По крайней мере, до того, как Брент снова ворвался в ее жизнь и напомнил ей об утрате.

– Но при этом у тебя есть дети?

Грейс нахмурилась. Около секунды она соображала, что он хотел этим сказать. Он по-прежнему считал, что Таш и Бенджи – это ее дети…

– Э-э… Вообще-то… Я должна кое в чем признаться.

Брент поднял бровь:

– Вот как?

Грейс сделала глубокий вдох:

– Они не мои. Таш и Бенджи. Это дети Джули.

– Джули? Твоей сестры?

Она кивнула, а его лицо просветлело.

– Помнишь, как она позвонила нам в три часа ночи из того ночного клуба? Она была несовершеннолетней, выпила слишком много коктейлей «Западное побережье» и боялась, что умрет от алкогольного отравления. – Он засмеялся, вспомнив эту историю. – Она что, правда думала, что два зеленых студента-медика смогут чем-то помочь? Полный бред.

Грейс почувствовала, как знакомая жгучая боль пробуждается в груди. Она помнила все, словно это было вчера. С той ночи Джули больше не прикасалась к алкоголю. Они с ней были так близки. Их разница в возрасте составляла всего одиннадцать месяцев, они были неразлучны, почти как близнецы. Когда Грейс, бросив все, уехала в Брисбен, чтобы получить диплом по медицине, она скучала по своей сестре почти так же сильно, как по Бренту.

– Ее потом весь день рвало, – пробормотала Грейс. – Мне пришлось придумывать правдоподобную легенду для мамы и папы.

Брент хмыкнул. Так, значит, это дети ее сестры. Теперь все становилось на свои места. Он никак не мог смириться с мыслью, что у Грейс есть дети. Но это не объясняло, почему она не сказала ему обо всем с самого начала.

– И… ты не разубедила меня в том, что дети твои, потому что…

Грейс откашлялась, поскольку огромный комок в горле мешал ей говорить.

– Потому что так и есть. Они мои. Это правда. Джули и Даг погибли в автокатастрофе полтора года назад. Я… – Она судорожно вдохнула воздух. – Я – их официальный опекун.

Брент почувствовал, как у него внутри все перевернулось.

– О нет, Грейси. – Он потянулся к ней через стол и сжал ее руку. Он знал, насколько они с сестрой были близки. – Мне так жаль.

Его прикосновение и ее имя, произнесенное так, словно ему достаточно одного взгляда, чтобы проникнуть в самые глубины ее израненного сердца, едва не прикончили Грейс, и она отдернула руку. Она не разрыдается в присутствии Брента. В больничном кафетерии. Ради всего святого, она не видела его двадцать лет! Это смешно.

Если она начнет плакать, то, скорее всего, уже не сможет остановиться. А затем он заключит ее в объятия, и в своем нынешнем состоянии она охотно поддастся ему.

А Грейс не хотела разбираться с лишними проблемами.

– Спасибо, – холодно произнесла она, не желая замечать, как вспыхнули карие глаза Брента, когда она отвергла его прикосновение.

– Как это произошло?

Грейс вкратце рассказала ему об аварии.

– Даг погиб мгновенно, – заключила она. – Джули удалось вызволить из машины, но она умерла вскоре после того, как ее доставили в «Ройал».

Брент нахмурился:

– Наверное, я в это время был в отпуске. – Он мысленно вернулся в то время. Да, верно. Он катался на лыжах во Франции с друзьями. – Мне так жаль, что меня не было в больнице, когда ее привезли.

Грейс прерывисто вздохнула. Ей тоже было жаль. Она бы легче пережила случившееся, если бы знала, что в ту ночь Джули видела перед собой знакомое лицо. Что, возможно, она боялась не так сильно. Это она должна была быть рядом. Вдруг ей удалось бы спасти сестру? Вдруг удалось бы Бренту?

– Мне тоже.

Брент кивнул. Грейс сидела, обхватив себя руками, такая отстраненная, такая закрытая. Он видел, как ей больно, и это убивало его. Он сделал бы все, чтобы утолить ее боль. Но она спряталась под свой панцирь и не желала подпускать его к себе, как и в тот день, когда ушла, вычеркнув его из своей жизни.

И это ранило его – все надежды на возобновление их отношений, взлелеянные глубоко внутри, оказались бесплодной выдумкой. Она не хотела связывать себя обязательствами – ни тогда, ни сейчас. А он не хотел принуждать ее. После их ужасного разрыва и двух неудавшихся браков его сердце ожесточилось, он больше не хотел серьезных отношений и довольствовался мимолетными романами. После всех мытарств, пережитых им в детстве, Брент прекрасно знал, что означает любить человека, который находится рядом с тобой. Он не собирался терять из-за нее голову во второй раз. Грейс оставила его. И будь он проклят, если позволит ностальгическим чувствам вновь открыть дверь, ведущую к ней!

– Жаль, я не знал, – сказал он, возвращаясь в русло нейтрального вежливого разговора. – Знаю, теперь уже слишком поздно, но если я могу хоть чем-то помочь…

Грейс отрицательно покачала головой:

– Ты уже помог. Я очень благодарна тебе за то, что предложил мне это место, когда меня не взяли на твою должность. Мало где можно устроиться на работу с частичной занятостью при моей квалификации, и я безмерно ценю это.

Грейс пришла в отчаяние, когда ей сообщили, что ее кандидатуру не одобрили. И отвергла предложение Брента о работе, поступившее вскоре после отказа. Но через несколько дней Таш устроила очередную бучу, напугав ее до полусмерти, и Грейс была вынуждена согласиться.

Поэтому она поступилась своей гордостью и написала ему письмо по электронной почте.

Брент пожал плечами:

– Я хочу, чтобы отделение неотложной помощи в центральной больнице стало самым лучшим. Поэтому нет ничего особенного в том, чтобы нанимать на работу первоклассных профессионалов.

Грейс помолчала, прикидывая, стоит ли говорить об очевидном факте, который он не упомянул. Но она всегда предпочитала брать быка за рога.

– Я понимаю, это было непростое решение, учитывая наше прошлое. Поначалу может возникнуть неловкость…

Брент кивнул и снова протянул ей руку:

– Давай договоримся: прошлое осталось в прошлом. Начинаем с чистого листа. Друзья?

Сердце Грейс ухнуло, когда она пожала ему руку и ощутила, как тепло разливается от ее ладони по всему телу.

– Друзья.

Она взглянула на часы:

– Боже! Мне пора. – Грейс встала. – Спасибо тебе. За… понимание.

Он пожал плечами:

– А для чего еще нужны друзья?

Грейс улыбнулась, подхватила свой поднос и удалилась.

Брент смотрел ей вслед. Ее бедра покачивались, приковывая его взгляд к их плавным изгибам и потрясающей попке. Ему пришлось напомнить себе о договоре, заключенном всего несколько секунд назад.

Друзья.

Грейс была рада первому дню настоящей работы в отделении. Эта работа требовала полной отдачи, не оставляя времени на то, чтобы волноваться о чем-то, происходившем во внешнем мире. Теперь, когда они с Брентом решили завязать дружеские отношения, причины для беспокойства исчезли.

Возвращение к работе принесло Грейс облегчение.

В последние несколько недель у нее было слишком много свободного времени, и она беспрестанно обдумывала сложившуюся ситуацию, возвращаясь мыслями к проблемам с Таш. Неопределенность будущего выбивала ее из колеи. В больнице же она никогда не чувствовала себя растерянной. Здесь царила четкая определенность.

И контроль.

Грейс вошла в раздвижные двери отделения неотложной помощи Мельбурнской центральной больницы за пятнадцать минут до начала рабочего дня и вдохнула полной грудью. Запах антисептика и чистящего средства для мытья полов был знаком ей не хуже, чем запах собственной мятной зубной пасты. Ей хотелось остановиться посреди переполненной приемной, где в несколько рядов выстроились пластиковые стулья, и выкрикнуть:

– Милый, я дома!

Не замедляя шага, она улыбнулась, кивнула медсестре за стойкой и направилась в пустую ординаторскую. Убрав сумку в шкафчик, который ей выделили, Грейс на скорую руку приготовила кофе в маленькой кухоньке и отправилась принимать смену: врачи ночной смены передавали информацию о пациентах врачам, которые работали днем.