– Ты снова покидаешь меня ради любовницы, на сей раз – за четыре недели до свадьбы. Это переходит все границы!

Джонатан оглянулся. Его очаровательная будущая жена стояла в проеме двери.

– Моя любовница, как ты изволила выразиться, старый художник, псих – по твоим же словам, – упокоившийся много десятилетий назад. Такой выбор должен был бы тебя успокаивать!

– Не знаю, что и сказать… Ведь я тоже часть твоего выбора!

– Не извращай мои слова! – возмутился Джонатан и попытался обнять Анну.

Она не далась и оттолкнула его:

– Ты увяз!

– У меня нет выбора, Анна, не осложняй все еще больше. Ну почему, почему я не могу разделить эту радость с тобой?

– А если бы Питер позвонил накануне свадьбы, ты отменил бы церемонию?

– Питер – мой лучший друг и шафер. Накануне свадьбы он бы звонить не стал.

– Да что ты? А по-моему, за ним бы не заржавело!

– Ошибаешься. Чувство юмора у него особое, и ты его не воспринимаешь, но Питер очень деликатный человек.

– Он это успешно скрывает. Но если бы он все-таки позвонил, что бы ты сделал?

– В этом случае мне пришлось бы отвергнуть возлюбленную и вступить в законный брак со спутницей жизни.

Джонатан питал слабую надежду, что Анна перестанет доставать его. Чтобы не дать ей втянуть себя в бесконечный спор, он взял сумку и зашел в ванную за несессером. Но она и не думала сдаваться. Он снял с вешалки плащ и потянулся поцеловать ее, но она отклонилась.

– Ты не станешь отрицать, что Питер позвонил бы и утром, в день свадьбы!

Джонатан спустился вниз, повернул ручку двери, оглянулся и долго смотрел на Анну: она стояла на верху лестницы, сложив руки на груди.

– Нет, он дождался бы утра понедельника, и я прикончил бы его за то, что он не позвонил.

Он вышел, хлопнув дверью. Подозвал такси и попросил отвезти его к терминалу «Британских авиалиний» аэропорта Логан. Город был омыт ливнем. Бежавшие по тротуару потоки воды уничтожали следы его шагов. Когда машина отъехала, деревянные жалюзи на окнах мастерской опустились. Анна улыбалась.

Питер ждал Джонатана под табло посадки на рейс БА-776, провожая взглядом последних исчезавших в рукаве пассажиров. Джонатан хлопнул Питера по плечу, он обернулся и вздернул брови при виде помятого лица друга.

– Я все еще ваш шафер?

– Если все пойдет по-прежнему, готовься к роли свидетеля на бракоразводном процессе.

– Как скажешь, но сначала тебе все-таки придется пойти под венец, иной порядок вещей невозможен.

Дежурный нетерпеливо махнул им рукой: все пассажиры были на борту, ждали только их. Питер выбрал кресло у иллюминатора. Джонатан забросил чемоданчик на багажную полку, и самолет начал разгон.

Час спустя стюардесса начала развозить обед, но Питер учтиво отказался за них обоих. Джонатан удивленно взглянул на него.

– Спокойно, приятель! – хитро улыбнулся Питер. – Я придумал две хитрые хитрости, улучшающие качество длинных перелетов. Во-первых, посетил твой любимый магазинчик и накупил массу вкусностей, чтобы не мучила совесть из-за твоей лазаньи.

– Это был гратен из баклажанов, – возразил уязвленный Джонатан. – Ну и где же твои сказочные яства? Я проголодался.

– В одном из ящиков для багажа у тебя над головой. Как только стюардесса с тележкой скроется за занавеской, я их достану.

– Ладно, рассказывай про вторую хитрость.

Питер достал из кармана упаковку лекарств и повертел ею перед носом Джонатана.

– Вот она! – с победным видом объявил он. – Волшебная пилюля. Проснешься, посмотришь в иллюминатор и скажешь: «Черт побери, кажется, это Лондон!»

Питер вытряхнул две таблетки себе на ладонь и протянул одну Джонатану, но тот отказался.

– Ну и зря! – Питер проглотил таблетку. – Это не снотворное, просто помогает заснуть. Единственный побочный эффект – не замечаешь, как проходит полет.

Но Джонатан покачал головой, Питер прижался виском к шторке, и каждый углубился в свои мысли. Старший стюард обслужил последнего пассажира и скрылся в служебном помещении.

– В котором еда? – спросил Джонатан, кивнув на ряд отделений над креслами.

Питер не ответил, он уже спал. Джонатан похлопал друга по плечу, но не преуспел. Он повторил попытку, но Питер не отреагировал. Джонатан заглянул в ящики над креслами: с десяток сумок и пальто лежали вперемешку. Он сел, трясясь от злости. В кабине царил полумрак. Через час Джонатан погасил свет и попытался нашарить в кармане Питера заветный пузырек, но тот громко храпел, прижимаясь виском к иллюминатору, и правый карман был недосягаем.

Прошло шесть часов, и появилась стюардесса с завтраком. Оголодавший Джонатан с радостью взял поднос. Девушка наклонилась, чтобы откинуть столик Питера, он проснулся, зевнул и с негодующим видом воскликнул:

– Я же сказал, что ужин за мной!

– Еще слово – и ты проснешься, посмотришь в окно и удивишься: «Надо же, как похоже на лондонскую больницу Святого Винсента!»

Стюардесса поставила завтрак Питера на столик, и Джонатан тут же увел у него булочку и круассан, проигнорировав немое возмущение друга.

В Хитроу они взяли такси и доехали до центра.

В этот ранний час Гайд-парк выглядел таким волшебно прекрасным, будто и не находился в самом сердце одной из крупнейших европейских столиц. Стволы вековых деревьев выглядывали из стелившегося над лужайками тумана. Джонатан наблюдал в окно за двумя запряженными в коляску серыми в яблоках лошадьми, бежавшими по свежему песку аллеи верховой езды. Они миновали решетку Принс-Гейт. Еще восьми не было, но на площади Марбл-Арч уже образовалась пробка. Поднявшись по Парк-Лейн, черный кэб высадил их под козырьком отеля «Дорчестер», расположенного у самого парка, в богатом районе Мэйфер. Друзья поднялись каждый в свой номер. Питер бросил сумку и постучал в дверь Джонатана. Тот открыл в белой рубашке и клетчатых трусах.

– Ты чертовски элегантен, мой бывалый путешественник! – воскликнул Питер. – Интересно, что бы ты надел, увези я тебя в Африку? Полет меня вконец измотал, – пожаловался он, упав в стоявшее у окна глубокое кожаное кресло.

Джонатан ушел в ванную, не удостоив его ответом.

– Все еще дуешься? – крикнул ему вслед Питер.

Джонатан выглянул из-за двери.

– Я провел конец недели в самолете, глядя, как ты спишь, и, судя по всему, за четыре недели до свадьбы мне светит расставание с невестой. С чего бы мне дуться? – прокомментировал он, продолжая завязывать галстук.

– Ты всегда надеваешь брюки в последнюю очередь? – съязвил Питер.

– Тебе что-то не нравится?

– Вовсе нет. Но я, например, в случае пожара предпочту выбежать в коридор без галстука, а не без штанов.

Джонатан испепелил его взглядом.

– Довольно, старик, мы здесь из-за твоего художника, – напомнил Питер.

– Твой источник хоть заслуживает доверия?

– Я ему столько плачу, что лучше бы ему не промахнуться! В письме он указал точное количество: пять картин, – ответил Питер, глядя в окно.

– Он ошибся, можешь мне поверить.

– Я проснулся, прочел сообщение, но не смог с ним связаться. В Лондоне был поздний вечер, человек развлекался.

– Ты снова спал до полудня?

Питер смущенно потупился:

– Я поздно лег… Между прочим, я пожертвовал уик-эндом ради утоления твоей страсти, так что перестань меня стыдить!

– А разве столь внушительный лот не уладит твои отношения с партнерами, господин аукционист?

– Будем считать, что мы пожертвовали выходными ради общего дела.

– У тебя есть другая информация?

– Адрес галереи, где с сегодняшнего дня будут выставлены полотна. Именно там проведут экспертизу, после чего владелец – или владельцы – выберет счастливца, которому поручат продажу.

– С кем тебе предстоит состязаться?

– С каждым, кто способен держать в руке молоток и кричать «Продано!». Очень надеюсь, что с твоей помощью вырву победу.