Он снял свою маску и положил ее рядом с матерью. Та в ужасе ахнула и протянула руку. Но Тим глубоко вздохнул.

— Не беспокойся, все нормально.

Когда Грейс стаскивала маску, руки ее дрожали. Воздух действительно был свежим.

— Тимми! — воскликнула она. — Как это хорошо для Малышки! Мы ее можем перенести сюда!

Слезы навернулись на глазах Тима. Он опустил голову, продолжая быстро крутить педали.

Они перенесли Малышку в чулан, а через час, когда после непрерывной работы Тима, Майка и Джуди воздух стал чистым во всем подвале, отнесли ее обратно. Дети не дали матери вертеть педали.

— Это наше дело, — сказал Тим. — У тебя другие заботы. А теперь я хочу посмотреть, надолго ли мы можем прекращать работу.

Они перестали крутить педали, и Тим закрыл фильтр одеялом. Прошел час, потом второй. Наконец Джуди начала кашлять.

— Я чувствую запах, — сказала она. — Давайте крутить снова.

Тим прошел в чулан и снял одеяло с фильтра. Обернувшись, он увидел, что Майк уже сидит на стуле.

— Давай сначала я, — сказал Тим. — Я самый сильный.

— Нет, — сказал Майк, — ты крутил последним.

— Ну ладно, только скажешь, когда устанешь. И не спеши. Видишь, воздуха хватило на два часа, так что спешить не надо.

Ручка на двери повернулась.

— Папа! — закричала Джуди и побежала вверх по ступенькам. Тим обогнал ее, надевая на ходу противогаз. Он жестом приказал ей отойти в сторону и открыл дверь. За нею стоял Питер с двумя сумками в руках.

— Привет, Тим, возьми сумки. У меня еще два пакета в тачке.

Тим взял сумки и спустился в подвал. Через минуту дверь снова открылась и быстро захлопнулась. Шурша пакетами, Питер спустился по лестнице. Он взглянул на Тима, уронил пакеты на матрац и бросился к сыну. Но тут увидел, что и Грейс сидит без маски, и Джуди, и Майк, крутящий педали в чулане.

Питер медленно стянул свою маску и принюхался к воздуху. Потом кинулся к Тиму и, плача и смеясь, крепко прижал его к груди.

— Ну, мальчик, — повторял он, — ну, мальчик…

— Я слишком поздно догадался, как это сделать, — сказал Тим приглушенно. — Но теперь все в порядке.

Питер держал Тима за плечи.

— Тим, ты не понимаешь, что это значит? Это значит, что мне не надо больше снимать фильтры с мертвых!

— Папа, ты нашел орехи? — спросила Джуди.

— Нашел, — сказал Питер. — И аспирин принес. — И еще кусок самого сухого хлеба, который вам приходилось видеть в жизни. И запасные фильтры. — Лицо его стало грустным. — И много чего еще. Теперь мало осталось людей в развалинах.

— Дай мне аспирин, Пит, — попросила Грейс. Она взяла таблетки, налила воды из бака и разбудила Малышку, которая спала на спине: — Проснись, милая, выпей воды и прими таблетку, тебе сразу станет легче.

Девочка кивнула, закрыла глаза, сделала глубокий вдох и задержала дыхание.

— Милая, — засмеялась Грейс, — сегодня тебе не надо так делать. Просто пей.

Ночью Питер и Грейс без сна лежали на широком матраце. Рядом тихо спали дети.

— Неужели все эти фильтры ты снимал с мертвых? — спросила Грейс.

— Да, и сам хоронил людей. Все, кто остался в живых, делают то же самое.

— Мы когда-нибудь увидим какую-нибудь другую семью?

— Обязательно. Сейчас снаружи уже не так страшно. Правда, однажды я видел бандитов, но они не возвращались в наш район. Он слишком выгорел. Мне кажется, что в двух кварталах отсюда какая-то семья ютится в бывшей прачечной. Но близко я не подходил. У многих есть оружие, люди боятся чужих…

— А почему ты больше не берешь с собой пистолет?

Питер обнял жену:

— Дорогая, я ненавижу его. Я никогда больше не возьму его в руки. Надеюсь, ты понимаешь меня. Я ведь не убийца, и если бы это было не ради тебя и детей, я никогда бы не смог нажать на курок. Я бы убежал. Это же хуже, чем на войне. Ведь нет никакой ненависти. Просто всего не хватало. Мне нужно было сохранить вас. Может быть, тот тоже хотел сохранить свою жену и детей. Я сам слышал, как люди говорили: «Прости меня, господи!» — и нажимали курок.

— Если бы они сначала поговорили друг с другом! Питер покачал головой.

— О чем говорить? Тянуть жребий? Но ты не можешь вернуться домой и сказать: «Простите, дорогие дети, нам придется уступить кому-то право на жизнь». Вспомни, как было. Фильтры кончились, их очистка уже не помогала. Людей убивали не ради пищи, а ради фильтров.

Грейс обхватила его руками и долго лежала с открытыми глазами, глядя, как за пластиковым окном разгорается оранжевый рассвет.

— Сегодня, наверно, луна, — сказала она. — Как бы я хотела ее увидеть!

Питер заснул. Вскоре и Грейс закрыла глаза.

Пластиковые щиты на окнах дрожали. Наверху начал завывать октябрьский ветер. Всю ночь снаружи что-то поскрипывало, шелестело, шепталось, все громче и громче.

Тепло стало уползать из домов. Холодный сквозняк рвался сквозь обгоревшие комнаты. Казалось, привидения бродят по улицам города, но это пришла зима.

Питер встрепенулся и сел. Его разбудил какой-то шум.

— Грейс, ты слышишь?

Проснулся и Тим, потом Майк и Малышка. Наконец и Джуди села, привычно протирая стекла противогаза.

— Папа! — сказал Тим. — Погляди на стену!

А на стене был яркий квадрат света размером с окно. И квадрат был не оранжевым, а светло-желтым. А за окном сверкало голубое небо.

Маколей остановился возле двух могильных холмиков во дворе и позвал:

— Эй, есть здесь кто-нибудь! Выходите!

Через несколько секунд наверху появился Питер. Он был без рубашки, в противогазе, с пистолетом в руке. Он стоял неподвижно целую минуту, потом снял противогаз и бросил его на землю, рядом звякнул пистолет.

Маколей показал на небо.

— Это настоящее, — сказал он. — Циклон добрался сюда ночью.

— Мистер, — сказал Питер, — простите, но я должен позвать мою семью. К сожалению, мне нечего предложить вам выпить.

— Это не я сделал, — улыбнулся Маколей. Он подошел к Питеру и протянул ему карточку: — Здесь вы найдете инструкции — мы должны как-то организоваться. Если сможете, приходите во второй половине дня в Линкольн-парк. Мы будем обсуждать вопросы питания. Там же будут врачи, если у вас есть больные. До встречи.

Маколей пошел дальше по улице. Питер обернулся и крикнул:

— Грейс! Дети! Выходите! Все кончилось.

Зима. На Гарнисе очень холодно.

От бликов, отбрасываемых Сверкающими Горами, равнина вдали блестит и переливается. А вблизи, мягко падая, окрашивает все в голубые тона снег.

Под ледяным небом коченеет нагой, беззащитный ветер.

Внутри купола Ниса, переключив отопление на более высокую температуру, собирает грязную посуду и бросает ее в автоматический конвертор.

— Мама, можно я пойду на пруд?

Мать останавливается перед зеркалом и начинает внимательно рассматривать свое лицо.

— Сейчас нет, Томи, — отсутствующим голосом отвечает наконец она. — Идет снег.

— Возьму с собой обогреватель.

Ниса по-прежнему критически себя разглядывает.

— Почему бы тебе не посидеть дома и не почитать еще? Книга, которую я дала, тебе не понравилась?

— Очень понравилась. Я уже прочитал ее всю.

Ниса забывает о зеркале и переводит взгляд на сына.

— Но ведь я дала ее тебе только вчера! — удивленно восклицает она.

— Я уже прочитал ее всю, — снова говорит он.

— Ну что ж…