— У балсука из заднисы? — Ли Чоу громко рассмеялся, как будто только что сподобился на величайшую в своей жизни шутку.

— Очень остроумно, — проворчал Эмбер.

— А скази, Белт, сто такое обилать мелтвого?

Берт Спир пояснил, что для этого розыгрыша требовалась особенная осторожность: нужно было найти настоящего умершего.

— Потом ты отправляешься к гробовщику, в похоронную контору, и просишь разрешения проститься с умершим. Узнаешь, когда появятся родственники, и вроде как бы случайно на них наталкиваешься в подходящий момент. Например, когда они выходят из придела вечного покоя.

— В такой момент, Ли, люди сильно опечалены, а потому доверчивы. Вот ты и рассказываешь сказку насчет того, каким чудесным человеком был их старик, как он всегда приплачивал тебе за работу. Вот, мол, только на прошлой неделе ты сделал то-то и то-то, а когда пришел за своими двумя гинеями, он уже отдал богу душу. Тут какая-нибудь леди начинает совать тебе эти две гинеи, а ты упираешься, не берешь — нет, нет, что вы, мне деньги не нужны… ну, если уж вы так настаиваете… — Спир добродушно рассмеялся, и в этот момент дверь паба распахнулась, и все три головы разом, словно были привязаны к одной веревочке, повернулись к входу. Внимательный наблюдатель заметил бы, как Эмбер сунул руку под сюртук, а Ли Чоу потянулся к рукоятке небольшого, но острого, как скальпель, кинжала, который носил в ножнах на поясе.

Вошедший — это был Терремант — остановился и, словно забежавшая в дом собака, отряхнулся от дождя.

— Что за черт, — ухмыльнулся он старым товарищам. — Льет, будто у коровы из-под хвоста. Промок до нитки.

Человек у камина подвинулся, чтобы Терремант мог посушить у огня пальто, а Эмбер поспешил к стойке — взять приятелю выпивки.

— Стаканчик бренди, пожалуйста, — попросил Терремант. — Надо бы пообсушиться изнутри.

Потом все собрались за столиком и принялись обсуждать что-то вполголоса.

— Как у балсука из заднисы, — повторил Ли Чоу и зашелся пронзительным смехом.

— Заткнись, чертов китаеза! — рявкнул Эмбер.

— У меня для тебя письмо, Берт. — Терремант протянул конверт. — От самого.

Спир перевернул конверт, взглянул на клапан и печать.

— Ты, конечно, уже прочитал?

— Такая уж привычка, никак не избавлюсь, — ухмыльнулся Терремант.

— Будешь читать чужие письма, добром это не кончится, — предупредил Спир и, сломав печать, прошел большим пальцем по клапану и вытряхнул четыре сложенные вдвое странички.

— Надо найти склад побольше. Вроде того, что был у нас в Лаймхаузе, — сказал Терремант. — Покупку оформить через этого законника… как его там… с таким, чудным именем.

— Гуайзер. — Спир пожал плечами, как будто вовсе не находил ничего забавного или любопытного в имени Перри Гуайзер.

— Точно. В общем, твое дело — купить большой склад.

— Где?

— Здесь, в Попларе. Или опять же в Лаймхаузе. Или в Шедуэлле. Где найдешь. Но обязательно около реки. Как и раньше.

— И что потом?

— Найдешь архитектура. Чтоб распланировал все так, как у нас раньше было.

— Не архитектура — архитектора.

— Как скажешь, Берт. Ты же знаешь, я со словами не всегда дружу. Как найдешь, своди его на ужин. Расскажи, чего хочешь. Пусть нарисует планы. Потом доложишься Профессору. Я знаю, где он пока остановился, потому что и сам пока с ним. Вроде как приглядываю.

— И чем же вы там занимаетесь, а, Джим? Где были?

— Этого я сказать не могу.

— Можешь, Джим. Ты и сам знаешь, что можешь.

— Значит, могу?

— Мы же в одной команде, старина. Можешь поделиться с нами.

— Ну да, — несколько неуверенно согласился Терремант, в ушах которого все еще звучали предостережения Мориарти. — Наверное, могу. — Тем не менее он помолчал еще немного, словно преодолевая некое внутреннее сопротивление. — А были мы с Профессором в Вене. Он там искал кого-то.

— И что? Нашел, кого искал?

— Вроде бы да. Какого-то немца.

— Уж не этого ли хрыча, Вильгельма Шлайфштайна?[14] — встрепенулся Эмбер.

— Нет, не его. Этого по-другому зовут. Что-то с «фоном». То ли фон Харцендов, то ли Херцендорф. Я его и раньше уже видел, только не помню где. Профессор обедал с ним несколько раз. Тогда вроде бы был довольный, а сейчас не очень.

— Значит, сейчас недовольный? А из-за чего?

— Злой, как медведь с недосыпу. Оно все там, Берт, в письме. Профессор хочет, чтобы мы поговорили с людьми. Со всеми, кто на него работал. Ты же знаешь, что тут делается. После его отъезда народ стал понемногу расходиться. Кто-то переметнулся. Семья уменьшилась на сорок процентов. Это Профессор сам пишет.

— Сто знасит «пелеметнулся»? — спросил Ли Чоу. — Сто это знасит?

— Переметнулся — значит, перешел на другую сторону, к врагу. Стал предателем. Дезертировал.

Ли Чоу решительно покачал головой.

— Только не мои люди. Мои не пелеметнулись. Нет. Мои — не пледатели.

— Боюсь, мой желтолицый друг, твои люди тоже переметнулись. Около четверти твоих ребят ушли от Профессора. — Терремант, посерьезнев, кивнул.

— И он хочет, чтобы мы поговорили с каждым отдельно? — хмуро спросил Спир.

Терремант подался вперед и постучал пальцем по страницам письма.

— Почитай сам, Берт. Там все сказано. Каждый из нас должен встретиться со своими и посчитать, сколько осталось. Не всех, конечно, до одного, но чтобы иметь представление.

— Я рад, что…

В этот момент дверь с громким стуком отворилась, и в бар ворвался шум дождя.

Впоследствии Эмбер говорил, что никогда не видел ничего подобного, если не считать представления Маскелайна и Кука в Египетском зале на Пикадилли. Словно по мановению волшебной палочки, в руке Альберта Спира оказался вдруг револьвер. Вроде бы только что он сидел за столом и просматривал письмо, и вот уже стоит, направив оружие на дверь и застывшего на пороге перепуганного мальчугана-оборванца, в глазах которого блестят слезы.

— Мистер Спир… сэр… — тяжело выдохнул промокший до нитки парнишка. — Там кэб… ждет… Я сначала на конке ехал, а последние пять миль бежал… Я от Профессора…

— Ш-ш-ш, помолчи, — распорядился Спир.

— Ты ведь Уокер, да? — Перегнувшись через стол, Эмбер схватил мальчонку за грудки и притянул поближе. — Младший брат Пола Уокера, так? Вечно крутился под ногами, ныл, что, мол, хочешь работать. И что ты здесь сейчас делаешь? Отвечай.

Терремант похлопал Эмбера по плечу.

— Может, для начала выслушаем парнишку, а? Профессор, как вернулся, взял на службу несколько мальчишек с улицы. Тех, что посмышлёнее. Таких, что и бегают хорошо, и в штаны не наложат. Называет их своими разведчиками… своими тенями.

— Ладно, парень, говори, что велено передать?

— Вам надо ехать в Хокстон. Профессор сказал, бегом. — Он назвал адрес и добавил, что там им нужно забрать Дэниела Карбонардо и доставить к Профессору. — И поторопитесь, пока он еще там.

— Где?

— Я знаю, где, — сказал Терремант.

Пока все одевались, Спир отдал короткие инструкции Уиллу Брукингу: позаботиться о мальчишке, покормить, высушить одежду и отправить к Профессору.

Они уже подходили к кэбу, когда Эмбер спросил у Спира, знает ли он, кто такой Дэниел Карбонардо.

— Да, знаю.

— И знаешь, чем занимается?

— Знаю. Не приведи Господь…

Благочестием Спир не отличался, но, садясь в кэб, все же перекрестился и пробормотал «аминь».

Возница щелкнул кнутом, и экипаж покатился.

Лондон:

16–17 января 1900 года

В Хокстоне они остановились у церкви Иоанна Крестителя. Спир отослал возницу на поиски второго кэба, и вся компания отправилась пешком к вилле Дэниела Карбонардо. Попасть на виллу можно было тремя путями: через переднюю дверь, через кухню и через заднюю дверь, которая открывалась в холодильную комнату за кухней. Путь к ней проходил через воротца в стене сада у дальнего угла участка и далее по лужайке, мимо цветочных клумб и раскидистого, высоченного дуба. Справа от задней двери находилась прачечная. По понедельникам Табита разводила огонь под большим медным котлом, бросала в кипящую мыльную воду собравшееся за неделю белье и ворочала его деревянными рогатками. В такой день прачечная напоминала ад: пар поднимался к потолку, конденсировался и стекал ручейками по стенам, а воздух наполнялся тяжелым запахом зеленого хозяйственного мыла.