— Да чего там, — произнес я. — Мне-то что. Это прошлые дела. Ты мне, кстати, скажи: при обыске ничего не нашли?

— У брата ничего не было. И денег не было.

— Не было — подкинут, — предположил я.

— Много в нашу комнату подкинешь?

— Тебе на срок хватит.

Шериф сплюнул.

— Я пойду, — сказал он.

— Погоди. Наши знают?

— Ты первый знаешь.

— Это… Хочешь, посидим вечером?

— Мы потом посидим, Пит. Я не смогу сегодня.

Я задержал его руку в своей:

— Раиль. Если я буду нужен — я приду в любое время.

А что мне было сказать еще? Я не знал. Шериф посмотрел на меня долгим взглядом и что-то сказал по-башкирски вполголоса — то ли просто попрощался, то ли не просто. Повернулся и пошел вниз по лестнице. Он держался прямо, только походка его изменилась.

Я постоял на площадке и вернулся в свою комнату. С невеселой усмешкой глянул на телефон, на старый добрый playstation. Потом распахнул дверь на балкон и уселся там на колченогую табуретку, положив руки на перила, а голову — на руки. Подо мной ходили люди. Счастливые парочки. Накрашенные бабы торгового вида. Полупьяные старики. Из открытого окна дома напротив тоже кто-то выглядывал.

Да. Окно на лестнице было открыто. Вон они, эти больничные окна, высокие и узкие, верхние этажи отсюда видны как на ладони. Обычно заперты. Значит, Данияр выбросил туда шприц. То есть — он встал, открыл два шпингалета (до второго даже я не сразу бы дотянулся), выкинул баян и уселся обратно на бетонный пол. А после этого взял и умер.

Sorry, chief. Неувязочка. Я же видел, после той вмазки, на берегу, он упал как пришибленный. Двух шагов не прошел. А там дозняк еще был не такой мощный, раз жив остался. Хотя, может, просто студент капельницу вовремя поставил.

Или он сперва окно открыл? Подышал, покурил, полюбовался пейзажем? Нет, он ни минуты не стал бы ждать. Не ждут они никакой минуты.

Другое дело, что он и вмазаться-то сам не смог бы. Вены ушли давно уже.

Ох, не знаю, не знаю.

И ведь кто-то пронес ему эту химию. Из двух вариантов про первый даже и думать не хочется, а второй наша местная милиция, вероятнее всего, предпочтет не рассматривать. К чему им ссориться с Арсланом, который по-любому отмажется, даже если (если верить отцу) знает по-русски не так уж много букв?

Я вздохнул.

У Шерифа было два друга там, где он жил. Их убили. Был отец. Он давно умер. Теперь и брата нашли мертвым. Не слишком ли много для одного?

Вот у меня не было брата. Ни старшего, ни младшего. Со старшим мы бы, наверно, собачились каждый день. Впрочем, нет. Он бы, наверно, уже женился. Обзавелся бы квартирой, машиной, ребенком, приходил бы к нам по выходным — важный, с женой и колясочкой. Ребенок бы пищал, недовольный дядей. Никогда не знал, что надо делать с младенцами, когда они пищат.

А вот младшего я бы любил, наверно. Ловил бы его за шиворот в школе, спрашивал: никто тебе, дураку, морду не успел набить, пока я уроки косил? Он бы говорил: нет, пусти, — а сам бы краем глаза посматривал на своих мелких одноклассников, как они завидуют, и жутко бы этим гордился.

Или он был бы уже постарше, я бы его учил всяким штукам, пиво бы с ним пил иногда. Как это было бы замечательно, и особенно для него, конечно.

Кстати: я же собирался пойти к Костику. Мы вчера договорились созвониться. Я вернулся в комнату и набрал его номер.

— Костик, у тебя интернет еще работает? — спросил я без предисловий.

— Еще работает, — отозвался он.

— Тогда мы идем к вам.

Во втором письме отец благодарил меня за находчивость и сообщал ценные сведения:

«Итак, я ехал на юг через Волгореченск, — писал отец. — Прекрасный город. Там у меня остались друзья еще со старых времен. Поезжай туда. Как доберешься, позвони по местному телефону (далее следовал шестизначный номер). Назовешь себя, тебе все расскажут. А со мной способ связи — прежний».

В письме было и кое-что попроще. Денег на дорогу отец обещал выслать в ближайшие дни.

Итак, меня ждала увлекательная поездка с промежуточным финишем в Волгореченске. Я смутно помнил этот город: по пути на Азовское море мы его проезжали. Неужели всё так просто? Мысли опять теснились в голове и мешали друг другу.

«Ерунда, — говорила одна. — Сядешь на поезд, прогуляешься к морю. Заберешь денежки где-нибудь в банковской ячейке, вот и молодец».

«Ага. Купишь билет, тут-то тебя и вычислят, куда собрался и когда, это дело нехитрое, — не соглашалась другая мысль. — У них везде могут быть свои люди. Даже на почте и на телефоне, ты же знаешь».

«Блин, ну что за лопух. Поезжай в Питер, купи билет там. Лети самолетом через Москву, наконец. Ну что они, в каждом аэропорту тебя стерегут? Не может быть такого».

«А компьютеры им на что? Есть такая единая служба заказа билетов. Помнишь, вы еще два года назад в Египет летали? Так вот: если поставлена задача и уплачены деньги, то человек у них под колпаком. Никуда и не высунется».

«Как Шериф под подпиской о невыезде?»

«Нет. Если Шериф слиться надумает, это его проблемы. Ему и отвечать. А вот если ты лыжи навостришь, то это проблема ихняя, и так просто они этого не допустят».

«И что же делать, а?»

«Хрен на. Откуда я знаю. Ну, например, проводнику дать денег и ехать. Никогда не пробовал?»

«На этом направлении летом не уедешь».

«Значит, много денег дать надо. Но не факт, что они эту тему тоже не отследят. Тебя на коротком поводке держат. Тебе что сказали? Не высовываться. Без тебя разберутся. Звоночки уже сам слышал, громче некуда. Кстати: ты не замечал в доме напротив, на третьем этаже, какого-то перца? Не слишком ли часто он на ваши окна заглядывается? Вот тебе информация, а ты поразмысли».

— Костик, — спросил я. — Ты же детективы читал? Как, по-твоему, человек может исчезнуть из дома, когда его пасут?

— Переодеться, загримироваться, поменять лицо, — откликнулся он, не задумываясь. — Самое простое решение для авантюрного сюжета.

— Для комедии годится разве что. А в натуре, как?

— А ты зачем спрашиваешь? Сбежать собрался? Знаешь, ведь у Светки мама — директор. И еще химию у нас преподает. Она тебя отравит, чтоб не убежал. Она…

— Хватит, я тебе говорю, прикалываться, — разозлился я. — Ты видишь, какая х…йня происходит? Письма загадочные. Пароли. Ты правильно понял, здесь что-то серьезное. Я бы тебе все рассказал, так ведь я и сам толком ничего не понял еще.

— Подожди, подожди. Ты про тех ментов? — Костик нахмурился. — Или про кого?

— Ну, как бы и про них. Они тут меня совсем достали. Только я тебя уверяю, я никого не убивал, не грабил. Так что закон тут ни при чем. Обычный рэкет.

— Тебе надо скрыться? Так поехали ко мне на дачу. Я матери скажу, она даже рада будет.

— Да нет, Костик, спасибо. Мне не прятаться нужно. Мне нужно съездить ненадолго… в одно место. А из города, похоже, не выбраться.

— Хм. Если у тебя мания преследования, тогда помочь нечем. А если…

— Я бы и рад, если мания. Только Димка, Шерифов брат, от такой мании уже скончался.

— Ты чего? Это тот самый Димка-дилер?

Собственно, вспомнил я, Костик и не знал Данияра. Так, иногда встречались.

— Он самый, — сказал я. — Найден мертвым в больнице, на лестнице. Этой ночью. К вопросу о химии.

— И что Шериф?

— Я боюсь, Шерифу тоже придется куда-то деться. Так, чтобы не нашел никто, — сказал я, а сам подумал: ведь так и есть. Не менты, так Арслан. Не Арслан, так менты.

— Это все очень плохо, — сказал Костик серьезно. — Даже не знаю, что сказать. Вот разве что…

Он прошелся по комнате, выглянул в окно, потом обернулся:

— Есть в детективах одна такая тема, которую авторы не очень любят. Точнее даже не тема, а сюжетный ход. Это когда главный герой всю дорогу думает, что сделает одно, а делает в результате совершенно другое. Если ты сам потерялся, кто тебя сможет найти?

— Что-то ты все запутал, — перебил я его. — Автор должен все заранее знать, кто куда пойдет и чего сделает.