— Три миллиона, — кисло сказала она, понизив сумму раза в два.

Но я не стала торговаться — мы не на рынке.

— Хорошо. Вы должны мне тридцать миллионов.

— Гуманно, — сказала моя бывшая подчиненная.

— Ну, мы же теперь родственники!

Алехан нервно дернулся.

— Есть специальные фонды... — произнесла я уже деловым тоном. — Я дам вам счет... Вам придется потратить минут тридцать на это. Сделаете все по строгой схеме, которую я вам сейчас объясню. Деньги нужно перечислить сегодня.

— Сегодня поздно.

— Инна! — с укором произнесла я. — Не нервируйте меня! Потому что я и так разнервничалась от вида ваших чемоданов. Когда у вас самолет?

— Чемоданы пустые.

— И бассейн пустой, Инна! До сих пор экономите воду? Или спустили перед отъездом?

— Идите знаете куда?

— Можно сходить и проверить, пустые ли чемоданы?

— Ничего не надо проверять! Мы переведем деньги сегодня. Можете ждать тут на качелях. Подавитесь своими тридцатью миллионами.

— Нет, не тридцатью, — сказала я.

— Решили наказать меня за грубость?

— Перестаньте! Вы просто не дослушали. Есть еще Горик, который тоже заслуживает компенсации. Ему нужно тридцать миллионов на лечение. Вот теперь все.

— Горик не выпутается... К тому же, мы уже перевели ему пять.

— Те конфискуют, как сомнительные. А по моей схеме — нет. Деньги для него вы переведете в специализированный благотворительный фонд по лечению СПИДа. На целевой именной счет. Так обычно делают. Выбирают фамилию методом тыка по каталогу.

— Он не выпутается!

— Лечат и в тюрьме.

— А если вы решите нас сдать?

— Какой глупый вопрос! Я давно могла вас сдать!

Они посмотрели друг на друга. «Блефует?» — спрашивал взгляд Алехана. «Но вы действительно выбросили пакет?» — спрашивала Инна в ответ. «Выбросили». — «Уроды!» — «Это навредит нам?» — «Во всяком случае, навредит больше, чем на шестьдесят миллионов... Поэтому лучше не рисковать, заплатить ей». — «А если она обманет?» — «Если бы она хотела, чтобы нас арестовали, то не требовала бы денег. Если нас арестуют, деньги у нее конфискуют... Нет, похоже, эта дура действительно решила нажиться».

Дверь приоткрылась, затем над крыльцом зажегся фонарь, молодая женщина вышла на улицу и остановилась в нерешительности, держа одну руку на перилах. На свету она была хорошо видна мне. Может, она специально зажгла его, чтобы, наконец, перестать прятаться? Насколько я представляю ее характер, ей это противно — прятаться. Она более склонна к действиям, чем к сидению в засаде.

Инна-младшая оказалась выше меня. Конечно, пока еще полнее. Я улыбнулась ей со своих качелей. Она никак не отреагировала.

Мне оставалось совсем немногое: выслушать, что они согласны, внести счета в записную книжку Алехана, попросить у него бумагу и ручку (он изумленно покачал головой, но пообещал порыться в доме), вызвать службу срочной почтовой доставки.

Инна поднялась на крыльцо, обняла дочь за плечи. До меня донеслось: «...так и будет тут торчать?», Инна успокоительно погладила ее по спине. Они пошли в дом и в дверях столкнулись с Алеханом. Произошла небольшая заминка, он стал тихо оправдываться, бросая взгляды в мою сторону.

Я осталась на качелях, Алехан разбирался со своими женщинами. Опять обсуждали, какая я дура со своими жалкими тридцатью миллионами? Если тебя считают идиотом — что ни сделай, скажут, что это глупый поступок. Вот смысл совета «не метать бисер» и срочно уходить из отношений. Иногда самое важное — понять, где место для точки... Разборки на крыльце закончились, и Алехан подошел ко мне. В руках у него была бумага.

— Что будешь записывать? — криво улыбнувшись, спросил он. — Впечатления дня?

— Алехан. Я уже отговорила все положенные слова. Теперь оставь меня в покое. Займись делом.

Он презрительно хмыкнул и пошел к дому.

Я взяла ручку и написала:

«Заявление.

Я, такая-то и такая-то, хочу заявить следующее.

Пытаясь оправдаться в обвинениях по поводу халатности по отношению к своим служебным обязанностям и, в частности, за то, что я могла косвенно способствовать краже из нашей корпорации, поскольку легкомысленно отнеслась к поведению своего подчиненного Горика Кромского, я произвела некоторые действия, о результатах которых считаю своим долгом сообщить в компетентные органы...

(Ф-фу, ну и стиль!)

24 июля я посетила место, известное как «наркоманский пятачок» на Звенигородском шоссе, и там совершенно случайно познакомилась с человеком, который находился на пустыре, расположенном на месте бывшего тракторного завода «МВТП», в день убийства Елены Татарской и примерно в 18.00 видел обвиняемого в этом убийстве Горика Кромского, а также полную женщину, которая вышла из машины обвиняемого и пошла к машине «Жигули», спрятанной в кустах. Свидетель (я знаю, что он носит имя Виталий и имеет автомобиль «Волк-350», государственный регистрационный номер 324-789654-874 ВПЕ-МО-2) говорит также, что эта женщина взяла из машины «Жигули» красный пакет с веревкой, который на его глазах надорвала и выбросила. Судя по показаниям этого человека, женщина протянула веревку обвиняемому, а затем забрала ее и уехала. Обвиняемый же остался на пустыре и еще находился там некоторое время, поскольку принял сильную дозу наркотиков.

Стремясь выяснить правду, я стала искать выброшенный пакет и нашла его именно в том месте, на которое указал свидетель.

Прошу вас определить, кем и когда был куплен этот пакет, а также кому он мог принадлежать все последнее время, и приобщить данные факты к делу об убийстве Елены Татарской.

Пакет прилагается.

Мои слова о поисках на пустыре и разговоре с Виталием, состоявшемся 24 июля, могут подтвердить: человек, которого на «пятачке» называют дилером по имени Корда, а также следователь управления экономической полиции Сергей Гергиев.

Такая-то, такая-то».

Стало прохладно. Просить моих новых родственников принести жакет я не рискнула и, чтобы отвлечься, включила любимый сто двадцать третий телевизионный канал в своей записной книжке. Как давно я его не смотрела... Господи, когда начнется нормальная жизнь?..

Пока я наблюдала в прямом эфире разговор двух людей о бродячих биополях (значит, не только мне они не давали покоя), за калиткой замигал огонек почтовой службы. Веселый парень слез с мотоцикла и помахал рукой. Я выключила записную книжку.

На крыльцо вышел Алехан. Он тревожно вглядывался в мотоцикл у калитки.

— Это кто?

— Это ко мне.

— Ты уже здесь назначаешь свидания?

— Перевел?

— Да.

— Тащи компьютер.

Он подошел ко мне. Сел рядом.

— Вот он. Я сделал все, как ты сказала.

— Входи снова.

Он послушно нажал на светлый квадратик.

— Что ты хочешь сделать?

— Поставить пароль. А то вы ушлые ребята.

— Где пакет?

— В машине. — Я на секунду задумалась, какой пароль ввести. Застучала по клавиатуре. Невидимые 001 000111 001100 0011 текли вместе с воздушными потоками над нашими головами.

— Ветер поднимается! — Алехан задрал голову. — Гроза, что ли, будет?

— Вы сегодня летите?

— Нет.

— Понятно... Все-таки поторопитесь.

Я последний раз нажала на «ввод». Потом перевела сто тысяч себе на карточку и проверила результаты лотереи «Медицина — для всех». Там, как обычно, не стихало восторженное ликование: «Сегодня лечение выиграли шестьдесят человек! Ниже приводятся...», ну и так далее. Сволочи! Шестьдесят человек получили лечение! Да сегодня заразилось шестьдесят тысяч!

— Эй! — крикнул парень за калиткой.

— Иду-иду!

Мы с Алеханом пошли к машине, я отдала ему пакет в пластиковой прозрачной упаковке, а парню на мотоцикле торжественно вручила стерильную коробку для медицинских анализов и заявление, написанное на мятом листке бумаги.

Он удивленно взглянул на бумагу, но ничего не сказал.

А я сказала.

Я сказала: «Прощай, Алехан. Счастливо!»