– Теперь, – продолжала индианка, словно желая воспользоваться его растерянностью, – обещает ли Белый Орел больше не вздыхать об изменнице? Обещает ли он любить ту, которая будет ему верна?

В голосе девушки вдруг прозвучала горячая мольба. Теперь наступила ее очередь ждать с нетерпением ответа. Но этот ответ глубоко ранил ее гордое сердце и развеял в прах сокровенные мечты.

– Нет, нет! – воскликнул охотник в смятении. – Невозможно ни забыть, ни разлюбить Мэриен. Пусть даже она мне изменила… Все равно слишком поздно! Я никогда не полюблю другую!

Послышался приглушенный, полный отчаяния крик, упреки и угрозы, произнесенные на индейском наречии и потому для меня непонятные. В тот же миг я увидел, что молодой охотник сильно натянул поводья и осадил лошадь, словно желая объехать индианку и двинуться дальше. Я решил, что мне пора вмешаться, пришпорил коня и рысью выехал на поляну. К моему величайшему удивлению, я увидел, что охотник один. Су-ва-ни исчезла!

– Где она? Ушла? – удивленно спросил я, оглядываясь.

– Да, ушла! Ушла! И с кем? С мормоном!

– С мормоном?

– Да, сэр. Прости ей бог! Мне было бы легче услышать о ее смерти, чем знать, что она вышла замуж за мормона, у которого кроме нее может оказаться еще двадцать жен.

– Разве с ней был какой-нибудь мужчина? Я никого не видел.

– Ах, сэр, извините меня. Вы имеете в виду эту индианку, а я говорил не о ней.

– О ком же?

Молодой охотник смутился. Не подозревая, что мне известна тайна его сердца, он понял, что я заметил его волнение, но сказать мне имя той, о ком он думал, значило открыть самые заветные тайны своей души. После короткого колебания он поборол смущение и ответил:

– Не знаю почему, сэр, но я чувствую к вам доверие. И отчего бы мне не рассказать вам все, что произошло? Глупо, конечно, влюбляться в красивую девушку, но если бы вы ее видели!

– Судя по вашим словам, она действительно красавица, – сказал я не совсем искренне. – Что же касается того, что глупо влюбляться в хорошеньких девушек, то никто из нас не застрахован от этой маленькой слабости.

– Приходится только пожалеть об этом, сэр. Но поздно! Какой смысл запирать конюшню, когда коня уже украли? Она уехала, и все кончено. Наверное, никогда в жизни я ее больше не увижу, – грустно сказал он.

Эти слова сопровождались тяжелым вздохом, и я понял, что передо мной человек, искренне любящий и сильно страдающий.

«Вероятно, – подумал я, – дело объясняется просто. Молодой охотник беден, а школьный учитель немного зажиточнее. Во всяком случае, настолько, чтобы практичная красотка предпочла его».

– Но вы еще не сказали мне, – обратился я к моему спутнику, – кто ваша возлюбленная. Раз это не индейская девица, с которой вы только что расстались…

– Нет, сэр, не она, хотя в той, кого я люблю, тоже есть индейская кровь, поэтому Су-ва-ни и назвала ее метиской. Но это неправда. У нее мать была метиска.

– Как же зовут вашу любимую?

– Ее звали Мэриен Холт. Теперь ее зовут Мэриен Стеббинс. Я только сейчас узнал, что она вышла замуж.

– Нельзя сказать, что ее новая фамилия благозвучнее, – заметил я.

– Она дочь скваттера Холта, – продолжал охотник, – того самого, к которому вы едете. У него есть еще одна дочь, помоложе, ее зовут Лилиен.

– Красивое имя. Так вы говорите, что старшая хороша собой?

– Я никогда никого красивее не видел.

– А младшая похожа на нее?

– Как белка на енота.

– Значит, младшая некрасива?

– Ну, это зависит от вкуса. Многим Лилиен нравится больше. Но не мне. Кроме того, Лил совсем девочка. Ей еще и семнадцати нет.

– Но, если она тоже хороша собой, почему бы вам не влюбиться в нее? В Мексике, где я недавно был, есть хорошая пословица: «Un clavo saca otro clava», что в переводе означает: «Клин клином вышибают». Иными словами, от любви есть лекарство: другая любовь.

– Ах, сэр, – вздохнул охотник, – это, может быть, годится для Мексики, в наших же лесах есть другая пословица, противоположная ей: «Два медведя в один капкан не попадают».

– Ха-ха-ха! – рассмеялся я. – Пословица ваших лесных дебрей, пожалуй, правильнее и больше мне по душе. Но вы не рассказали еще, что же случилось у вас с Мэриен. Вы говорите, она уехала отсюда?

– Сейчас все узнаете, сэр.

Охотник начал свой печальный рассказ, а я время от времени прерывал его вопросами, хотя многое уже знал, а об остальном догадывался. Он был влюблен в Мэриен Холт и думал, что она отвечает ему взаимностью. Они часто встречались в лесу, на той самой поляне, где мы теперь находились. Холт ничего не знал об их свиданиях. Он недолюбливал охотника, и, опасаясь его гнева, молодые люди скрывали от него свои чувства.

Таков был пролог рассказа моего спутника. Эпилог же я передаю его собственными словами.

– Это случилось как-то утром месяцев пять назад. Мэриен обещала встретиться здесь со мной, и я ожидал ее, сидя вон на том бревне. Через поляну прошли двое индейцев и с ними девушка, которую вы сейчас видели. Она несла продавать красивую сумку для пуль. Я ее купил. Индианка захотела сама надеть ее на меня, и тут черт меня дернул ее поцеловать. И как раз в эту минуту выходит на поляну Мэриен! Я поцеловал индианку шутя, а Мэриен приняла это всерьез. Она и раньше меня ею попрекала, потому что девчонка и правда недурна собой. Я хотел попросить у Мэриен прощенья, но она не стала меня слушать и ушла. Больше я ее не видел. А сейчас индианка сказала мне, что Мэриен вышла замуж и уехала к мормонам. Кто-то из индейцев видел ее в прерии и рассказал об этом Су-ва-ни.

– А что было дальше с индианкой?

– Ах, сэр! – снова вздохнул охотник. – Вот это еще одна беда, которую я навлек своим легкомыслием. С того самого дня, как я ее поцеловал, она пристает ко мне и всюду меня преследует. Я все время встречаю ее в лесу. Она пришла бы в мою хижину, если бы не собаки, которые могут разорвать ее на куски. Их она боится больше, чем меня, несмотря на все мои угрозы. Я сердился на нее за Мэриен, хотя сам был виноват больше, старался избегать ее и долго с ней не разговаривал. Она разозлилась и грозила отомстить. Однажды ночью я ехал из Суомпвилла, как раз в такое же время, как сейчас, – только тогда было темно, как в горшке с дегтем. Я выехал сюда, на поляну, как вдруг моя старая кляча рванулась вперед, и меня сзади что-то сильно кольнуло. Кто-то ударил меня ножом чуть повыше бедра, и кровь так и потекла ручьем. Я узнал, кто это сделал, только утром, когда вернулся и нашел здесь следы мокасин.

– Следы Су-ва-ни?

– Конечно. Мне они хорошо известны. Я не раз видел их на берегу Илистой речки.

– Вы приняли какие-нибудь меры, чтобы наказать ее?

– Нет… не принял.

– Почему же? Я думаю, было бы благоразумнее это сделать, хотя бы для того, чтобы подобные нападения больше не повторялись.

– Сказать по правде, мне было стыдно. Поступи так мужчина, я бы, конечно, отплатил ему. Но все говорят, что девушка влюблена в меня, – конечно, по-своему, на индейский лад, – и мне не хочется ей мстить. Да и, кроме того, я сам во всем виноват: не надо мне было шутить с ней.

– И вы полагаете, что она перестанет преследовать вас?

– Не знаю. Особенно после того, что случилось сейчас. Су-ва-ни опять грозила мне уходя. Я было решил, что она уже не думает о мести, ведь она знает, что мне все известно. Я сам сказал ей об этом при первой же встрече. Она вроде как бы обрадовалась, что я не донес на нее в полицию. Она сказала, что Белый Орел – так называют меня люди ее племени; их тут еще осталось несколько человек – великодушен. Она вроде как обещала, что не будет больше меня беспокоить, но я ей не очень верю. Вот почему, сэр, я просил вас не отъезжать далеко.

– По-моему, вам следует быть начеку. Видимо, эта индианка довольно вспыльчивая девица, и, судя по вашему рассказу, от нее можно всего ожидать. И, кроме того, она чрезвычайно странно проявляет свою любовь к вам. Конечно, вы дали ей повод.