— Ты не должен этого делать, — слабо запротестовала она, когда снова обрела способность говорить. Может она ошибалась, но поцелуи Ферди с каждым разом становились все чудеснее. Она чувствовала, как вся тает и горит внутри. Ей ничего больше не хотелось — просто навсегда остаться в его объятиях. Бедная Лафлер!

— Это восхитительно, но боюсь, нас могут застать в любой момент, — неохотно признал Ферди. — Надевай ту хорошенькую шляпку, что я подарил тебе, и присоединяйся ко мне в поисковой экспедиции.

Он пошел к лестнице и смотрел, как она легко взлетела наверх и исчезла. Скорее, чем он считал возможным, Гарриет спустилась вниз, одетая в нужную шляпку и простой зеленый бархатный спенсер поверх муслинового платья. Она несла зонтик, весело помахивая им. Купидон бежал рядом.

— Мне лучше не делать свои веснушки хуже, чем они есть, — ее озорная улыбка встретила его одобрение. Лицо приняло выражение, на которое нельзя было не обратить внимание. Гарриет научилась распознавать в его глазах желание поцеловать ее. Она сжала губы в невинной улыбке и пошла впереди него к ожидавшему ландо. Купидон уже запрыгнул туда и теперь сидел, ожидая их.

Усевшись, она поправила платье, потом пристально посмотрела на Ферди. На его лице появилось чрезвычайно странное выражение — необыкновенно похожее на Уилльяма, когда тот перехитрил своего старшего кузена Эдварда. Несколько самодовольное.

Первый в списке дом оказался неподходящим, и Гарриет немедленно сказала об этом:

— Этот дом, по крайней мере, для дюжины людей и очень роскошный.

Но ее глаза тоскливо осматривали великолепную лестницу, которая шла на верхние этажи. Спальня на втором этаже несомненно отвечала требованиям Ферди, поскольку была громадной, с гардеробными по обеим сторонам.

— Господи, какую люстру они выбрали! — воскликнула она, исследовав гостиную. — Очень неуместная, хотя и красивая.

Купидон, однако, казался довольным, ибо прошел через гостиную к камину и улегся, безмятежно уткнувшись носом в лапы.

— Он превосходно расположен и главная спальня достаточно велика для меня.

Гарриет решила, что лучше не комментировать эти слова. Вместо этого она выговорила ему за ненужные поиски дома.

— Вы должны понять, что этого не требуется.

— Нет, это необходимо, — тихо возразил он, ведя ее в следующую комнату.

Они останавливались в разных комнатах по пути на первый этаж. Ферди пришел в восторг от столовой, в которой джентльмену будет приятно посидеть после обеда.

— А за домом есть красивая лужайка, которую оценил бы Купидон, — заметил Ферди, выглянув из окна.

Гарриет призналась, что комната через холл стала бы прекрасной музыкальной комнатой, если есть склонность к музыке.

— Я намерен купить самое хорошее фортепиано Бродвуда, — провозгласил Ферди.

— Я не играю, — чопорно сказала она. — Я пою.

Но она не могла не оценить важность такого намерения, поскольку Бродвуд изготавливал самые лучшие инструменты в Европе.

— Кто-нибудь поиграет для тебя, — произнес он в успокаивающей манере.

Он отказался слушать ее возражение по поводу покупки дома. Гарриет решила, что, возможно, он хочет вложить деньги. Это имело смысл. Брак — нет.

В противоположность первому дому следующий был убогим маленьким строением с маленькими окошками, жалкой лестницей, слишком крутой, и ужасным садом, если можно было бы его так назвать. Даже Купидон с презрением отнесся к этому беспорядочному скопищу растений.

Едва просмотрев дом, они отправились в следующий. Когда они ехали по улицам, Гарриет сказала:

— Я полагаю, что покупка дома может стать хорошим вложением денег. В противном случае, если вы купите, а мы не поженимся, у вас на руках окажется бесполезный большой дом.

— Да, меня убедили, что это хорошее вложение денег. Мой управляющий уже некоторое время уговаривал меня сделать это, — подтвердил Ферди.

Понять это заявление потребовало несколько минут.

— Ладно, тогда, если дело в этом, я больше не буду ничего говорить. А если вы хотите промотать свои деньги на огромный дом с великолепными хрустальными люстрами, я не буду спорить.

Гарриет крепко сжала рот, заподозрив, что могла раскрыть свой интерес к первому дому из списка. Проблема с первым домом заключалась в том, что после него любой другой, который они осматривали, казался безвкусным, тесным или мрачным. Через несколько часов Ферди помог Гарриет сесть в экипаж и устроился рядом.

— Так, мы просмотрели весь список. Я знаю, который предпочел бы я. А как думаешь ты?

— Вы должны делать так, как считаете лучше, Ферди. Что я думаю, неважно.

— Я бы оценил твое мнение.

— Это же ясно как божий день, что первый дом намного красивее, просторнее и лучше спланирован. В нем есть все, — с тоскливым вздохом сказала она.

Ферди подавил улыбку и попросил кучера отвезти их к Гюнтеру.

— Мы заслужили награду. Выбирать дом утомительное занятие.

— Я испытываю неловкость, находясь с вами без Бетси, — заметила Гарриет, поеживаясь.

— Это открытый экипаж; все, кто может видеть и слышать, знают, что мы помолвлены. Кроме того, Купидон прекрасный сопровождающий. А я знаю, что ты получишь удовольствие от клубничного мороженого.

Гарриет сдалась. Как он узнал о ее слабости к клубничному мороженому? Он очень много знал про нее, и ее это сильно смущало.

Кучер отыскал место под деревьями для ландо. Через несколько минут к ним подбежал официант принять заказ. Скоро они уже поглощали двойные порции клубничного мороженого.

— Вы собираетесь купить первый дом, который мы смотрели? — догадалась Гарриет. Именно это сделала бы она, имей деньги и склонность покупать дома.

— Да, и ты должна помочь мне обставить его. Что я знаю о диванах, столах и прочих вещах кроме того, что настаиваю на очень большой кровати?

— Я помню, что вы любите удобства, — безмятежно сказала она, не зная, отчего он засмеялся.

В следующие дни он таскал Гарриет по мебельным магазинам — выбирать модную мебель из розового, красного или вишневого дерева; по ковровым лавкам — отбирать красивейшие турецкие ковры; в магазин Клементи, где Ферди выбрал самое красивое фортепиано Бродвуда, которое когда-либо видела Гарриет.

— Я считаю это ужасной ошибкой, — пробормотала она, когда он вел ее к карете.

— Возможно, ты и не играешь, но подумай о детях, — проговорил он невинным голосом. — По крайней мере, уж один-то должен иметь музыкальные способности.