Кругом начали собираться прохожие, с ужасом и неодобрением глядя на драку. Эмилио сильно толкнул Фернандо, рассчитывая, что тот ударится головой о машину, но Фернандо устоял на ногах. По очереди они наносили друг другу удары, не всегда, правда, эти удары достигали цели. Ведь и тот и другой обладали неплохой реакцией. Наконец Фернандо удалось отбросить от себя Эмилио.

— Я же говорил, что не хочу драться с тобой! — яростно закричал он, надеясь, что тот все-таки отстанет.

— Нет, я заставлю тебя! — Кинулся на него, словно тигр, Эмилио.

Но тут в драку вмешались зрители. Несколько человек, среди которых был и Бенигно, бросились между дерущимися и развели их в стороны.

— Перестаньте вы! — кричал Бенигно Эмилио, держа его за руки и не давая вновь напасть на Фернандо.

— Пустите меня, я убью его! — Вырывался из рук разнимающих Эмилио. — Пустите меня! Оставьте меня! — с ним случился настоящий приступ ярости, который мог перерасти в нечто худшее. Но несколько мужчин оттаскивали его все дальше от места драки. — Все, все, отпустите меня! Отпустите! — Вырвался, наконец, из цепких рук Эмилио. Подойдя к своей машине, он оглянулся на машину Фернандо. Тот как раз собирался сесть за руль. Он успел уже привести в порядок свою помятую в стычке одежду. Взгляды их встретились.

— Я убью тебя! — яростно прокричал Эмилио и, садясь за руль, добавил: — Подонок!

Фернандо не стал ничего кричать в ответ, а молча завел машину и устремился прочь. Машина Эмилио рванулась вслед за машиной Фернандо. Бенигно и другие свидетели драки проводили встревоженными взглядами соперников. Всем пришла в голову одна и та же мысль, что добром это не кончится.

Эмилио гнался за Фернандо и яростно кусал губы. Он понимал, что проигрывает в борьбе за Исабель, и не знал, как повернуть удачу в свою сторону. Еще только вчера казалось, что Исабель будет принадлежать только ему. И вот почти в одно мгновение все перевернулось. Она отдалилась от него на расстояние, которое он не в силах преодолеть. Гнев переполнял его. Обдумывать спокойно создавшуюся ситуацию он просто был не в состоянии. И, кроме кровавых картин грядущей расправы над Фернандо, ничего в голову не приходило.

После ухода Фернандо Исабель еще некоторое время сидела одна, стараясь успокоиться. Когда она почувствовала, что взяла себя в руки, то отправилась к матери в палату, где сидела и Бернарда, чтобы взглянуть, как чувствует себя мадам Герреро. Ведь должны же были произойти хоть какие-то изменения. Так вечно не могло продолжаться. Какой бы ослабленный ни был организм у больной, он продолжал бороться за жизнь.

Бернарда как-то странно посмотрела на Исабель, когда та вошла в палату. Некоторое время они молча следили за движением светящейся линии на экране осциллографа, потом Бернарда сказала:

— По-моему, дыхание у нее стало гораздо спокойнее.

— Кажется, да, — согласилась Исабель.

— Доктор Вергара сказал, что сейчас зайдет к ней в палату. — Бернарда взглянула на часы. — Он должен вот-вот подойти.

— Надеюсь, что так оно и будет, — холодно бросила Исабель.

Их диалог прерывался длинными паузами со вздохами то Бернарды, то Исабель, да тиканьем осциллографа, отмечающим секунды.

— Обслуживающий персонал этой клиники очень внимателен к своим пациентам, Исабель, — заметила Бернарда. — И дежурный врач, и сестры всю ночь навещали мадам.

— Им за это платят хорошие деньги, — усмехнулась Исабель.

— Сейчас не время думать об этом, — возразила Бернарда, чем вызвала определенное недовольство у Исабель.

— Ты можешь и не думать, а мне приходится думать об этом, — Исабель решила кое-что узнать у Бернарды, которая могла быть в курсе финансовых операций мадам Герреро и адвоката Пинтоса. — Бернарда, каково на сегодняшний день экономическое положение моей матери?

— У нас никогда не возникало проблем с деньгами. — Пожала плечами Бернарда. Вопрос смутил ее. Она не знала на него точного ответа. Она предполагала, что в последнее время у мадам кое-какие проблемы были, но та тщательно скрывала их от всех. — Всегда вовремя оплачивались и твои поездки, и учеба в колледже.

— Значит, — Исабель многозначительно сжала губы, — ты ничего об этом не знаешь.

— Я никогда этим не интересовалась, — ответила Бернарда. — К тому же я не отвечала за это. У меня были другие обязанности в доме.

— Естественно, — заметила Исабель и сразу потеряла интерес к беседе. Но Бернарде хотелось говорить с ней как можно дольше. Когда Исабель общалась с ней, пусть даже не очень вежливо, с неохотой, Бернарда начинала надеяться, что отношение к ней Исабель в конце концов изменится к лучшему и будет таким, каким его представляла себе Бернарда все двадцать лет ожидания.

— Какой заботливый этот сеньор Салинос! — Бернарда решила, что эта тема интересует девушку куда больше, чем финансовое положение мадам Герреро. Не дождавшись никакого ответа, она продолжила: — Похоже, что он очень увлекся тобой.

— Бернарда, мне кажется, сейчас не совсем подходящее время говорить о таких вещах, — сделала выговор Исабель. — По крайней мере, здесь. Ты, вероятно, забыла, что моя мать тяжело больна, — последняя фраза особенно больно резанула слух Бернарде, заставив ее отшатнуться.

— Твоя мать, Исабель, это я, — прошептала она. — И поэтому я не могу не думать о твоем будущем.

— Это секрет, — смотрела Исабель на Бернарду, не мигая, — который и она, и ты должны унести с собой в могилу.

— Но Исабель! — воскликнула пораженная Бернарда.

— Хватит! — прервала ее Исабель. — Уходи немедленно отсюда, я хочу побыть одна со своей матерью!

Бернарда молча проглотила эту обиду и покорно покинула палату. Исабель тоже нелегко дался этот разговор с Бернардой, как, впрочем, и все предыдущие. То, что она делала, было борьбой за существование под фамилией Герреро. Исабель понимала, что если она перестанет быть Герреро, очень многое может измениться в ее жизни к худшему. Одно дело быть дочерью уважаемой и состоятельной сеньоры, а совсем другое — стать дочерью служанки. Да и потом к мадам Герреро она действительно испытывала очень теплые чувства, а к Бернарде не могла относиться иначе, как к служанке. Недаром говорят: не та мать, что родила, а та, что воспитала.

Совершенно не похожий сам на себя после драки, навязанной ему Эмилио, в порванной рубашке, с остатками галстука на шее, взлохмаченный, Фернандо вернулся домой и сразу же направился к столику со спиртными напитками. Налив себе изрядную порцию, он выпил.

Барнет с ужасом смотрела на своего хозяина, который всегда отличался аккуратностью, хорошими манерами и спокойным отношением к спиртному. Сколько Барнет помнила Фернандо, он еще никогда не представал перед ней в подобном виде и не вел себя так, выпивая ударную порцию виски.

— Сеньор Фернандо, Боже мой, что это произошло с вами? — запричитала она, рассмотрев его как следует. — На вас напали бандиты? Или, может быть, вы попали в автокатастрофу!

— Успокойся, Барнет, со мной ничего страшного не случилось! — Фернандо налил себе еще. — Ты что, забыла, я всегда такой, когда собираюсь принять душ или ванну.

— Но сеньор… — Смогла лишь развести руками Барнет.

— Как дела? — спросил у появившейся на шум Терезы Фернандо, делая вид, что ничего необычного не произошло.

— Фернандо! — Тереза была в шоке от внешнего вида брата. — Что с тобой произошло? Тебя избили?

— Да что со мной может случиться, сестра? — Сунул руки в карманы уже захмелевший Фернандо. — Разве меня можно избить? Ты же прекрасно знаешь, что я могу постоять за себя.

— Вызови сейчас же врача, Барнет! — приказала Тереза служанке.

— Не надо никакого врача! — крикнул кинувшейся к телефону Барнет Фернандо.

— Ты только посмотри на себя в зеркало! — Всплеснула руками Тереза. — На кого ты похож?

— Скажи лучше прислуге, чтобы приготовили мне горячую ванну, — попросил Фернандо. — Мне это сейчас гораздо нужнее, чем твои охи и ахи.