Во-вторых, как известно, Opus Dei обращает внимание на «мелочи», то есть дом должен достойно выглядеть. Для духа Дела было бы зазорно иметь обшарпанную приемную, или отваливающуюся краску в комнатах, или сломанные стулья для посетителей. Часто видимость богатства — действительно видимость, порожденная здравым смыслом извлечения максимума при минимальных средствах. Например, в центре Braval, который находится в непрестижном районе Барселоны, где треть населения — безработные, есть гостиная для бесед. Она выглядит очень дорого. Занимающийся центром нумерарий Хосеп Массабо с удовольствием рассказал мне о помойках, уличных закоулках и секонд-хэндах, где, в сущности, он может найти все. Это тоже «обращение внимания на мелочи», которое в Opus Dei означает, что нужно использовать все возможности, чтобы отдать Богу самое лучшее. То, что кажется внешнему миру показным, изнутри воспринимается как продуманное этическое превосходство.

В-третьих, усилия по поддержанию внешнего вида больше всего заметны в публичных помещениях центров Opus Dei. Стоит пройти на жилую территорию, и все становится гораздо более спартанским. В большинстве комнат членов есть только кровать и письменный стол. Очень часто у членов общие душевые. Более того, обычно у них нет собственных машин и даже телевизоров. Например, на Вилле Тевере в Риме, где живут около восьмидесяти членов, всего семь или восемь машин и четыре-пять телевизоров. То есть в то время как Opus Dei прилагает усилия, чтобы не ударить в грязь лицом перед гостями, большинство его членов живут очень скромно.

Более того, у критики Уолша есть обратная сторона: то, что нумерарии отдают часть своих заработков для поддержки деятельности Opus Dei, говорит о том, что сами они не обогащаются. Если около 20 процентов членов Opus Dei — нумерарии-миряне и если около 60 процентов из них не работают непосредственно в руководстве Opus Dei, то, предположив, что их средний годовой заработок пятнадцать тысяч долларов (принимая во внимание различие в зарплате между развитыми и развивающимися странами) и что в среднем они отдают Opus Dei треть своих доходов, получается 51 миллион долларов в год, которые нумерарии расходуют на поддержание таких программ, как Центр ELIS в Риме или школа для девочек Kimlea в Кении, и оплату своего проживания в центрах.

Что касается супернумерариев, то среди них мало сверхпреуспевающих и высокооплачиваемых людей, и большинство с трудом дотягивается до среднего уровня жизни. Это, конечно, связано и с тенденцией иметь большие семьи, в результате чего доходы распределяются среди большего числа членов.

В качестве примера рассмотрим семью Дуга и Ширли Хиндереров из Чикаго. Дуг — вице-президент Национальной ассоциации риэлторов, у них с Ширли девять детей. Они бы не возражали иметь больше, но пока не получается, и, чтобы поддерживать ритм появления в семье новой жизни, они завели собаку по имени Хантер. Однако, когда в 2004 году собака заразилась парвовирусом, у Хиндереров не оказалось 2000 долларов, в которые обошлось бы лечение у ветеринара. Дуг сказал, что если бы у них были лишние 2000 долларов, они бы истратили их на обучение старшей дочери в колледже, а не на собаку. Ширли, по образованию медсестра, нашла в Интернете недорогое лекарство, заказала его и стала сама лечить собаку. К счастью, Хантер полностью выздоровел.

В семье Хиндереров никто не умирает от голода. Ширли сказала, что у них нет Nintendo или Game Boy, но это скорее нравственный выбор, чем недостаток денег. Случай с Хантером доказывает, что Хиндереры не свободны в своих средствах. Это и есть, по мнению многих членов Opus Dei, нищета духа [7].

Еще один пример — сорокачетырехлетний супернумерарий Хосе Меркадо, с которым я познакомился в Лиме. Он инженер-агротехник, трудится на государственном предприятии и имеет весьма скромный заработок. У него и его жены Мирты было девять детей, четверо из которых умерли. Расходы на лечение плюс средства к существованию пяти оставшихся детей очень напрягли семейный бюджет. Меркадо рассказал, что, когда он впервые обратился к Opus Dei, друзья убеждали его, что это «похоже на ЦРУ», что это «ультраправая группировка церкви». Однако, когда он стал членом Opus Dei, он обнаружил, что они помогли ему организовать жизнь и внушили уверенность, что, несмотря на скромные средства, он в состоянии обеспечить жену и детей.

«Некоторые спрашивают меня, как я справляюсь с содержанием такой большой семьи и со всеми проблемами? — сказал Меркадо. — Я говорю им: с Божьей помощью».

Для доказательства «умеренности» на уровне организации хорошим примером может послужить Япония. Opus Dei появился в стране в 1958 году и имеет всего 300 членов и 12 священников, но управляет 14 центрами в пяти городах, а также начальными и средними школами, известным лингвистическим институтом, центрами по обучению кулинарии и медицинской помощи. Однако Opus Dei как таковой не является собственником этих учреждений. Единственное, чем владеет Opus Dei, — маленькая часовня внутри центра Oku-Ashiya Study. Даже центральные офисы Opus Dei принадлежат другим организациям.

Я попросил отца Соихиро Нитта, викария Opus Dei в Японии, объяснить, почему так устроено.

«Мы не хотим ничем владеть, — сказал он. — Нам не нужно накапливать собственность для духовной деятельности, которую мы призваны осуществлять».

На самом деле единственная причина появления в собственности Opus Dei часовни заключена в японских законах, по которым для легального существования лицо должно иметь физический адрес. Часовня зарегистрирована на имя Нитта. Кроме нее все остальное принадлежит членам-мирянам вместе с другими заинтересованными сторонами, которые входят в советы директоров.

Opus Dei утверждает, что хочет обладать средствами, чтобы выполнять свою миссию и делать это добросовестно, но не стремится к накоплению богатств для своей выгоды. Мы проверим эту теорию, приведя цифры по США.

США — идеальное место для тестирования размера богатства Opus Dei, поскольку в этой стране каждая некоммерческая корпорация должна заполнять ежегодный отчет для Налогового управления (Internal Revenue Service) по форме 990. Деятельностью Opus Dei охвачены семьдесят четыре индивидуальные корпорации в тринадцати штатах и в округе Колумбия.

Проанализировав ежегодные отчеты, мы можем узнать размер состояния Opus Dei в США. В конце 2002 года филиалы и другие организации Opus Dei распоряжались 344.4 миллиона долларов в активах. Эта цифра включает в себя 69 миллионов долларов, затраченных на семнадцатиэтажное здание штаб-квартиры на Манхэттене, стоимость нескольких университетских общежитий, школ, конференц-центров по всей стране, акции, облигации и другие вложения. Организации Opus Dei должны кредиторам в целом 24,4 миллиона долларов.

Эти 344 миллиона в активах распределяются следующим образом: центры и конференц-центры распоряжаются 66.5 миллиона, на капиталовложения и инвестиции уходят 84.4 миллиона. Фонд, который субсидирует Университет Святого Креста в Риме, и два других, спонсирующих программы в Мексике и Южной Америке, имеют в активах 83.6 миллиона. Административные активы составляют 69.5 миллиона. И, наконец, пять начальных и средних школ приносят Opus Dei доход в 40,3 миллиона.

Чтобы понять действительную величину этих 344 миллионов долларов, приведем пример для сравнения. В 2001 году офис по коммуникациям Конференции католических епископов США опубликовал отчет под названием Catholic Information Project. Если сложить приведенные в нем финансовые данные, то получится, что суммы, затраченные на католические программы в Америке в 2001 году, приблизились к 102 миллиардам долларов. Главную роль играли больницы и школы — соответственно 59,7 и 28,3 миллиарда, что несравнимо со скромной суммой общего богатства Opus Dei. Только одно общество St. Vincent de Paul сообщило о поступлении — включая пожертвования, доходы от торговли в магазинах для бедных, гранты, аренду недвижимости и денежную стоимость работы волонтеров — 355 миллионов долларов. Другими словами, St. Vincent de Paul получил за один год сумму, равную всей собственности Opus Dei.