Но голь на выдумки хитра. Как туристы из пореформенной России высчитали, что советский пятак весит столько же, сколько бундесмарка, и меняли пятаки на мелочь в пфеннигах в автоматах ФРГ, так и кубинцы нашли в системе «дырку». И эта дырка — курево. На него карточек нет. Покупай, сколько хочешь «Партагас» или «Лихерос». Сколько хочешь — и на песо внутренние.
Но откуда какому-нибудь бельгийцу или канадцу знать, что в одной стране может быть две валюты? Он, видя на прилавке сигареты, и выкладывает за них, не задумываясь, кубинские деньги, которые наменял в «обменнике» или снял в банкомате. То есть выкладывает «конвертируемые». Иностранец тем более не задумывается, потому что цена-то копеечная. Ну что такое ценник «60с»? Ерунда.
Правда, иностранец думает, что это 60 центов от «конвертируемого» песо-доллара. А на самом-то деле 60 сентаво от песо «внутреннего». Естественно, в такие моменты никто иностранцу ничего не объясняет: с удовольствием принимают «конвертируемые», и у продавца сигарет получается отличный навар. А доложить в кассу 60 внутренних сентаво он всегда сможет из своего кармана. Внутренних-то песо у всех — завались. Тратить всё равно особенно не на что.
Так что покупка кубинских сигарет в магазинчиках для кубинцев — это ваш акт гуманитарной помощи продавцу. Такие вот скрытые резервы социалистической экономики.
А вдоль дорог вместо рекламы — лозунги: «У нас есть и будет социализм». В районе ЦК партии: «Vamos bien», то есть вроде как «У нас хорошо».
А по дорогам едут всё ещё урчащие советские ЗИЛы и уазики, а также «американцы», которые поступили на остров ещё до эмбарго. Кстати, как остаются на ходу и эти автомобили — совершенно непонятно. Однако факт есть факт: правдами- неправдами кубинские механики продлевают жизнь и таким мастодонтам.
Секрет прост. Как-то в переулке на Варадеро, где можно было снимать, не опасаясь появления и лишних вопросов полиции, я перехватил одного такого автолюбителя, который как раз чинил свой на вид американский «Шевроле» 1953 года.
Открыл капот, а там подогнанные под «дюймовку» детали от советского ГАЗа. На мои вопросы владелец отвечал не словами, а жестами.
— Откуда берёте запчасти? — Он показывает пальцами международный знак перелистывания купюр. — Контрабанда, «чёрный рынок»? — Он только закатывает глаза[5].
Бензин в баках таких советско-американских гибридов теперь — из нефти не российской, а венесуэльской. Но к тому, как сейчас Уго Чавес оказывается новым «зонтиком» Кубы, мы ещё вернёмся.
Такова Куба. Есть своя суетящаяся «фарца», свои «цеховики». Сейчас, при социализме, их считают преступниками. Слово «предприниматель» по-испански звучит для русского уха по-любому забавно. «Эмпресарио». Похоже на импресарио. Возможно, из этих артистичных «теневиков» как раз и вырастет новый предпринимательский класс. Со своими «родимыми пятнами социализма». Намётанным пореформенным российским взглядом видишь, как их уже и сегодня «крышуют» полицейские и сотрудники «сегуридад». Всё как у нас. Особенно в сфере валютной проституции. Русскому человеку, бывшему «совьетико» — видно. Просто ежедневная экранизация «Интердевочки».
Однако большинство моих знакомых кубинцев может и голодные, но гордые. Ещё много лет после того, как случатся перемены (а они, естественно, будут), будет и на Кубе свой обширный «класс растерянных». Обширный класс порядочных людей, которые жили честной жизнью при социализме и вряд ли найдут себя в новых условиях. Социализму на Кубе уже больше лет, чем было в Восточной Европе. На Кубе перемены (а на мой взгляд, извращения) в общественном сознании приобрели почти необратимый характер. Как это было в СССР. Перемены, конечно, возможны. Но и переходный период будет очень болезненным.
Такова Куба, за которую мы отвечаем хотя бы потому, что это мы её приручили и приучили ко всему этому социалистическому бытию. Рассказ Натальи Алексеевны про нормы по «либрете» я записал в августе 2006 года. А первый раз о скрытых от посторонних реалиях кубинского социализма мне шептали в первый приезд на Кубу в июле 1994 года. И источником был мой... переводчик. Это ещё одна знакомая примета социализма. Принимающая сторона прекрасно знала, что я говорю по-испански. Но штатное расписание — это святое. Так что переводчика приставили и ко мне. Прекрасный парень, которого звали Мануэль. Статный, смуглый, кстати, арабских кровей. Действительно прекрасно говорил по-русски. О себе он рассказал при первой же встрече.
— Знаешь, как меня звали ваши женщины? Мануэльчик!
— Это при каких-то особенных обстоятельствах?
— Ну, если честно, многие приезжали сюда и... хулиганили. Ну не зря же Кубу ещё называют «островом любви».
— Ах вот ты о чём.
— Об этом, об этом. Очень многим туристкам из СССР хотелось попробовать тропического мужчину.
— То есть тебя?
— А почему бы и нет? А я тогда был совсем молодой. Мне тоже было интересно.
— То есть ты русский в постели учил?
— Ну, и в постели, и за партой. Сначала всё-таки в университете. А потом — в Советском Союзе, в представительстве нашего министерства туризма. Принимал уже наших кубинских туристов, которые по профсоюзным путёвкам ездили в Москву и Ленинград.
— Довольны были?
— Очень. Им же разрешали при выезде поменять песо на советские рубли. Получалось где-то 90 рублей.
— Неплохая сумма.
— Именно! Вот они и покупали в Союзе товары, которых не было здесь. Сейчас-то вообще ничего нет. А тогда, в середине 80-х, казалось, что жизнь даже и наладилась: настолько советские поставки наладились. Но дефицит всё равно был.
— Например?
— Например, настольные лампы. Вот их-то наши туристы в СССР и закупали. И были очень довольны.
— И когда ты вернулся?
— В 90-м. Как только ваши перешли на расчёты с нами в СКВ, всё и рухнуло. Откуда у кубинцев доллары?
— Ну а «чёрный рынок»?
— Правильно, он всегда был. Но не на путёвку же в Москву такие жизненные сбережения тратить?! А потом, ты не забывай, что доллар легализовали только сейчас. А ещё и в начале 90-х владение долларами означало «валютную операцию». Ты что, забыл, что в самой России за это полагалось? «Вышка»!
Приметы стремительного развода СССР и Кубы можно встретить и в России. Причём в самых неожиданных местах. Например, в аэропорту Казани. Там до сих пор стоит раскрашенный в цвета кубинской авиакомпании «Кубана» Як-42. Его готовили к отправке в Гавану на казанском авиазаводе, а тут случился «обвал». Но ведь не только кубинцы остались без самолёта, но и российские рабочие — без работы. Брошенными оказались и проекты, которые сегодня могли бы приносить гигантскую прибыль. Взять хотя бы нефтеперерабатывающий завод в городе Сьенфуэгос, продукцией которого можно заполонить рынок всего Карибского бассейна. Теперь этим занимаются венесуэльцы. Или взять кубинский никель, за который после ухода русских немедленно уцепилась канадская компания «Шеритт». Или взять также брошенную кубинскую АЭС.
От кубинцев строительство атомной станции курировал сам Фидель Кастро: младший, Фиделито, сын. Я познакомился с ним как раз когда писал эту главу: Фиделито приехал в Москву, на съезд выпускников советских и российских вузов. А национальный ядерный проект он возглавлял не только как сын Фиделя, но и как выпускник МГУ, дипломированный физик, защитивший в России, в «Курчатнике», и кандидатскую, и докторскую. Я ещё обязательно вернусь к этой интригующей встрече с Фиделито, но пока замечу, что своей должности директора Национального института ядерной энергетики он лишился, как говорится, за отсутствием предмета специализации. Для того чтобы АЭС заработала, оставалось вложить так немного. Но Москва и эту стройку бросила в одночасье. Хотя была бы достроена АЭС, и Куба производила бы электричество на атоме. А налаженный поток сырой нефти пошёл бы на тот же завод в Сьенфуэгосе. Это ли не суперсхема?
Продолжать? Рассказать о том, как ещё в девяносто четвёртом году в гаванском аэропорту при виде российского паспорта пограничники приветствовали тебя по-русски? И как уже в 1998-м, услышав русскую речь на улицах Гаваны, спрашивали: «Откуда вы?» И как на встречный вопрос «Догадайтесь?» предполагали в тебе финна или грека.
