— А сюрпризы на этой сессии будут?
— Какие такие сюрпризы?
— Ну, с точки зрения того, кто станет председателем Государственного Совета?
— Думаю, что сюрпризы надо приберечь для других случаев. — с показной уверенностью отвечал мне депутат Мартинес, ещё не зная, что всего-то месяц остаётся до заявления Фиделя, что он «не собирается выдвигаться и не примет выдвижения».
Где 20 января будет голосовать сам Фидель оставалось тайной для всех. Её не смогли выведать даже мои знакомые из числа иностранных корреспондентов-ветеранов, которые сидят в Гаване по несколько десятилетий. Не смог я получить ответ на этот вопрос и от Фиделя-младшего.
Когда мы встретились теперь уже в Гаване, я в очередной раз задал и другой вопрос: «Как здоровье папы?» Фидель-младший в ответ сослался на встречу, которую Фидель-старший накануне провёл с президентом Бразилии Лулой. Это действительно было одно из «редких, но метких» публичных появлений команданте. Длилась встреча целых два часа, из которых (как сказал сам Лула) Фидель проговорил полтора. На официальной видеосъёмке было видно, что он всё ещё слаб, но достаточно бодр. Даже выхватил у кого-то фотоаппарат и стал сам снимать Лулу. Правда, Фидель-младший ещё и сам не знал, что в воскресенье на участок Фидель-старший не придёт. Бюллетень за него, от его имени в урну бросит женщина- активистка. А обращение команданте к народу прочтёт Ранди — ведущий того самого ток-шоу под названием «Битва идей».
Но если не депутат Мартинес и даже не Фиделито, то кто же тогда обладал всей полнотой информации? Оставалось надеяться на день голосования, когда на участки должны были прийти члены Политбюро.
Накануне по уже описанной технологии я высчитал один такой ВИП-участок напротив отеля «Насьональ». Ещё накануне я заметил там передвижную телестанцию моих кубинских коллег.
— Чего это вы тут делаете?
— Ну...
— Ладно-ладно. Я же коллега.
— Журналист. Вот, видите, аккредитация есть. Так кто голосовать-то здесь будет?
— Аларкон, — и огляделся, не видел ли кто, что он так откровенно с иностранцами.
Рикардо Аларкон — член Политбюро, бывший постоянный представитель Кубы при ООН и министр иностранных дел. В последние годы — бессменный председатель Национальной ассамблеи народной власти. У кого как не у Аларкона можно было попробовать узнать, когда же пройдёт первое заседание нового парламента. То есть когда же будет решаться вопрос о Госсовете и его председателе.
Но даже Аларкон ничего конкретного про сроки сказать не мог. Сказал только, что за Фиделя готов проголосовать обеими руками.
Интересно, от кого же в конечном итоге пришла новость о сроках сбора депутатов нового парламента. От Рауля! Он чинно расцеловал пионеров, которые на Кубе стоят у урн и салютуют при каждом опускании бюллетеня (их клич — «Будем как Че!»), и ответил на вопрос единственного оказавшегося там тележурналиста. По словам Рауля, первое заседание нового парламента должно было состояться 24 февраля.
Вот вам и ответ, кто же оставался все эти месяцы истинным правителем Кубы. Хотя, заболев, Фидель и передал бразды правления «коллективному руководству», главным оставался всё-таки Рауль. Только он знал всё.
В день, когда Фидель объявил об отставке, я был уже в Москве. Внимательно почитал то, что было сказано мировыми политиками. Традиционно жёсткая Америка. Традиционно любезный Зюганов.
Как ни странно, самая точная, на мой взгляд, оценка прозвучала из Стокгольма, из уст представителя шведского МИД: завершается эпоха, которая начиналась с больших надежд, а обернулась большим угнетением.
Но заканчивается ли эпоха? 24 февраля, когда весь мир ждал главного кадрового решения от нового кубинского парламента, я включил гаванское «Радио Релох» (его можно теперь слушать через Интернет).
Уже в ночи было слышно, как все в Гаване волнуются: ведущие закашливались, шуршали бумажками и т. п. Для канонического вещания — крайне необычно. А что удивляться? Естественно, волновались. Естественно, старались никого не обидеть и никого не подвести.
На рассвете ведущие по «Радио Релох» всё ещё продолжали называть Фиделя «главнокомандующим».
Но в 18.00 по Москве (то есть 10.00 по Гаване) сообщение об открытии сессии парламента начиналось с того, что на нём присутствует «генерал армии Рауль Кастро».
И всё-таки без Фиделя — никуда. На двенадцатой минуте работы первой сессии нового парламента «Радио Релох» — опять про него, про Фиделя: «максимо лидер», «несомненный лидер нашей революции» и «человек, который не сдал, а передал свои полномочия».
В это время в самом парламенте депутаты единогласно проголосовали за то, чтобы отсутствующий на заседании Фидель всё-таки мог использовать свой голос.
А когда новым председателем Госсовета избрали всё-таки Рауля, то и он — первым делом о Фиделе: «Фидель — это Фидель». «Он слышит, как растёт трава». «С вашего позволения, я и дальше буду с ним советоваться».
Всё так. И всё-таки он ушёл... Вот уже и Рауль к прозвучавшему за несколько часов до этого по «Радио Релох» призыву «ещё больше сплотиться вокруг партии» добавил уже по-настоящему революционную мысль: что в таком случае надо, чтобы единственная партия была бы примером демократии.
Очень похоже на начало теперь и кубинской перестройки, у которой, впрочем, есть все шансы привести к несколько иным результатам. Хотя бы потому, что эту перестройку минимум собираются провести по плану, точно зная, чего хотят. А хочет Рауль всё-таки чего-то похожего на Китай или Вьетнам. Теперь я это уже для себя выяснил.
Чтобы перепроверить собственные выводы и ощущения, я ещё в день, когда Фидель объявил о своей отставке, 19 февраля, устроил своего рода «перекрёстный опрос». Из всех, с кем я в тот день общался, выделю двух людей, на которых, во-первых, я уже в этих заметках ссылался, и которые, во-вторых, традиционно занимают по кубинскому вопросу диаметрально противоположные позиции.
Как я и ожидал, вместе с Бушем конец эпохи на Кубе 19 февраля предвещал директор Института экономики переходного периода Егор Гайдар: «Режим, сложившийся на Кубе, сильно связан с личностью Фиделя. Обычно такие режимы отхода отдел своего лидера не переживают».
В тот же день, когда было записано это интервью с Гайдаром, я напросился в гости к Николаю Леонову. Мир тесен. Пару недель назад в Гаване, узнав, что я тоже здесь родился, Фиделито смеялся, что тогда мы с ним, получается, соотечественники. И вот теперь в гостиной своей квартиры на Малой Дмитровке Николай Сергеевич усаживает меня в кресло, где последним кубинцем, который в нём сидел, был тот самый Фиделито. Ведь именно Леонов, по просьбе Фиделя и Рауля, был наставником Фиделито, когда тот учился в Союзе под именем Хосе Рауль Фернандес.
— Николай Сергеевич, я сейчас вспомнил, как пару недель назад в Гаване Фиделито отвечал на мой вопрос о здоровье отца и вспомнил не только о его встрече с Лулой, но и о его декабрьской заметке в «Гранме», где он написал, что «цепляться за власть не собирается»...
— Поскольку я Фиделя знаю с давних пор (я всё-таки был первым русским и советским человеком, который познакомился с Раулем и Фиделем вообще), могу уверить: если уж он сказал, то поворота не будет, — отвечал мне Николай Леонов.
— Что же теперь... Рауль? Тоже ведь не мальчик.
— Раулю действительно исполняется летом 78 лет. Но по своему здоровью он вполне работоспособен и даст много очков вперёд другим.
— Бодрячок?
— Вот именно. Бодрячок такой. У него не было таких тяжёлых заболеваний, как у Фиделя. По Фиделю болезни прошлись тяжёлым колесом. У Рауля этого не было.
— Николай Сергеевич, а кто он, Рауль? — спрашиваю я и пересказываю Леонову то, что слышал о Рауле от своей однокурсницы- вьетнамки и российского дипломата, которые описывали его: одна — «либералом», а другой — «консерватором». Леонов только улыбнулся:
— Рауль не так давно ездил в Китай, и в течение почти двух месяцев, почти инкогнито, в гражданской одежде изучал китайский опыт.
