— Пойдем.

Кристина посмотрела на Алесандра, и в ее глазах не трудно, особенно актеру, было прочитать мольбу: не уходи, я еще не услышала главного.

— Алесандр, а как тебе кажется… Жанна, она… ну, она… м-м… ну как бы это спросить потактичнее…

— Могла бы она полюбить женщину?

Кристина резко вскинула взгляд на Алесандра. Каким-то непостижимым образом он понял ее с полуслова и озвучил мучавший ее вопрос. Кристина хотела сказать, что он неправильно ее понял, что он несет какой-то оскорбительный бред, что… Но словно комок встал в горле, голоса не было, она не могла дышать, не могла двигаться, она неподвижно смотрела на Алесандра, затаив дыхание.

— Ты извини, конечно, Кристин, это не мое дело, я тебе не муж, не брат, не друг даже. Мы с тобой сейчас выйдем из кафе и разбежимся… Но я просто не могу не сказать тебе: ты же не похожа на лесбиянку, ни капельки.

— А… — Кристине пришлось прокашляться, потому что голос вдруг стал хриплым и очень тихим. — А при чем тут… я вообще не… то имела… в виду… я…

Алесандр усмехнулся, допил остатки чая, убрал в карман мобильный телефон и сигареты.

— Жанна может полюбить кого угодно, если только этот человек способен разделить с ней страсть к красивой жизни. Но только длиться эта любовь будет очень недолго. Она постоянно ищет новых ощущений. Она находила их повсюду, меняя Буэнос-Айрес на Москву, Москву на Париж и так далее.

— А при чем тут… Ты меня не понял… — Девушка понимала, ей надо сейчас срочно что-то сказать. Но в ее мозгу стучало только одно: Алесандр знает Жанну намного лучше, а он сказал, что Жанна могла полюбить кого угодно, а это значит, и женщину тоже, а это значит, у Кристины есть шансы, а это значит, она не зря ждет…

— Ты идешь или мы прощаемся здесь? — Алесандр встал.

— Да, кончено. — Кристина взяла сумочку, и они направились к выходу. Оба молчали. Шли по Невскому.

— Я, вообще, растерялась, просто ты так… Я же, вообще, хотела спросить, издавала ли Жанна свои переводы. — Кристина нашла наконец выход из ситуации. — Просто я не могла никак слово подобрать. А ты вдруг начал что-то странное говорить… Так что, Жанна издавала свои работы?

— В смысле? Да, она переводчик, насколько я помню. Но я даже не знаю, делает ли она художественные переводы.

— Я спрашиваю потому, что когда я собирала твои вещи, то случайно нашла тетрадку со стихами. Они мне очень понравились. У меня тогда уже не было возможности у нее спросить, сама ли она написала эти стихи или перевела какого-то автора и есть ли в продаже книжки с этими стихами. Я бы купила. Хотя даже не знаю ее фамилии.

— Тетрадку? — Алесандр остановился. — А ты помнишь что-нибудь?

— Конечно.

Они подошли к фонтану у Казанского, и Кристина стала читать.

— Не молчи. Не молчат на прощанье. Как же молча ты скажешь…

— А про дождь? — перебил Алесандр.

— Послушай, кто же остановит дождь? В холодных водах Финского залива…

Не дослушав, Алесандр расхохотался и сел на мокрый от брызг бордюр фонтана.

— Что с тобой?

Алесандр не ответил. Он хохотал громко, не в силах остановиться, и прохожие смотрели на него, а сидящие на лавочках переглядывались между собой. А он все хохотал и походил на сумасшедшего, но ему было все равно.

Теперь испанский — его любимый предмет. Он не пропустит ни одного занятия, он будет делать все домашние задания, он будет сидеть за первой партой… Валера и сейчас сидит за первой партой и внимательно слушает каждое слово Жанны, ловит каждый ее взгляд, каждое движение. Они читают испанский роман, и ему хочется, чтобы очередь чаще доходила до него, ведь он читает эти строки для нее одной, как если бы он говорил все это ей от своего имени, как если бы роман был сплошным признанием в любви. И он ошибается при переводе, потому что в прошлом году валял дурака, но больше специально ошибается, поскольку ему нравится, когда она исправляет ошибки, ведь в эти секунды она говорит с ним, лично с ним, говорит словами из любовного романа.

Прозвенел звонок. Но никто, казалось, не обратил внимания. Читавший спокойно закончил перевод. Жанна назвала номер главы, до которой нужно подготовить чтение и перевод на следующий раз, студенты поблагодарили преподавателя, попрощались и стали выходить из аудитории. Только Валера не двинулся с места. Он так и сидел за первой партой, не сводя глаз с Жанны. Он ждал, чтобы все вышли, чтобы их оставили наедине. Но что если Жанна сейчас возьмет свою сумку и уйдет раньше студентов?

— Жанна, извините, пожалуйста, у меня к вам вопрос.

Она разрешила называть ее по имени, и только при других преподавателях и при администрации — по имени и отчеству.

— Задавайте, но учтите, что у меня мало времени.

Валерка медлил, ему так нужно было, чтобы они остались наедине. Он не может при других студентах сказать ей то, что хочет. А Жанна смотрела на него водянисто-голубыми глазами и нетерпеливо ждала. Наконец аудитория опустела. Валерка вскочил, быстро закрыл дверь и снова сел за парту. Он непроизвольно тер ладони и кусал губы.

— Вы… я… вы меня не помните… я… м-м… вы…

Черт, фраза не строилась, слова вылетели из головы — пустота. А Жанна молчит. Ну, она же видит, что ему трудно говорить. Почему она молчит, неужели ничего не понимает? Она будто издевается!

— Я помню вас, — раздался словно издалека ее низкий негромкий голос. Голубые, почти прозрачные глаза смотрели на Валерку. Жанна стояла, с сумкой в руках, а это значит, что она не намерена была долго разговаривать. И снова молчала! Валера уставился на нее удивленными глазами. Помнит? Его?

— Что вы хотели? — спросила Жанна. В это время прозвенел звонок. — Простите, мне пора, у меня занятие.

— Подождите! — Валера встал, быстро подошел к двери. — Не уходите. Я не могу без вас. То есть я хотел сказать, что люблю вас.

Валера закрыл глаза. Он все-таки сделал это? Он сказал, что любит ее? Сказал об этом ей? Не кому-нибудь, а самой Жанне? Он столько раз репетировал перед зеркалом эту фразу, а в итоге все произошло так быстро и пришлось закрыть глаза, чтобы не встретиться с нею взглядом. Никогда больше не встретиться! Валера хотел немедленно убежать из аудитории, никогда не возвращаться больше в это здание, в этот район, с опаской ходить по улицам, только бы больше ни за что на свете и никогда в жизни не встретить ее.

Жанна улыбнулась.

— И что?

Холодно, так холодно прозвучал ее голос, ничего не выражающие голубые глаза смотрели на Валеру, губы улыбались. Юноша машинально отступил от двери, подошел к парте, взял в руки книгу на испанском, как спасительный обломок с корабля, только что потерпевшего крушение.

— Жанна, я тебя ждал.

Она снова улыбнулась и открыла дверь.

— Подожди. Но хотя бы дай мне шанс. Ведь на уроке ты говорила… ты сказала: «Пускай все происходит не сразу, но если жаждет один, не устоит другой. Поверь, наши чувства пересекутся, и ты…»

— Я всего лишь исправляла ваш перевод, Валера, — оборвала Жанна.

— Но ты сказала мне это при всех!

— Я всего лишь исправляла ваш перевод, Валера. Мне пора. Не забудьте выполнить домашнее задание.

И Жанна ушла. В аудиторию ввалился другой курс. Валера быстро выбежал на улицу и помчался вверх по дороге. Впрочем, он мог бы сейчас бежать куда угодно.

— Валер, привет!

Он даже не обернулся на голос Любы.

— Ты далеко? Эй!

— Да пошла ты!

Валера перебежал дорогу на красный свет и свернул в арку. Люба проводила его взглядом, достала из машины сумочку, закрыла дверцу и пошла в институт. Она была не из тех, кто обижается на каждое проявление плохого настроения. Может, он провалил контрольную — есть же дураки, которые расстраиваются из-за двоек и пересдач. Если захочет, расскажет потом. Единственное, что напрягло ее в этой ситуации, — если до конца дня у него не пройдет этот псих, то накроется кино, а день был слишком уж хорошим, чтобы никуда не пойти. Что ж, придется в крайнем случае принять приглашение того парня из Внешторгбанка в ресторан под открытым небом. Тоже неплохо.