– Как же ты ее понимал? Он пожал плечами.

– Я был тогда ребенком… Без сомнений, я ее понимал. – Он вдруг замолчал, и его лицо стало непроницаемым. Эмоции улеглись, и Кен Джин снова превратился в слугу. Это было ужасное зрелище.

– Кен Джин, твоя мама умерла?

– Она умерла от лихорадки много лет назад. Вместе с моим отцом и бабушкой, – ответил он и, подняв голову, как-то странно посмотрел на нее. – Мой брат обвиняет в этом белых людей.

– В чем? В том, что твои близкие заболели лихорадкой? – переспросила она.

– Белые привезли в Китай болезни. – В голосе Кен Джина звучали осуждающие нотки.

– И опиум, – добавила Шарлотта. – Я знаю. Но белые начали строить корабли и дома, наладили в стране торговлю.

В ответ он слегка прищурился.

– Я работал на белых с двенадцати лет. И вам не стоит рассказывать мне, что они сделали и чего не сделали в моей стране.

Шарлотта нахмурилась. Он явно намеревался ей что-то объяснить, но…

– Вы хотели услышать от меня о моей семье. Тогда вам следует знать, что мои родные ненавидят белых людей. Я даже Подозреваю, что один из моих братьев участвовал в убийстве миссионеров… – Он невольно скривился, но все-таки продолжил свой рассказ: – В лучшем случае моя семья хотела бы, чтобы вы все уехали, а в худшем…

– Умерли. Твои родственники хотят нашей смерти.

Кен Джин кивнул. В какой-то момент ему показалось, что он вызвал у нее страх. На самом же деле все это больше раздражало, чем пугало ее. Такое отношение к европейцам не было для Шарлотты новостью. Стоит только внимательнее присмотреться, и сразу станет ясно, как китайцы относятся к "бледнолицым варварам".

– Я спросила, есть ли у тебя лучший друг, Кен Джин.

Он растерянно заморгал. А потом неожиданно покраснел. В ярком свете полуденного солнца его лицо стало темно-золотистым. Кен Джин посмотрел на нее и ничего не ответил.

– Есть ли такой человек, с которым ты можешь поговорить? Есть у тебя друг?

Он покачал головой.

– У меня есть работа, – угрюмо произнес он. – По крайней мере, была. У меня есть определенные цели в жизни. Зачем мне рассказывать об этом кому-то, навлекая на себя неприятности?

– Должно быть, ты очень одинок, – пробормотала Шарлотта. – Даже в твоей комнате пусто.

– В этом виноват ваш отец, – в его голосе слышалось явное раздражение.

– Нет. Комната была пустой еще до того, как отец устроил здесь погром.

Кен Джин – молча отвернулся. Не собираясь сдаваться, Шарлотта положила руку на склон высокого холма и улыбнулась ему.

– Расскажи мне о своей невесте. Он вздрогнул, как будто его ударили.

– Как ты с ней познакомился?

– Мой младший брат устроил нашу помолвку. Невеста – моя сестра со стороны дяди моей матери.

– Троюродная сестра?

Он нахмурился, пытаясь разобраться в этих английских названиях, обозначающих степень родства.

– Она старшая внучка моего старшего дяди.

– Ты когда-нибудь видел ее?

Кен Джин едва заметно усмехнулся.

– Один раз. Это произошло несколько лет назад во время новогодних праздников, – сказал он, потупившись, и неожиданно добавил: – У нее большие ступни.

Шарлотта напряглась.

– Неужели тебе это нравится – ступня размером с гинею? Кен Джин, это…

– Женщины должны быть миниатюрными. Это в них ценится больше всего, мисс… Шар.

– Но ты… – Она глубоко вдохнула, вдруг осознав, что у нее тоже большие ступни, большие груди, большие руки… В общем, у нее все большое. Она совсем не субтильна по сложению. Но ведь и он тоже далеко не маленький. Для китайца Кен Джин был достаточно внушительного роста и крепкого телосложения. – Я просто не могу себе представить миниатюрную жену рядом с тобой, ведь она будет казаться еще меньше…

– Мне не особенно нравится все миниатюрное, – признался он, явно смущаясь. – Я провел слишком много времени в обществе белых и полюбил округлые формы.

Шарлотта часто заморгала. Интересно, куда он сейчас смотрит? На ее груди? Нет, Кен Джин заглянул ей в глаза и улыбнулся.

– Мне нравятся твои формы, Шар. Мне нравятся твои ступни. У них очень красивая форма, – сказал он и наклонился вперед. – Честно говоря, перевязанные ступни ужасно пахнут.

Она захихикала, но уже в следующее мгновение замолчала, пытаясь понять все, что услышала от него.

– Итак, твоя невеста является дальней родственницей и у нее большие ступни.

– Ее мать умерла при родах. И поэтому некому было перевязывать ей ступни.

– Это значит, что ее нельзя считать достойной невестой. А твоей матери ноги тоже перевязывали?

Он кивнул.

– И твоей бабушке тоже? – Да.

– По всей вероятности, тебе придется сделать некоторое отступление от общепринятых правил. Я имею в виду, что ты женишься на девушке, ноги которой не перевязывали. И то, что твой брат устроил эту помолвку… Наверное, он хотел тебя оскорбить? – предположила она и пристально посмотрела на него. – Я права?

Кен Джин опустил голову, уставившись на свои руки, аккуратно лежавшие на коленях. Наконец он заговорил:

– Я уже сказал, что моя семья ненавидит белых людей.

– И они возненавидели собственного сына за то, что тот работает на иностранцев, да?

Кен Джин сидел не шелохнувшись, и Шарлотте показалось, что он не дышит. А потом он набрал в легкие воздуха и заговорил низким, взволнованным голосом:

– Они возненавидели меня задолго до этого. Моя семья отреклась от меня, и я приехал в Шанхай.

– Отреклась? – изумленно спросила девушка. – Это было до того, как ты приехал в Шанхай? Но ведь тебе тогда было всего лишь года два-три…

– Нет, мне было восемь лет.

– О Господи! Как же тебе удалось выжить?

Кен Джин даже слегка ссутулился, и она поняла, что для него это были тяжелые воспоминания. Но она вдвойне гордилась тем, что он решился рассказать ей об этом.

– Моя бабушка отправила меня в семью Тэн. Бабушка была тигрицей, как и Ши По. Она упросила свою сестру по вере позаботиться обо мне. И Ши По приняла меня.

– Это те Тэны, которые сейчас в тюрьме?

Он кивнул. Было видно, что упоминание об этом причиняет ему нестерпимую боль.

– Прости меня, Кен Джин. Но я уверена, что тебе удастся их освободить.

Он покачал головой.

– Я теперь нищий. Мне осталось только молиться, чтобы император смилостивился над ними. Но ждать этого придется очень долго.

Шарлотта взяла его руки в свои. Они были холодными и мягкими. Откликнувшись на ее прикосновение, Кен Джин раскрыл ладони, и она ощутила его шершавую кожу и силу, с которой он сжал ее руки.

– У меня есть план, – сказал он, понизив голос. – Но я боюсь…

Она наклонилась вперед, желая подбодрить его и придать ему мужества.

– У тебя все получится, – пробормотала она. – Я знаю тебя, Кен Джин. У тебя всегда все получается.

Он прыснул от смеха. Этот звук скорее был похож не на смех, а на стон, на скрип дерева, раскачиваемого ветром.

– Далеко не всегда, – заметил он. – Меня постоянно преследовали неудачи с того самого дня, как моя семья отвернулась от меня. – Он посмотрел ей в глаза. – Китайский мужчина, Шарлотта, не может жить без семьи. Если у него нет семьи, то он просто обречен.

– Что за чушь! – раздраженно воскликнула девушка. – Мы, европейцы, не меньше вас ценим семейный очаг, но в жизни есть много других дел, с которыми мужчина может справиться самостоятельно. Например, он может уехать из Пекина в Шанхай. Он может выучить английский язык и работать в порту. Он может получить место первого помощника и заработать много денег. Он может… он может помочь дочери хозяина и…

– И она станет его самым лучшим другом.

Шарлотта внезапно замерла. Ей не хотелось, чтобы он заметил, как приятное тепло, разлившееся у нее внутри после его слов, согрело ей душу.

– Это… это я?

Он поднес ее руки к своим губам так, как обычно делают любовники. И это было так по-европейски.

– Я никому не рассказывал о своем прошлом и о планах на будущее, кроме… – Кен Джин замолчал, но она догадалась, что он имел в виду.