Последнее весеннее путешествие на Ривьеру Густав V предпринял в феврале 1950 года, уже слабым стариком, однако от других привычных предприятий, в том числе от поездки на Сере, ему пришлось отказаться. 27 октября он принял участие в совете, просидев все полчаса в инвалидном кресле, а утром 29 октября скончался. Он так долго сидел на троне — сорок три года, — что стал для народа неотъемлемой частью будней. Люди, никогда его не встречавшие, плакали — ведь не стало хорошо знакомого, привычного элемента шведской жизни. Руководитель республиканской социал-демократической партии произнес по случаю кончины монарха красивую трогательную речь. Можно либо возмущаться недостаточной последовательностью Эрландера, либо радоваться шведской способности посредством компромиссов прийти к мирному решению. Тридцатью пятью годами ранее Густав V сам столкнулся с чрезвычайно серьезной конфронтацией между королевской властью и народовластием в Швеции нового времени, но потом в общем-то плюнул на все это, а политики-республиканцы сняли свое требование республики, и можно было заняться куда более важными делами. Как это называть — реальной или результативной политикой, — дело вкуса.

«Даже республиканцы признают высокие личные качества короля Густава VI Адольфа. Если монархия удерживает среди шведского народа достаточно сильные позиции, то связано это, безусловно, с восприятием человека Густава Адольфа».

Этот посмертный отзыв о Густаве VI Адольфе весьма характерен. Тем более что принадлежит он лидеру компартии К.-Х. Херманссону[61].

На протяжении своего двадцатитрехлетнего царствования Густав VI Адольф был безупречным конституционным монархом, столь же лояльным к своему правительству, сколь лояльным он был как сын, когда кронпринцем исполнял многие обязанности своего отца Густава V.

Как конституционный монарх Густав VI Адольф являлся образцом добродетели — верный долгу, доброжелательный и безупречный. Светский старик из другого мира, ставший частью идиллического и защищенного «дома для народа»[62], где он и его похожая на птичку королева поднимались вверх по Слоттсбаккен во время прогулок по Стокгольму, без телохранителей, адъютантов и иной охраны. Эта эпоха тоже канула в прошлое.

Королем он стал в шестьдесят семь лет после того, как сорок три года был кронпринцем — что можно назвать рекордом на этом посту и вообще рекордом практикантской службы до вступления в штатную должность. Он неизменно был полон достоинства и скромен, доброжелательно-любопытен и заинтересован во всех мыслимых и зачастую скучных торжественных открытиях, выставках, посещениях фабрик и прочих неизбежных для короля мероприятиях. Создается впечатление — Боже милостивый! — будто любопытство было не наигранным, а искренним; Ларс Густафссон[63] рассказывал, как однажды в гостях у высокопоставленного частного лица, встретив короля, упомянул, что посетил министерство строительства и по какому делу. Король немедля принялся любезно расспрашивать, почему в старых домах с нефтяным отоплением в дымоходах, размер которых рассчитан неправильно, образуется соляная кислота, разъедающая кирпич. «Но откуда же берется вода?» — упорно допытывался король, пока смущенный адъютант не проводил его к машине, чтобы вернуться во дворец; там он, надо полагать, наутро проинспектировал отопительный котел и выяснил, есть ли в дымоходах металлические трубы.

За свою девяностолетнюю жизнь он пережил множество невероятных перемен. Когда он родился, на троне сидел Оскар II, а автомобиль еще не изобрели; когда он скончался, вокруг Земли летали искусственные спутники, запущенные с помощью мощных ЭВМ и обеспечивавшие цветное телевидение. А от двух десятков монархий, существовавших в Европе, когда он стал кронпринцем, осталось всего семь.

Принц Густав Адольф родился в 1882 году и сразу же стал герцогом Сконским. Рос он, как все принцы, в защищенной обстановке, каковую принц Вильгельм, со своей стороны, описал как строгую и приведшую в результате к комплексу неполноценности, уже в пятнадцать лет осуществил свои первые археологические раскопки под Тулльгарном, учился в Упсале прилежнее большинства других Бернадотов, послушно получил офицерское образование, как полагалось в ту пору, и подвергался в прессе добродушным насмешкам, когда во время маневров проявлял непомерный оптимизм. Однако всю жизнь оставался человеком сугубо гражданским. Типичное для той эпохи и чисто немецкое пристрастие матери к мундирам и военным играм, собственно говоря, внушало ему неприязнь. Всю жизнь он не любил военную форму, хотя в случае необходимости надевал ее. Когда в 1968 году планировали посещение библиотеки, он отказался от привлечения тылового ополчения и военных оркестров, ведь тогда бы ему пришлось надеть мундир, а нанося визит в библиотеку, он хотел быть гражданским. Вместе с тем воспитание научило его никогда не инспектировать войска, будучи одетым в пиджак. И, как все короли, он отлично знал вопрос обороны. Выступал «за».

В молодости Густав VI Адольф был весьма спортивным, есть фотографии, запечатлевшие его прыгающим на лыжах со склона, откуда большинство из нас даже в бесшабашные годы юности нипочем бы прыгнуть не рискнули, — мало того, он получил награду на соревнованиях по прыжкам в высоту. Вдобавок в ту пору он увлекался народными танцами и раз в неделю, облачившись в сконский костюм (герцогство!), ездил на встречи с другими плясунами.

В 1934 году, на классических международных соревнованиях по легкой атлетике между Швецией и Германией, тогдашний кронпринц, радуясь решающей победе в эстафете, подбросил шляпу в воздух и больше ее не видел; а был он тогда зрелым мужчиной пятидесяти с лишним лет.

В 1905-м, в разгар кризиса унии, он женился на своей ровеснице, англичанке Маргарет, дочери герцога Коннахтского и внучке королевы Виктории Английской. Титул герцога Коннахтского ее отец получил по политическим соображениям: Коннахт расположен в Ирландии, отнюдь не самом счастливом и покорном уголке тогдашней Великобритании[64]. Но кронпринцессе Маргарет, которая долго жила в Ирландии, нравился остров, и в свадебное путешествие они поехали туда.

Познакомился Густав Адольф с Маргарет во время поездки в Египет. У них родились четыре сына и дочь. Маргарет скоропостижно скончалась 1 мая 1920 года, когда ждала шестого ребенка. Причиной смерти стали сразу несколько заболеваний; зимой она очень хворала и сильно ослабела. Для Швеции того времени типично, что Яльмар Брантинг в своей первомайской речи на Ердет в Стокгольме выразил от имени рабочего движения соболезнования кронпринцу (как все знали, он был чуть ли не на стороне левых, в смысле — либералов и рабочего движения).

Через несколько лет Густав Адольф предложил немецкой принцессе Елене Виктории Шлезвиг-Гольштейнской выйти за него замуж, не по любви, просто ему требовался кто-нибудь, кто бы мог позаботиться о его детях; означенная дама, крепкая и жизнерадостная, была другом семьи. Учитывая давнюю дружбу, он доверился ей, одной из очень немногих, возможно, вообще единственной. Однако она отклонила предложение, сославшись на то, что уже немолода и не хочет переезжать.

В 1923-м Густав Адольф женился на Луизе Маунтбэттенской, которая была семью годами моложе. В 1925-м она родила мертвую девочку и больше детей не имела. Умерла она в 1955 году как королева Луиза Шведская.

Обе жены Густава Адольфа — дамы примечательные, каждая на свой лад, хотя в отличие от свекрови ни та, ни другая в политику не вмешивалась.

Маргарет Коннахтская — женщина молодая, решительная и современная — завела во дворце массу новшеств. Когда она заново обставила покои по своему вкусу, в журналах были опубликованы фотографии жилища кронпринца и его супруги, и изумленный народ (не говоря уже об изумленном дворе) осознал, что кронпринц и его жена спят в одной спальне. Вот новость так новость! Кроме того, Маргарет сама кормила грудью своих детей и, по отзывам многих, была весьма демократична; впрочем, кое-кто из обслуживающего персонала не разделял этого мнения, считая, что она, выросшая в еще более классовом обществе, в Англии, не приучена замечать шоферов и проч. Английское аристократическое воспитание сочетало в себе черты, какие в Швеции не привыкли видеть в одном и том же человеке.