бобби взметнулась вверх бровь.

– Вы имеете обыкновение ночь напролет заниматься этими игрушками?

– Я серьезно!

– Я тоже. Мне понравилась ваша идея насчет вращающейся платформы.

Лейси почувствовала себя польщенной.

– Спасибо. – Но тут же спохватилась. – Минуточку! Не нужно передергивать.

– Здесь нечего передергивать, миз Райт. Я обычно живу здесь, когда приезжаю в город, так что держитесь от меня подальше.

Зазвонил телефон, и Бобби снял трубку.

– Макинтайр слушает! – рявкнул он.

Лейси отвернулась к окну, еле сдерживаясь от безудержного желания броситься к этому сидящему за массивным столом человеку и удавить его. Начавшись плохо, ее рабочий день с каждым часом становился все хуже. Где же справедливость? Ведь при такой жизни рядом с Бобби у нее круглые сутки не будет покоя. Лейси представила себе его постоянные ночные вечеринки, льющуюся из динамиков стереосистемы громкую музыку – и почувствовала себя несчастной.

Она повернулась, собираясь предупредить его об этом, но он все еще разговаривал по телефону. Лейси заметила, как потеплело его лицо. Бобби сосредоточенно вслушивался, потом его губы тронула улыбка, и он удобнее расположился в кресле. От этой улыбки внутри у Лейси появилось какое-то необычное ощущение, и тогда-то она поняла, отчего при виде его женщины таяли.

Она тут же отругала себя, и это, наверное, было заметно со стороны, потому что на лице Бобби, который к тому моменту перевел на нее взгляд, отразилось удивление.

– Да, она все еще здесь, – проговорил он в трубку и при этом смерил Лейси взглядом зажегшихся чувственным огнем синих глаз. – Нет, я не убил ее. Хотя мне кажется, что сейчас именно она не прочь убить меня, причем самым жестоким и мучительным способом. Никто не догадался предупредить ее о моей квартире наверху, – добавил он, криво усмехнувшись. – По ее виду можно предположить, что она боится ночного шума. Но я буду рядом и обеспечу ей должную защиту.

В воображении Лейси возникла картина, как Бобби пересекает холл. Вот он открывает дверь ее спальни, приближается к ней, гипнотизируя ее этими синими глазами. Затем наклоняется над ней, лежащей на разворошенной постели. Его рот. Его прикосновение.

От этой мысли Лейси бросило в жар, выступивший испариной на ее коже. Ощутив растерянность от такой реакции своего тела, подавленная и смущенная, она отвернулась.

– Хорошо, хорошо, – сказал Бобби своему собеседнику, а затем с удивительной нежностью добавил: – Да... я тоже, Бу.

Он повесил трубку.

– Бу? – поворачиваясь к нему, спросила охваченная любопытством Лейси, сразу забыв о пригрезившемся ночном вторжении. – Кто это – Бу?

На этот раз смущенным выглядел Бобби.

– Моя сестра. Я называю ее так по старой привычке.

– Вы называете сестру Бу? – Лейси подумала, что ей никогда не приходилось слышать такое ласковое прозвище, однако ей не верилось, что в столь грубом человеке, как Бобби, могло присутствовать сентиментальное начало. – Наверное, вы очень близки с ней. По-моему, это чудесно.

– Да. – Как только смягчился его тон, черты лица Бобби тоже разгладились. – Она замечательная. – Потом он заметил изучающий взгляд и посуровел. – Но она такая же заноза в заднице, как и вы.

– Не могу себе представить, чтобы Бет доставляла кому-нибудь хлопоты.

– Черт, а разве не она навязала мне вас?

– Это проявление настоящей сестринской любви.

Бобби фыркнул:

– Она позвонила, чтобы удостовериться, что я не убил вас и не собираюсь провести остаток жизни в тюрьме.

– Вы? В тюрьме? По-моему, такой красивый парень, как вы, пользовался бы там большой популярностью.

Эта фраза вызвала очередной взлет его брови.

Лейси пошла на попятную:

– Не знаю почему, но вы пробуждаете во мне самые худшие наклонности.

Его удивление сменилось дразнящим смехом.

– Вы находите меня красивым, куколка, да?

Лейси постаралась найти достойный ответ:

– Только чрезмерно эгоцентричный футболист может быть зациклен на том, чтобы толковать любое сказанное слово как комплимент.

Бобби только ухмылялся.

– Можно задать вам вопрос? – спросил он, пытливо глядя на нее.

– Какой вопрос?

Бобби встал, обошел стол и присел на край.

– Как часто вы занимаетесь сексом?