– Что там? – спросил Данилов.

Паша поднес листок к глазам.

– Тут два слова, – сказал он. – «Ад тел».

– Не нравится мне это, – проворчал, сдвинув брови, подошедший к ним капитан Волохов. И смущенно перекрестился.

– Не понял, – насмешливо сказал Стас. – Ты же вроде атеист?

– Просто на всякий случай, – хмуро отозвался Толя.

– Ад тел, – задумчиво повторила Маша. – Мистика какая-то.

Она повернулась к Глебу, который спокойно потягивал свою эрзац-сигарету.

– Что скажешь? – спросила она.

– Скажу, что это оксюморон, – ответил Корсак. – Как известно, в ад попадают не тела, а души.

– Оксю… что? – не понял Стас.

– Оксюморон, – пояснил для него Глеб. – Сочетание противоречивых понятий. Типа – «горячий снег». Ну, или «умный мент».

Глаза Стаса сузились, он уже раскрыл рот, чтобы дать отповедь Глебу, но Паша его перебил.

– Тут есть что-то еще… – Он наморщил нос. – Мерзкое.

Паша достал из бумажника некий предмет – нечто темное, похожее на волосатое дохлое насекомое.

– Это еще что за гадость? – пробасил Толя и поморщился.

– Лаврененков! – позвала Маша. – Семен Иванович!

– Ну? – обреченно спросил пожилой эксперт, подходя к операм. – Какую еще пакость вы для меня припасли?

– Сегодня только приятные вещи, – проинформировал его насмешливый Стас. – Кукольный глаз, дохлый тарантул и адская записка.

– О! – утрированно обрадовался Лаврененков. – Мой любимый набор.

Он присел на корточки и положил на траву свой чемоданчик. Раскрыл его, достал щипцы, взял ими таинственный предмет и осторожно оглядел его.

– Это не паук, – сказал Лаврененков.

– А что тогда? – спросили в один голос Стас и Толя Волохов.

Лаврененков улыбнулся зловещей улыбкой старого маньяка и сообщил:

– Волосы. Комок свалявшихся человеческих волос.

Затем стал упаковывать все находки в пластиковые пакетики.

– Головы нет, а волосы есть, – пробасил задумчиво и недовольно капитан Волохов. – Что же, черт подери, все это значит? – Он взглянул на майора Любимову. – А, Маш?

Она вздохнула:

– Будем разбираться. Кстати, я, кажется, знаю, что такое: «Ад тел».

– И что же? – навострил слух Толя.

– То, что осталось от слов «адрес» и «телефон». Остальное истлело.

Стас подмигнул Толе:

– Вот тебе и мистика.

Маша швырнула окурок в мокрую траву и достала из сумки листы бумаги, чтобы продолжить составление протокола осмотра места происшествия.

Медсестра Лиза включила в палате мягкий ночной свет, затем помогла Андрею сесть на кровати.

– Все тело болит, – пожаловался он.

– Это из-за упражнений, – объяснила Лиза.

– Да. Знаю.

– Инструктор по физиотерапии сказал, что так и должно быть.

– Угу.

Андрей поморщился, вспомнив недавнюю гимнастику. Это было похоже на пытку – разминать и прокручивать сустав за суставом, постепенно включать в работу мышцы, сначала мелкие, потом более крупные.

Двадцать минут такой гимнастики совершенно измотали Андрея. И даже двухчасовой сон не помог ему восстановиться. Голова у него слегка кружилась, но он решил не обращать на это внимания.

Андрей пытался читать журнал, но вскоре понял, что не может вникнуть в суть прочитанного. Он попросил Лизу включить телевизор и добрых двадцать минут с мрачным видом созерцал какое-то ток-шоу, совершенно не понимая, что столь важное обсуждают эти люди, из-за чего они так горячатся.

Тогда он попросил Лизу выключить телевизор, а когда она это сделала, снова лег на кровать.

– Андрей Павлович, – участливо заговорила Лиза, глядя на его опечаленное лицо, – как вы…

– Просто Андрей, – мягко перебил он. – Называйте меня Андреем.

– Хорошо. – Она улыбнулась. – Андрей.

– Черт, я уже начинаю привыкать к тому, что мне сорок лет, – проговорил он с горечью и досадой.

– Сорок лет – самый расцвет для мужчины, – с улыбкой сказала Лиза.

– Не знаю. Мне не с чем сравнивать, поскольку я не был ни двадцатипятилетним, ни тридцатилетним. Пару недель назад мне было всего двадцать два. Примерно, как вам сейчас.

– Мне двадцать один, – уточнила Лиза. – Поэтому вы в любом случае старше меня.

Он делано улыбнулся. Потом помолчал, исподволь разглядывая девушку, после чего сказал:

– Лиза, можно вас кое о чем спросить?

– Конечно, – с готовностью кивнула она.

– Почему вы со мной так возитесь?

Худенькое лицо девушки порозовело.

– Что вы… – пробормотала она. – Вы ошибаетесь. Я одинаково хорошо отношусь ко всем пациен…

– Лиза, я больной, но не глупый, – перебил ее Темченко. – Так почему вы со мной возитесь? Чем я вам так дорог?

– Все дело… в моем отце, – сбивчиво начала она. – Он тоже был в коме. Четыре года. И все это время мы с мамой надеялись, что однажды он откроет глаза, улыбнется и скажет нам: «Привет! Я вернулся!»

– И как? Он действительно вернулся?

Лиза покачала головой:

– Нет. Он умер.

– Сожалею. Сколько вам тогда было?

– Одиннадцать. Послушайте… Хотите, я принесу вам что-нибудь из домашней еды? – неловко сменила она тему.

– Домашней?

Лиза кивнула:

– Да. В нашей больнице хорошо кормят, но все же…

– Но все же никакая общепитовская еда не сравнится с домашним супом и котлетами? – с улыбкой закончил за нее Андрей. – Полностью с вами согласен. Поэтому не имею ничего против домашней еды.

Лиза просияла.

– Тогда я принесу. Завтра же!

– Хорошо. А теперь я хочу остаться один и немного вздремнуть. Ты не возражаешь?

– Нет.

Темченко дождался, пока медсестра вышла, и закрыл глаза. Он не мог понять почему, но его терзали неприятные предчувствия, и предчувствия эти не имели никакого отношения к его здоровью или болезни.

Он уже восстановил в памяти свое детство и отрочество. Даже помнил, как поступал после школы в МГИМО. Но он никак не мог вспомнить, что привело его восемнадцать лет назад в лес. Что он там делал? И один ли он там был? А если нет – то кто с ним был еще?

Размышляя об этом, он задремал. Перед глазами проносились образы прошлого, чьи-то лица, обрывки фраз, отдаленный смех. Потом он вспомнил девушку – светловолосую, довольно симпатичную. Кажется, она была его подружкой… Да-да, именно так. Точнее сказать – одной из его подружек, потому что в ту далекую пору он был настоящим бабником, а деньги папаши-замминистра, модные шмотки и автомобиль «Тойота» последней модели помогали ему не знать отбоя от симпатичных девчонок. Вот и в тот день он валялся в постели с одной из них. Кажется, они провели бурную ночь, но в двадцать два года Андрей Темченко не знал усталости и готов был заниматься сексом до бесконечности…

…И тогда она нежно поцеловала его в грудь. Андрей усмехнулся и стряхнул с сигареты пепел в хрустальную пепельницу, стоявшую на тумбочке.

– Тебе нравится? – проворковала подружка, глядя на него огромными синими глазами, в которых отражалось все, что угодно, кроме интеллекта.

– Нормально, – сказал Темченко.

– Нормально? Всего лишь? – Она соблазнительно улыбнулась. – А если я опущусь ниже?

– Попробуй.

Девушка слегка замялась.

– Ты ведь не будешь считать это извращением? – уточнила она.

Он качнул головой:

– Нет. А ты?

– Я? – Она улыбнулась распухшими от поцелуев губами. – Сейчас посмотрим!

Подружка плавно скользнула вниз и исчезла под одеялом. Когда ее губы коснулись его возбужденной плоти, Андрей закусил губу и прикрыл глаза от удовольствия.

«Хорошая девочка, – подумал он. – Надо будет сводить ее в ресторан. Или подарить ей пару билетов на концерт «Агаты Кристи». Кажется, она сказала, что любит этот ансамбль… Или это была не она? А, неважно».

Он подавил стон, когда она взяла его член в рот, потом, содрогаясь от наслаждения, затянулся сигаретой и затушил окурок в пепельнице. После чего заложил руки за голову и удобнее устроился на подушке, готовясь продержаться подольше и получить полную дозу кайфа.