На следующее утро Фоби разбудил телефонный звонок.

— Это твоя сестра, — выдохнула Милли. — Возможно, ты возненавидишь меня за это, но прошлой ночью красавчик Феликс снова взялся за старое.

— Что? — Фоби похолодела.

— Он подобрал бродячую собаку, погладил ее по головке, а потом раскрутил ее за виляющий хвост и бросил.

Фоби закрыла глаза.

— Где?

— В «Барелле». Он был вне себя от ярости. Он пришел в бар, чтобы увидеть тебя. Полагаю, ты была с Дэном?

— Нет. — Фоби прислонилась к двери на кухню. — Все кончено. Капут. Финито. Занавес упал. Осталось слишком мало сожалений, чтобы говорить о них, и слишком много слез, чтобы справиться с ними с помощью трех упаковок носовых платков.

— Фоби, я так горжусь тобой!

— Я бы тоже хотела собой гордиться, — вздохнула она. — Расскажи мне о Феликсе.

Услышанное не принесло ей облегчения. Он действовал по своему обычному сценарию. Когда Милли и Гоут вошли в бар, Феликс уже разговаривал с девушкой, которая была очень уродлива, если верить краткому описанию Милли. Когда ее глаза зажглись невероятным, восторженным поклонением, он расправился с ней так же легко, как солдат расстреливает автоматной очередью котенка.

— Он просто сошел с ума, Фоби, — закончила Милли. — Боже, он так чертовски красив, умен и забавен, что ради него стоит умереть. Но у него не все в порядке с головой.

— Нет, — с жаром сказала она. — Он лишь невероятно беспомощен и несчастен.

— Что? — Милли сардонически рассмеялась.

— Он причиняет боль людям, потому что страдает сам, — попыталась объяснить она. — Единственное, на что он может полагаться, — это полное, категорическое неприятие. Он ненормальный, да, и ему становится легче, когда он унижает других людей. Но он не рассчитывает на то, что их нервные окончания не омертвели, как у него. Он так отчаянно хочет, чтобы его любили, и он так уверен в том, что никто никогда не полюбит его, что старается убить любовь раньше, чем она умрет естественным путем.

— Фоби, — осторожно начала Милли, — ты накурилась гашиша, приняла ЛДС или что-нибудь еще?

— Нет. — Она горестно вздохнула. — Но я собиралась выпить чаю.

— Фоби, скажи мне, что тебе наплевать на Феликса Сильвиана и его сумасшедшие поступки. Это так?

— Кажется, у нас кончилось молоко.

— Ведь ты не любишь его, Фоби?

— Мне придется сходить в магазин и поискать что-нибудь со сроком годности не меньше месяца.

— Фоби, ты очень, очень сильно обожжешься. Он уничтожит тебя, сестренка.

— Я и так уничтожена.

— А Саския умрет от горя. Она просто умрет, если ты так с ней поступишь.

Фоби не смогла ответить.

— Я начинаю думать, что тебе было бы лучше остаться с Дэном.

— Спасибо, Милл.

Флисс пришлось вызвать из студии, чтобы рассказать ей о самоубийственной вечеринке, которую сегодня устраивала Фоби. Разговаривая по телефону, она была очень краткой.

— Я занята, Фоби, — рассеянно пробормотала она. В трубке слышалась громкая музыка.

— Сегодня вечером к нам придут Феликс и Дилан.

— Как мило, — прошипела Флисс. — Если ты хочешь попросить у меня в долг двадцать фунтов на джин и закуски, то тебе не повезло. Я надеюсь, что ты не собираешься взять мою бутылку французского красного, которая стояла открытой всю неделю?

— Мне нужно, чтобы ты пришла, — со слезами в голосе сказала она. — Пожалуйста.

— Я буду работать всю ночь.

— Пожалуйста, Флисс, — всхлипывала Фоби. — Ты нужна мне. Почему ты так ужасно себя ведешь?

— Если ты не догадываешься, тогда ты, очевидно, ни разу не открывала свои большие зеленые глаза в тех немногих случаях, когда ты показывалась дома.

— Послушай, я знаю, что дома жуткий беспорядок, но сегодня я все уберу, обещаю. Просто вернись вечером домой на пару часов.

— Фоби, меня совершенно не волнует тот факт, что сейчас я вижу на полу только твой хлам вместо ковра и что каждый раз, когда мне нужна кружка для чая, я должна идти в твою чертову спальню, чтобы найти там хотя бы одну, в которой растет как минимум плесень.

— Нет, ты это говоришь не серьезно, — тонким голосом сказала Фоби.

— Ладно, я немного преувеличила, — мрачно призналась Флисс. — Но что на самом деле выводит меня из себя, так это твоя чокнутая сестра, расхаживающая по нашей квартире со своим ненормальным приятелем, которая съедает все мои продукты и крадет мою одежду. А еще тот факт, что я отвечаю на звонки твоих друзей, выслушиваю болтовню твоей матери, имею дело с твоими заемщиками и женатым любовником, а также являюсь советчицей для чертовой Саскии! Я хочу иметь собственную жизнь, Фоби, пусть скучную и бедную событиями по сравнению с твоей бурной, отчаянной, увлекательной жизнью.

— Моя жизнь совсем не такая веселая, Флисс, — сквозь сжатые зубы пробормотала Фоби, едва сдерживая слезы. — Прямо сейчас я бы охотно с кем-нибудь поменялась.

В полном отчаянии и начавшейся панике она решилась на грязную игру.

— Если ты придешь, то сможешь расспросить Феликса о Манго.

— Мне это не нужно, — холодно сказала Флисс. — Что-нибудь еще?

Фоби закрыла глаза и пошла напролом.

— Ладно, — пробормотала она. — Вчера вечером я бросила Дэна, а моя сестра только что сказала мне, что Феликс приблизительно в это время вернулся к своей любимой игре в одном из центральных баров Лондона, потому что он думал, что на самом деле я трахалась с Дэном. Саския убьет меня за это, если сумеет найти меня раньше, чем я сама себя убью. Ты ужасно нравишься Дилану. Феликс, несмотря ни на что, ужасно нравится мне. И я сожгу все твои наброски, заметки для вечеринки, если ты не появишься здесь к восьми.

Флисс взлетела вверх по ступенькам через полчаса.

— О, Фоби... — Флисс бросилась к ней и крепко обняла. — Прости меня за то, что я была такой стервой.

— Нет, это я стерва, — рыдала она. — Ты молоток.

— По пальцам, хочешь сказать, — засмеялась Флисс. — Просто сейчас у меня ужасный стресс. Я приготовлю нам чаю.

Она взяла с сушилки кастрюлю, наполнила ее водой и понесла к плите. Поставив шипящую кастрюлю на горячую поверхность, она неловко пробормотала:

— Я действительно нравлюсь Дилану Эбботу? — Рыжие локоны упали на румяные щеки.

— Очень.