Я понял, о чём говорил Мусин, но шутя, уточнил:

- Я не белый, я – красноамреец.

- А если бы ваш Сталин вышел из Кремля по Москве прогуляться,- продолжал Серёга,- то его сразу бы грохнули и фамилии не спросили бы.

- Товарища Сталина убили бы?- ужаснулся я.- А кто бы это сделал? Враги народа или диверсанты?

- Какие враги народа?- скривился Серёга.- Врагами народа называли нормальных людей, которым завидовали неудачники и неумехи. Вот потому немцы и прорвут фронт и двинутся на Москву. Толковых людей мало осталось, а виноват в этом Сталин и его приспешники. Я не могу понять одного - Ленин мстил царскому режиму за своего брата. Семьдесят процентов Ленинского Политбюро мстили дому Романовых за черту осёд -лости. Это исторический факт. А Сталин за что мстил всем подряд? ЧТО простые люди сделали плохого Сталину? Да ну его - раздолбая этого.

-Да я за товарища Сталина любого, - я чуть не закипел от негодования, - слышишь, любого…

- Ну и что ты сделаешь со мной,- вызывающе спросил Серёга. - Ваш хвалёный Ёська сам враг народа, а его подручного Берию сразу же после смерти Сталина расстреляли.

- Это, наверное, немецкие или финские шпионы наговорили плохого о товарище Сталине, а вы, как глупенькие дети, поверили иностранцам. Но я знаю, что товарищ Сталин и его соратники много хорошего сделали для нашей страны,- сказал я и толкнул Чеботаря.- А ты чего молчишь? Поддержи меня. Я же прав.

Но Ион почему-то продолжал молчать.

- А ему против меня сказать нечего,- усмехнулся Серёга.- Ион на своей шкуре испытал всю радость сталинского правления. Да? Я понимаю, что нужно было строить, строить и строить. Но расстреливать-то невиновных зачем? И вообще, Сталин возрождал рабовладельческий строй.

- Эй ты! Ври, да не завирайся,- закричал я.- Ещё товарищ Великий Ленин сказал, что в нашей стране нет эксплуатации человека человеком. Или ты этих слов не слышал?

- Не орите,- сделал мне замечание Тареев.- Привлечёте внимание немцев. Неужели, потише говорить не можете?

- Извините, товарищ майор,- сказал я.

- Зато государство так эксплуатировало свой народ, что и не пикнешь,- снова усмехнулся мой оппонент.- А если в тебе найдётся смелость и ты что-то против пикнешь, то сразу объявят тебя врагом народа и расстреляют.

- А зачем против власти что-то пищать? Против власти не пищи и врагом народа тебя не объявят. А в ваше время недовольных властью наказывают?

- А в наше время недовольных властью не замечают. То есть - пищи не пищи, никто тебя не услышит, потому что до тебя никому нет дела. А если услышат, то могут или исправиться под воздействием критики, или … Хм, могут тебя в милицию забрать.

- Зачем?- спросил Чеботарь.

- Чтобы много не пищал и не по делу не трындел бы, - нахмурился Мусин.- Да. К сожалению, есть ещё такие чиновники, которые очень не любят критику и за это натравливают на недовольных полицию, а та за деньги чиновника расправляется с неугодными.

- Какая полиция если она называется милиция,- тихо пробормотал Ион.

Немного пройдя лесом, мы вышли на дорогу, на который стоял подбитый немец- кий танк. Посмотрели вправо и увидели нашу разбитую пушку. Деревья с одной стороны танка были повалены бронетехникой. Видно, другие танки объезжали подбитого, и поразили нашу пушку. А вот в лобовой броне боевой машины было отверстие от арт- выстрела.

- Метко сработали наши ребята,- сказал Чеботарь и протянул мне гранатомёты.- На. Слазаю в танк и посмотрю что там.

Товарищ майор к чему-то прислушался. Потом вполголоса приказал:

- Немцы едут. Всем срочно спрятаться за деревьями.

Но я подумал иначе: зачем прятаться, если у нас есть гранатомёты? Я забежал за танк и присел за гусеницей. Положил на дорогу автомат и два гранатомёта, а третий поставил на боевой взвод. Первыми показались два мотоцикла с колясками. В колясках сидели пулемётчики. Расстояние между мотоциклами было метров тридцать и тратить два гранатомёта на мотоциклы, мне показалось: будет для фашистов слишком жирно. Я положил гранатомёт и взял автомат. За мотоциклом ехал БТР, а за ним несколько грузовых автомобилей, возможно с пехотой. Ион что-то долго копался в танке, или нашёл что-то интересное, или завалился спать. А почему бы и не отдохнуть после тяжёлого боя и плена. Мотоциклы приближались. Я чуть высунулся из-за гусеницы и «с колена» длинной очередью застрелил фашистов сначала в первом мотоцикле, а затем и во втором. Из бронетранспортёра по мне и танку лупанул пулемёт. Чеботарь среагировал мгновенно. Он развернул ствол танка в сторону немцев и прямой наводкой хотел поразить БТР. Но водитель за рулём сопли не жевал, а внимательно следил за действиями Иона. БТР чуть вильнул вправо, прижимаясь к деревьям. А вот шофёр грузовой машины, следуя за БТРом, не видел, ЧТО происходит впереди и поэтому не знал чего ему делать. Вот за это незнание и поплатился, подставив себя и тех, кто сидел в кузове. Мне понравился выстрел моего однополчанина. Немцы в бронетранспортёре задергались со страху и начали выпрыгивать, перемахивая через борт, кто на дорогу, а кто на обочину за БТРом. Ион, наверное, подумал, что бронетранспортёр никуда не денется и вторым артиллерийским выстрелом разнёс следующую грузовую машину, из которой в быстром темпе выгру- жалась пехота. Я услышал автоматные выстрелы. Звук стрельбы из немецких автоматов не такой. Значит, стреляли наши. А мне из чего стрелять? Из автомата? Или из гранатомёта? Но из-за дыма (машины горели) и двух мотоциклов, которые врезались в деревья, не видел вражеских солдат. А из гранатомёта во что стрелять? В БТР? Но вдруг эта бронемашина нам пригодится? Что-то дёрнуло меня обернуться. Я обернулся и увидел, что со стороны нашей развороченной пушки двигалась немецкая мото, а за ней и автоколонна. Чего это их понесло на Запад? Непонятно.

«Живыми не уйти»,- подумал я и не знал где укрыться. Чеботарь не ведал об угрозе с тыла и, возможно, товарищ майор с бойцами, тоже, об этом не подозревали. А Ион стрелял и стрелял в западном направлении. А удар с Востока должны ожидать только немцы, а так получилось, что нас могли смять и растоптать только с Востока. Подхватив оружие с дороги, я отскочил к деревьям и лёг за берёзу. Почему немцы из мотоциклетных пулемётов в меня не стреляли - было непонятно. А я предположил, что метров с двухсот они приняли меня за своего на свою же беду. И беда из моего автомата к ним пришла быстро и в течении двух-трёх секунд был повреждён второй мотоцикл. Мото-автоколонна остановилась, и пулемётчики хотели меня достать длинными очередями, но толстый ствол берёзы не позволял им осуществить задуманное. Но и я не мог высунуться и пристрелить нескольких противников. Я отстегнул обойму и увидел, что в ней остался последний патрон, а предпоследний был в патроннике. Я вставил полную обойму, но как мне под проливным пулевым дождём ответить своими меткими выстрелами на вражеские, которые пока меня не досягали? Но, спешившаяся, пехота нас всех окружит и заказывай- те, товарищи командиры из будущего, нам траурные венки и место для братской могилы. К Западу от меня выстрелы и взрывы стихли. Чеботарь, вероятно, услышал стрельбу на Востоке и снова развернул башню на сто восемьдесят градусов. Немцы, наступавшие на нас с Востока, скорей всего не могли понять - почему пехотинец стрелял по ним, а их подбитый танк лупил в западном направлении. Ион выстрелил и попал между двух мотоциклов с колясками, и взрывной волной их отбросило к деревьям с правой и левой сторон от дороги. Итак: четыре мотоцикла повреждены, а уцелевшие пытались развернуться и дать дёру, но пока Чеботарь заряжал, да прицеливался, я длинной очередью на весь рожок завалил несколько фашистов и вывел их мототехнику из строя. Ион почему-то стал стрелять из танкового пулемёта, хотя, можно было из пушки разворотить пару грузовиков. Надо отступать, а то немцы могут нас охватить в полуколь- цо.

Чеботарь высунулся из танка и крикнул:

- Отходим к своим.

- Ты чего из пушки не стреляешь?

- Снаряды закончились. Патроны в пулемёте закончились.