Задумано — сделано. Их сиятельство быстренько собрался и отправился на извозчике в Староконюшенный переулок.

— Вы? — Настя сделала вид, что очень удивилась. Впрочем, князя она ожидала увидеть несколько позднее.

— Что вас привело ко мне? — сухо спросила она, решив быть с ним холодной и отстраненной. В конце концов, не на шею же бросаться развратному старику.

— Дельце, — сощурил свои маленькие круглые глазки Гундоров. — Одно небольшое дельце.

— Слушаю вас. — Настя села, указав рукой на место напротив.

— Благодарю вас, — легко опустился в кресло Гундоров. — Прошу выслушать меня. Дельце мое, собственно, вот в чем. Последнее время я замечаю за Дмитрием Васильевичем некоторое, скажем так, смятение духа.

Он замолчал и пристально посмотрел на Настю, стараясь уловить ее реакцию на его слова. Однако она была спокойна, невозмутима и вежливо внимательна. Князь откинулся на спинку кресла, не сводя с нее глаз. Разговор против его ожидания обещал получиться непростым.

— Продолжайте, князь, — легко выдержав его взгляд, сказала Настя. — Я очень внимательно слушаю вас.

— Он буквально не находит себе места...

— Что вы говорите! — участливо покачала головой Настя. — Может, следует обратиться к доктору?

— Не надо шутить. Он не находит себе места из-за вас. Он очень... увлечен вами. И вы это знаете.

— Вовсе нет. Просто он входит в число моих поклонников, которым нравится моя игра на сцене. У актрис всегда бывают поклонники. Они дарят подарки, цветы и жаждут сказать, что восхищены их талантом и красотой. Красотой я не блещу, надеюсь, что вашего внука, князь, как и иных, привлекает ко мне мой талант.

— Вы меня не поняли или не хотите понять. Вы привлекаете его как женщина.

— Да что вы! — изобразила она удивление. — Это он вам сказал или вы сами догадались?

— Я же просил выслушать меня серьезно, — вконец помрачнел князь. — У меня есть собственные глаза и опыт, и я вижу, что он очень страдает. Я люблю своего внука и не желаю, чтобы он мучился из-за... из-за вас.

— Ну так скажите ему, чтобы он не мучился. Стоит ли так переживать из-за какой-то актриски!

— Слова в таких случаях не помогают. К тому же, мне кажется, он слишком вами увлечен.

— Даже так? — Настя нахмурила свои черные бровки и сделала задумчивое лицо. — Ну, тогда это все действительно серьезно. И шутки, вы правы, здесь не уместны.

— Именно так, — подтвердил Гундоров, светлея лицом.

— Ну что ж, — взглянула в глаза князя Настя. — Я заявляю вам честно и, поверьте, вполне искренне, что я ни в малейшей степени не увлечена вашим внуком, не имею на него никаких видов и, ежели хотите, при первой же нашей с ним встрече заявлю ему об этом.

— А вот этого делать не стоит, — вкрадчиво произнес Александр Андреевич.

— Почему же?

— Я бы просил вас, наоборот, сделаться к нему несколько... благосклоннее, — мягко промолвил Гундоров.

— Ах вот как?

— В конце концов, оба вы молоды, — князь с улыбкой и снисходительным пониманием смотрел прямо в глаза, — так почему бы вам...

— Не упасть в объятия вашего внука? — быстро закончила за князя Настя.

— Да, — сказал Гундоров и снова посмотрел в глаза, теперь словно подсвеченные изнутри.

— А вы, и правда, любите своего внука, — задумчиво произнесла она. — И это меня весьма радует... Теперь я уже не сомневаюсь, что у меня все получится.

— Что получится? — не понял князь. — Ну что вам стоит быть поласковее с Дмитрием Васильевичем? Вас что от этого убудет?

— Действительно, что мне стоит? — заставила себя улыбнуться Настя. — Кто я такая, чтобы отказывать в удовольствиях господину Нератову? У него такое будущее, возможно, он даже станет тайным советником. Да не возможно, а скорее всего. Следовательно, мой долг — отдаться Дмитрию Васильевичу, чтобы он не мучился, и вы были бы за него спокойны. Правда ведь?

— А это не лишено здравого смысла, — нимало не задетый ни тоном Насти, ни циничными ее словами, ответил Гундоров. — Я бы снял для вас квартирку, где вы пожелаете, назначил бы приличное содержание...

— А будущий тайный советник господин Нератов заглядывал бы ко мне время от времени, когда на то у него имелись бы время и желание?

— Поверьте, — сделались совершенно круглыми глаза князя, что, видно, должно было означать абсолютную искренность, — из вашего круга так делают многие, и я не вижу в этом ничего такого, что бы могло...

— Вы очень современно мыслите, князь, — усмехнулась Настя.

— Я мыслю вполне реалистически, — парировал Гундоров. — Так какой вы мне дадите ответ?

— Повторю, что я очень довольна, что вы любите своего внука, — медленно произнесла Настя.

— К чему это вы опять? — с нотками раздражения спросил Александр Андреевич.

— Знаете, — почти дружелюбно глянула на него Анастасия, — когда я стала понимать, чего вы от меня хотите, я хотела показать вам на дверь. Потому что вы, скверный и гнусный старикашка, сделавший со мной то, после чего я не могу без содрогания и брезгливости смотреть ни на одного мужчину, имели еще наглость явиться ко мне просить за вашего внука. Но вы настолько реалистически мыслите, что я изменила свое намерение и открою вам свой план, ибо тоже мыслю реалистически. План мой очень прост — отомстить вам за то, что вы со мной сделали, принеся невыразимые страдания и боль. А поскольку лично вам я ничего не могу сделать, я отвечу вам болью и страданием, которые будет испытывать ваш внук, а через него и вы. Понятно вам теперь, почему я довольна, что вы любите своего внука? Вы будете страдать, когда будет страдать ваш внук, и испытывать боль, когда будет больно ему. И я уже почти удовлетворена, потому как ваш сегодняшний приход доказывает, что его и ваши страдания уже начались. Но этого мне мало. А когда ваш внук позовет меня под венец, а я откажу ему, я буду считать себя полностью удовлетворенной.

Настя закончила свою речь и, мило улыбаясь, посмотрела на князя, лицо которого приняло цвет последнего осеннего листа.

— Ну как вы находите план, то бишь мою пьесу? — ласково спросила Настя. — Реалистично, не правда ли?

— У тебя ничего не выйдет, — разлепил тонкие губы князь, с трудом поднимаясь с кресла.

— А я полагаю, все получится. И без особых усилий с моей стороны.

— Берегись, — искоса посмотрел на нее Гундоров, тяжело ступая к выходу.

— Берегите себя, ваше сиятельство, — кинула ему в спину Настя, весьма довольная произведенным эффектом, — и не вздумайте умереть, не доиграв в моей пьесе до конца. В противном случае я придумаю еще какую-нибудь занимательную пьеску с участием вашего любимого внука.