Грейс поймала его взгляд – он был на удивление мягким, учитывая смысл слов. Она была благодарна за откровенность. Черт, она ведь догадалась обо всем, когда он сказал ей, что временно замещает должность. И все же ей стало неприятно. Грейс нуждалась в этой работе. Руководящие должности, достойные ее уровня, на дороге не валялись. Она не собиралась просто так уступать ее.

– Что ж, время покажет, не так ли?

Брент снова увидел гордо вздернутый подбородок.

– Ты так сильно хочешь получить эту работу?

– Мне нужно ее получить, – поправила она его.

Брент знал – любые откровения даются Грейс нелегко, и по ее глазам видел, что она уже сожалеет о своих словах.

– Нужно?

Она колебалась, ругая себя за то, что сказала больше, чем следовало. Она отступила на шаг назад.

– Нормированный рабочий день стал бы лучшим подарком для детей.

Брент заметил, как она отстранилась, и смог наконец вздохнуть свободнее. Двадцать лет, казалось, ничуть не поубавили того воздействия, которое она оказывала на него.

– Как их зовут?

– Таш… – Грейс откашлялась. – Наташа и Бенджи.

Он кивнул, с приятным чувством отметив про себя, как смягчился ее голос, когда она произносила их имена, – материнские нотки пробудили в нем нечто первобытное. В конце концов, когда-то он мечтал, что она станет матерью его детей.

Детей, которых она не хотела.

– Знаешь, ты ведь все равно можешь работать здесь, даже если с этой должностью ничего не выгорит. Здесь постоянно требуются сотрудники. Ты могла бы устроиться на работу с гибким графиком.

Брент сам удивился собственным словам. Но хорошим больницам нужны хорошие врачи. А он знал, что ее не пригласили бы на собеседование, не будь она первоклассным специалистом. Он заботился о благополучии центральной больницы и своего отделения в частности. Их прошлое здесь ни при чем.

Грейс изумленно воззрилась на него. Это был широкий жест. И очень благородный. Но кроме того, от него исходила опасность. Ее жизнь и без того была непростой, не хватало еще повторения прошлых ошибок.

– Спасибо, – сказала она. – Ну а… – Она огляделась по сторонам. – Есть здесь операционная?

– Сюда.

Они прошли в коридор – вдоль него на одинаковом расстоянии друг от друга располагались еще несколько палат.

– Вон там рентгеновский кабинет, – сказал Брент, указывая на дверь в дальнем конце коридора. – А здесь, – указал он, открывая дверь, – проводятся простые операции.

Грейс детально изучила всю обстановку и оборудование, а затем они осмотрели еще несколько помещений, в том числе кладовую, склад медикаментов и офтальмологический кабинет, где стоял дорогой микроскоп.

– Докатор Брент!

– О черт, – простонал Брент, услышав резкий женский голос, чья владелица приближалась к ним. Он резко повернулся и увидел черные отметины, которые его ботинки оставили на чисто вымытом линолеуме.

– Докатор Брент!

Голос с сильным акцентом звучал все настойчивее, и Грейс озадаченно воззрилась на Брента:

– Кто это?

– София, – сказал он, отчаянно пытаясь стереть носком ботинка ближайшую полосу на полу. – Уборщица нашего отделения. Прелестная старушенция – ей, должно быть, лет девяносто. Русская или что-то в этом роде. Мы без нее как без рук, но она терпеть не может, когда ее чистые полы кто-то пачкает, а эти проклятые ботинки оставляют жуткие следы.

Грейс посмотрела на его ботинки. Они выглядели дорого и не шли ни в какое сравнение с потрепанными кедами, которые он носил в пору их юности и взаимной влюбленности.

– Обычно я их не обуваю, но сегодня было собеседование. Она мне теперь такой разнос устроит, – простонал он.

Грейс не смогла сдержаться и улыбнулась. Брент Картрайт испугался маленькой старушки. Двадцати лет как не бывало.

Брент взглянул на ее веселое лицо, и у него перехватило дыхание. Грейс смотрела на него точь-в-точь как раньше, словно они вернулись в прошлое.

– Ах, так тебе смешно? – Он ухмыльнулся. – Подожди, и тебе достанется.

Грейс снова рассмеялась. Где-то совсем рядом снова раздалось: «От меня не спрячетесь, докатор Брент!»

Брент бросил свое занятие и схватил Грейс за руку.

– Быстро, – прошептал он, подтолкнул ее в ближайшую к ним комнату и закрыл за ними дверь.

Помещение оказалось совсем крошечным, уставленным чистящими средствами, под тяжестью которых провисали три ряда полок. Видимо, это была кладовая. На самом деле по размеру она была не многим больше шкафа. Грейс так распирало от смеха, что она даже не заметила, как близко они стояли.

– Ш-ш-ш, – прошипел Брент.

Вдруг дверь резко распахнулась и подтолкнула их еще ближе друг к другу, – они сжались за ней, пытаясь остаться незамеченными. Брент зажал рот Грейс рукой, чтобы помочь ей подавить смех, ощутил на ладони ее блеск для губ и почувствовал аромат ванили и меда.

Как же он называется?..

– Я знать, вы где-то здесь, докатор Брент!

Грейс услышала, как София бормочет что-то еще на своем языке, затем дверь снова закрылась.

Грейс отстранила руку Брента.

– Боже мой, прости. – Она немного подалась вперед и вцепилась в рубашку Брента, стараясь восстановить дыхание. – Ты бы видел свое лицо! Поверить не могу, что большой важный «докатор» испугался милую маленькую старушку.

– Она не такая уж и милая, когда тычет в тебя своей шваброй.

Он не отрываясь глядел на нее. Грейс была такой… родной. Он не мог не заметить, какой теплой была ее рука, сжимавшая его рубашку, и как ее грудь скользила по его груди, когда Грейс смеялась. И аромат ее губ, каким-то чудом перебивший запахи отбеливателя и дезинфицирующих средств. И то, что его рука прочно обосновалась на ее бедре, и минимального усилия было бы достаточно, чтобы прижать ее к себе.

Постепенно его улыбка угасала, а молчание стало напряженным. Она ощутила напряжение его мускулов и заметила, как Брент смотрит на ее губы. Грейс отпустила его рубашку и начала рассеянно разглаживать ее ладонью.

– Извини, – пробормотала она, ощутив под своими пальцами тяжелые удары его сердца. – Мне это было необходимо, – добавила она, чтобы прервать неловкое молчание.

День выдался тяжелый, и этот внезапный взрыв смеха оказался лучшим лекарством. Тем не менее факт оставался фактом: они с Брентом сидели в кладовке, хихикая, как подростки. Это просто безумие. Грейс выпрямилась, создавая некоторую дистанцию между ними.

– Рад, что мы с моими ботинками оказались тебе полезны, – сказал Брент, отступая, насколько это было возможно в тесном пространстве, и стараясь побороть искушение.

Грейс улыбнулась в ответ на его шутку:

– Думаю, опасность миновала и уже можно выйти. – Она взглянула на часы. – Мой самолет вылетает через пару часов.

– Так быстро. Даже к родителям не заглянешь?

Грейс отрицательно покачала головой. Она ничего не сказала родным. Не хотела вселять в них надежду.

– Я виделась с ними пару недель назад, – солгала она. – Мне надо домой, к детям.

Ей предстояло разобраться с Таш. Да и Бенджи нелегко давались перемены.

Дети. Это по-прежнему не укладывалось у Брента в голове.

– А кто сейчас присматривает за ними?

– Няня.

– Такая деловая мама, – пробормотал он, почувствовав, как нечто очень сильное, то ли ревность, то ли тоска, вцепилось в его нутро.

Грейс разгладила одежду, взбила волосы, поправила очки.

– Мне пора.

Брент кивнул, глядя, как она потянулась к дверной ручке.

– Было… приятно… снова встретиться с тобой, Грейс, – пробормотал он.

Ладонь Грейс замерла, не повернув ручку до конца.

– Да. Мне тоже.

Грейс открыла дверь и вышла, не оборачиваясь.

– Ненавижу тебя, – заявила ей Наташа, когда шесть недель спустя их самолет приземлился в мельбурнском аэропорту Тулламарин.

Грейс вздохнула:

– Да. Не сомневаюсь.

Они снова и снова ссорились из-за ее решения переехать всем вместе обратно в Мельбурн. Но Грейс не собиралась обсуждать это на глазах у пары сотен незнакомцев.