— «отпускники» с Балтики и Черноморского флота, переброшенные в Москву к часу «X»;

— Бауманская районная стрелковая школа «Осоавиахим»;

— первый в СССР клуб ворошиловских стрелков при Бауманском районе (открыт осенью 1934 г.).

Кто же в то время, по данным Н. Ежова, из высших командиров входил в заговор? Часть этих людей ныне известна.

:

— А.И. Корк (1887-1937, чл. партии с 1918) — начальник академии с 1935 г., в Гражданскую войну — начальник штаба армии, командующий армиями, бывший полковник;

— Б. Майстрах — руководитель кафедры истории Первой мировой войны (арестован еще в феврале 1935 г.);

— П.И. Вакулич (1890-1937, чл. партии с 1918) — начальник оперативного факультета академии и начальник кафедры Академии Генштаба. В Гражданскую войну — крупный штабной работник, бывший полковник царской армии;

— И.И. Вацетис (1873-1938) — профессор академии, кафедра «История войн». В Гражданскую войну командовал фронтом и всеми вооруженными силами Республики. Бывший полковник царской армии;

— Г.Д. Гай (1888-1937, чл. партии с 1918) — профессор, начальник кафедры «Истории военного искусства». В Гражданскую войну командовал пехотной дивизией. Блестящий командир конных корпусов;

— Н.Е. Какурин (1883-1936) — преподаватель академии по тактике и начальник военно-исторического отделения. Бывший полковник цар— ской армии. В Гражданскую войну командовал дивизией, армией, был помощником командующего Западным фронтом;

— А.В. Павлов (1880-1937, чл. партии с 1918) — начальник особого факультета. В Гражданскую войну командовал дивизией и армией;

— А.Н. Перемытов (1888-1938, чл. партии с 1918) — преподаватель академии. В Гражданскую войну крупный штабной работник (дивизия, фронт). Капитан царской армии;

— Е.Н. Сергеев (1888-1938, чл. партии с 1918) — преподаватель академии. В Гражданскую войну начальник штаба дивизии и армии.

:

— М.Я. Германович (1895-1937, чл. партии с 1918) — начальник академии.

:

— Б.М. Иппо — армейский комиссар второго ранга, начальник академии;

— И. Нижичек — его заместитель, дивизионный комиссар (арестован в феврале 1937 г.).

— М. Алафузо — начальник кафедры (арестован 15.04.1937). Естественно, имелись и другие сторонники. Ведь каждый находился в окружении людей и искателей карьеры, часто раздраженных, по их мнению, несправедливостью Ворошилова. Каждый искал надежных единомышленников, а поскольку все прошли через Гражданскую войну и много раз видели друг друга в деле, то каждый достаточно хорошо представлял, кого можно привлечь, а кого не следует, так как он нерешителен, стар, труслив, склонен к доносам и т.п.

Опорой оппозиции являлись партийные и комсомольские организации именно Бауманского района. Здесь сосредотачивались наиболее значительные их кадры, тут велась особенно упорная работа в массах — среди молодых рабочих, пришедших недавно из деревни, среди комсомольцев, студентов и школьников. Тут особенно быстро росло число первичных организаций Осоавиахима. В состав общества входила примерно половина коммунистов района, а в 1940 г. — уже 60% (!) (Московская оборонная. С. 20).

Почему оппозиция, подготавливая переворот, уделяла такое большое внимание именно Бауманскому району? Почему отдавалось ему предпочтение перед другими? Это определялось рядом обстоятельств, имевших, по мнению оппозиции, практическую важность:

1. Бауманский район — крупнейший промышленный узел.

2. Здесь находилось здание НКВД («Большой дом» на пл. Дзержинского).

3. И тут же располагался Политехнический музей, в котором 7 ноября (25 октября) 1917 г. состоялось заседание Советов рабочих и солдатских депутатов, на котором был избран Московский военно-революционный комитет. 4. В здании Московского высшего технического училища им. Н.Э. Баумана (2-я Бауманская ул., 5) базировался в октябрьские дни 1905 г. большевистский Московский комитет РСДРП, здесь же собирались московские городские и областные партийные конференции.

5. В реальном училище Фидлера (д. 5/16 на углу улиц Макаренко и Жуковского) во время вооруженного восстания московского пролетариата в 1905 г. происходили заседания, собрания и митинги революционной Москвы, здесь находился штаб восставших рабочих, собирались представители боевых дружин разных районов города, студенты университета и Высшего технического училища. В залах училища Фидлера устраивались стрелковые и строевые занятия дружинников, в подвалах хранилось оружие, здесь заседали Московский комитет РСДРП(б) и Совет рабочих депутатов, а также Общемосковская конференция большевиков с участием представителей городов Подмосковья, на которой было вынесено решение о начале Декабрьского восстания 1905 г.

6. Здесь (ул. Грибоедова, д. 4) происходил I съезд Российского коммунистического Союза Молодежи. (Москва. Путеводитель по районам. М., 1981, с. 196.)

7. На бывшей Мясницкой (ул. Кирова, 40) находилась почта и телеграф, именно в этом здании с 1905 г. устраивались массовые собрания почтово-телеграфных работников.

8. Район тянется почти до Красной площади (крайняя черта его — метро «Площадь революции»), а туда ведет широкая магистраль — проспект Карла Маркса, очень удобный для многолюдной народной манифестации.

Словом, все было связано с определенными традициями, которые широко популяризировались.

Почти всюду в войсках и всяких учебных заведениях оппозиция имела определенное количество приверженцев, главным образом из офицерского и преподавательского, а также руководящего состава.

При этом намечавшемся перевороте руководители заговора главную надежду возлагали на слепую дисциплину и авторитет военачальников-оппозиционеров, а также на хитрость и обман рядовых бойцов и командиров. Они вовсе не собирались идти в бой, устраивать баррикады, выбрасывать лозунги «Долой Сталина, долой Советскую власть!». Нет, они хотели совершить переворот, прикрываясь лозунгом защиты Советской власти, которую будто бы путем восстания и захвата Кремля, с убийством вождей, пытались уничтожить белые, связанные с Западом и ведущие свою «работу» в согласии с ним. Предполагалось, что при подобной хитрой тактике удастся увлечь за собой массу бойцов и командиров, к оппозиции не принадлежавших.

Эти расчеты оказались совершенно несостоятельными, в силу чего из переворота ничего не получилось. Тухачевский с горечью признал эфемерность имевшихся надежд во время предварительного следствия: «Политико-моральное состояние красноармейских масс было на высоком уровне. Невозможно было допустить и мысли, чтобы участникам заговора удалось повести за собой целую часть на выполнение преступной задачи. Надежды Примакова на то, что ему удастся повести за собой механизированные войска ЛВО, представлялись больше фантазией». (Кровавый маршал. С. 100.)

Это позже Тухачевскому взгляд Примакова представлялся «фантазией»! А в 1936 г. маршал вполне разделял надежды своего соратника!

Вербовка новых людей, даже при опоре на Ягоду, являлась все время делом сложным и опасным, все время приходилось балансировать на грани провала. Позже в НКВД Тухачевский показал:

«Завербованных много. Однако, несмотря на строгие внушения о необходимости соблюдения строжайшей конспирации, таковая постоянно нарушалась. От одних участников заговора узнавали данные, которые должны были знать только другие (т.е. высшие командиры. — В.Л.), и т.д. Все это создавало угрозу провала». (Там же, с. 99.)

Поведение оппозиционеров понятно: передавая друг другу важнейшие сведения, они старались поддержать свой моральный дух. Ибо их подлинные планы слишком мало имели шансов на то, чтобы получить поддержку широких народных масс.

В Москве, в день ареста Тухачевского, имелись в разных районах попытки произвести какие-то выступления, но они с позором провалились. Во-первых, не поддержал народ, который боялся новой смуты и не доверял темным уличным ораторам. Милиция быстро разогнала митинги и схватила часть подозрительных болтунов. Во-вторых, в решительный момент колебнулись оппозиционные командиры со своими солдатами. Они не пожелали взяться за оружие.