«Подруга на два круга!» – попыталась развеселить себя Маринка, скрытно разглядывая девушку Миши. Она следила за ней, как следит за везунчиком неудачник, которому только сейчас стало ясно, что шансов честно выиграть у него не было и нет.
Приходилось признать, что Подруга была очень симпатичной девушкой – худенькая, гибкая, голубоглазая, с густыми русыми волосами, длинной шеей, красивыми маленькими кистями рук и ухоженными ногтями. Она улыбалась открытой детской улыбкой, демонстрируя ровные белые зубы. В ней чувствовался класс, хорошее воспитание, ее любили мама с папой.
Маринка заметила, что с Подругой Мишка говорит особым тоном, как с очень близким человеком: немного небрежно, но с полной уверенностью во взаимопонимании. С Маринкой он всегда говорил будто с существом из другого мира, словно сомневаясь в ее способности воспринимать человеческую речь. При этом Мишка заметно робел во время подобных разговоров, что замечалось ею даже в детстве.
«Но как же он не видит, – думала Маринка, – что Подруга из кожи вон лезет, чтобы понравиться ему и всем остальным парням, сидящим за праздничным столом? Она же навязывается».
А в этот момент Подруга вдруг затеяла разговор о каких-то писателях, ни с того ни с сего громко сообщив через весь стол Андрею, что она прочитала «Град обреченный».
– И как? – так же стремясь покрасоваться, спросил ее именинник.
– Супер! – крикнула Подруга.
– А я говорил, что тебе понравится, – небрежно буркнул Мишка.
– Ну, я не ожидала, что фантастика может быть интересной, – ответила ему Подруга. —
Я больше Франсуазу Саган люблю. Но Стругацкие мне понравились!
«Врет! – догадалась Маринка. – Что ей могло понравиться? В этой фантастике придуманные планеты, придуманные люди, бластеры-кластеры, фокусы-покусы! Девушкам такое – не нравится!»
То же было и с музыкой. Лучшие Маринкины друзья слушали только рок, а всех, кто предпочитал попсу или, не дай бог, шансон, они попросту презирали. Мишка, Андрюха и Боб могли многое простить человеку, но не музыкальное дурновкусие. Исключение делалось только для Маринки, с условием, что она не будет звать парней на концерты приезжавших в Гродин фабричных девушек и прочих эстрадных паразитов.
Маринка тайно гордилась, что только она одна имеет право кокетливо затыкать пальчиками ушки, услышав вступление к арийской «Игре с огнем». Ей эта грохочущая дребедень не нравится, и извольте с этим считаться!
Подруга же пошла другим путем, то бишь тропою лжи и двойной морали.
– Ой! Какая песня! Это Цой? – взвизгнула она, оторвавшись от курицы. – Андрюшка, сделай громче!
Что там была за песня, Маринка не поняла. Она лишь наморщилась и поделилась с сидящей рядом тетей Аней:
– Мне кажется, что девушке рок не может нравиться!
Тетя Аня на ее слова особого внимания не обратила и, к счастью, не догадалась, что Маринка хотела сказать на самом деле.
К концу ужина и после танцев, которые молодежь устроила в той же комнате, освободив и сдвинув столы, Маринка нагляделась на Подругу до отвращения. Танцевать ей и раньше не хотелось, а уж теперь и вовсе тошно было. Она лишь немного подергалась в толпе, станцевала один медляк с именинником, глядевшим на нее с томной пьяной печалью, а потом ушла на кухню к тете Ане. Не то чтобы ей очень хотелось возиться с посудой, но и любоваться на то, как Мишка, старый друг, отличный парень обнимает чужую девицу, желания не было.
Однако и на кухне спастись не удалось.
– Эта Оксана, Мишина девушка, по-моему, ничего, – произнесла тетя Аня, протягивая Маринке, стоявшей наготове с полотенцем в руках, вымытую тарелку.
Маринка кивнула, ощутив болезненный укол ревности.
– Я ее немного знаю, – заявила она неожиданно для самой себя. – У себя на работе видела.
– А ты работу нашла? – удивилась тетя Аня. – Где?
Она должна была знать от своей приятельницы, Наташи, что Маринка подрабатывает в вендиспансере, но, кажется, об этом подзабыла. Услышав ответ Марины, тетя Аня слегка приподняла брови.
– Ну, может, она не по тому делу, – как бы оправдываясь, сказала Маринка. – Кожные заболевания у нас тоже лечатся…
Деликатная тетя Аня разговор дальше не повела, но ее реакция на Маринкино заявление подсказала той способ борьбы с соперницей. Все знали о том, что Мишка был идеалистом, романтиком, человеком чистым и порядочным. И все знали, что чистоты и порядочности он требует и от тех, кого впускает в свой круг общения.
«У меня нет другого способа избавить его от этой девицы, – подумала Марина. – Потом он спасибо мне скажет!»
Вернувшись из кухни, Маринка нашла Подругу, лежащую в кресле и будто бы утомленную танцами. На самом деле, Маринка в этом не сомневалась, девица просто демонстрировала всем окружающим свою доступность. Мишка в это время вместе с другими парнями вышел в коридор покурить.
– У тебя нет запасной прокладки? – смущенно спросила Маринка, склонившись к самому уху Подруги.
Она действовала наобум, лишь отдаленно представляя себе цель.
Оксанка приветливо кивнула ей. Вместе они вышли из комнаты. Подруга достала из груды других сумок свой ридикюль – не дешевый, как заметила Маринка, и вытащила из потайного карманчика нужный предмет гигиены. Марина взяла пакетик, поблагодарила. Кивнув ей в ответ, Оксанка небрежно бросила свою сумку на телефонный столик и вернулась в гостиную. Маринка сделала два шага в сторону ванной.
Оглядевшись, она убедилась, что вокруг не было любопытных глаз, и достала собственную сумку – совсем не такую дорогую, а очень даже дешевую и вдобавок старую. Поставила ее рядом с Оксанкиной, расстегнула, но сунула руку в сумку Оксанки.
Содрогаясь от ужаса быть застигнутой на месте преступления, она впервые в жизни шарила в чужих вещах, ощущая, как из-под мышек покатились юркие капельки пота.
С лестничной клетки донеслись мужские голоса – это возвращались покурившие парни. Теперь капелька пота поползла по виску Маринки. Ее пальцы судорожно искали маленькую плоскую книжицу…
Вот!
Маринка торопливо переложила паспорт Оксанки из ее новой лаковой сумки в серые рваные внутренности своей и заскочила в туалет.
После кражи паспорта Маринка ощутила, что ее сердце бьется слишком сильно. Хотелось бежать прочь, но именно этого делать было никак нельзя. Маринка вымыла руки, умылась и вышла из ванной в коридор, смешавшись с небольшой мужской компанией.
Еще долгих полчаса она сидела и кукольно улыбалась Андрею, окончательно опьяневшему и ударившемуся в воспоминания об их детской дружбе. По его версии, это была вовсе не дружба, а большое чувство, охватившее маленьких людей. В любой другой момент Маринка его бы одернула, но сейчас она была слишком напряжена.
Она дождалась того момента, когда Оксана и Мишка собрались уходить, но ушла не с ними, а после них, чтобы не привлекать к себе внимания.
Прошел месяц. Природа подобрела к гродинцам, подарив долгожданное весеннее тепло, а Маринка сменила старые зимние сапоги на не менее старые сапоги демисезонные. Ей не было от этого ни грустно, ни плохо, она чувствовала, что это не так уж важно, потому что, если ей нужно было понравиться парню, она нравилась в любых сапогах. Например, когда ей понадобилось, чтобы Игорь Потапов сплясал под ее дудку, она с легкостью этого добилась.
Маринкино высочайшее внимание Игорь обратил на себя еще в день Андрюшкиного рождения, сказав между делом, что знаком с Мишиной Подругой, дескать, вместе отрабатывали практику в колхозе. Он учился в политехническом институте, она – в педагогическом, а стройотряды как раз и формировались из студентов этих вузов. Маринка крайне заинтересовалась этим заявлением, но виду не подала, а постаралась понравиться Игорю. На прощание она оставила парню номер своего телефона.
Он позвонил уже на следующий день. Маринка не была расположена тратить на этого тщедушного паренька целый вечер, да и не смогла бы, учитывая бабулины приступы. Она решила поводить его за нос, а все общение свести к телефонному роману.
