— Я попробую на некоторое время отвлечь его, а ты… Ну вызови, что ли, полицию! — торопливо бросил он на ходу и промчался мимо немного удивленной веселой публики.

«Вызови полицию… — повторила она про себя указание Вилли. — «Что это даст? Они приедут и обнаружат труп…» Нет, пока Вилли будет отвлекать старика, она должна вывести Виктора из-под удара. Но как? Как?? Как?! Она не перенесет его гибели. Сердце ее яростно билось. В душе царили отчаяние, беспомощность, злость на себя за свое бессилие. «Господи, помоги ему!» — Алинка смотрела на Вилли, подошедшего к старику и с обворожительной улыбкой на устах задавшего ему какой-то вопрос. Старик посмотрел на часы и ответил. Вилли настойчиво спрашивал его еще о чем-то. Старик раздраженно отвечал, ткань его кармана то и дело остро натягивалась. Вилли с улыбкой указывал рукой в сторону ратуши. Старик попытался уйти, но Вилли придержал его за рукав той руки, в которой был зажат пистолет.

Алинка подбежала к Тони. Что она скажет ему, не зная ни слова по-венгерски? Она еще раз отругала себя за лень, ведь можно было за это время выучить язык, хотя бы для того, чтобы выражать самые насущные потребности. Она беспомощно посмотрела в глаза Тони и отвернулась.

За окном события развивались с молниеносной быстротой. Старик резким заученным движением сделал профессиональный короткий выпад в сторону Вилли. Удар кулака пришелся в область солнечного сплетения. Вилли охнул и согнулся пополам. Этого Алинка не ожидала никак. Со стороны казалось, что Вилли наклонился к шнуркам. Короткого удара никто не заметил, и старик, оглянувшись по сторонам, пошел в сторону Витьки.

Тем временем Виктор заканчивал свой разговор с девушкой. Против ожидания девушка не пошла за ним, а, кивнув ему, протянула руку для пожатия и продолжила путь в сторону площади.

Старик окликнул Виктора. Тот остановился и внимательно посмотрел на мсье Ливанова. Едва заметная улыбка на его лице немедленно сменилась выражением растерянности и досады.

Старик что-то говорил и отчаянно жестикулировал. Наконец он опустил руку в карман, и тут Алинка запаниковала. У нее остались считанные секунды. Она взволнованно сжимала и разжимала пальцы. Затем сделала несколько разминающих кисти рук движений и, хотя у нее разрывалось сердце и туманился мозг, взглядом попросила Тони выключить стереосистему. Слава Богу, Тони понял ее, нажал на кнопочку, и взамен погасшей цветомузыки, вполнакала вспыхнул свет матовых плафонов.

Она нашла в себе силы улыбнуться Тони и быстрым шагом подошла к роялю. Откинула крышку, сняла с клавиш бархатную накидку и подняла тонкие пальцы над бело-черным рядом костяшек.

— Она потрясающа, — шепнул Тони, не сводя с Алинки зачарованного взгляда. — Я целый вечер восхищаюсь ее нарядом. И где же этот Виктор?

— Он только что стоял у своих ворот и разговаривал с Анетой. Ты же знаешь, у Анеты пропала собака, и та теперь не может успокоиться. Ее муж заплатил Виктору кучу денег, чтобы он помог ей забыть о Чиппи. И Виктор теперь не в состоянии сделать ни шагу, чтобы Анета не поплакалась ему в жилетку в очередной раз, — ответил помощник Тони и показал пальцем на калитку. Тони увидел Виктора, стоящего со странным посетителем их бара и о чем-то разговаривающего с ним. Затем Тони повернулся к парню и с загадочной улыбкой произнес:

— Сейчас эта девушка заиграет, а ты внимательно следи за Виктором. Что-то будет! — пообещал он и достал с полки бутылку, заказанную только что одним молодым человеком.

Алинка дождалась, пока в душе ее улеглась буря, и мощным аккордом обронила всю свою боль на клавиши. Первый аккорд разорвал тишину и улетел ввысь. Все замерли, повернув головы в ее сторону. Прекратились шум, шепот, шорох, смех и разговоры.

Алинка бросила внимательный взгляд за окно. Витька на мгновение замер. Старик тоже замер и посмотрел на открытую стеклянную дверь бара. Рука его находилась все еще в кармане. У Алинки чуть не выскочило сердце. Повернувшись к роялю, она закрыла глаза. «Только бы он понял, чего ей хочется больше всего. Лишь бы прекратил разговор, прервал беседу на полуслове, забыл о существовании этого ненормального старика. Он должен сейчас же, сию секунду отойти от него. Куда угодно. Только бы не дождаться того момента, когда тот вынет пистолет из кармана, направит ствол ему в грудь и нажмет курок».

Глубоко вздохнув, Алинка снова подняла над клавишами руки и опустила их. В голове проносились обрывки музыкальных фраз, Алинка старалась собрать их вместе. Но мысли путались и мешали ей отдаться, как некогда, сильной и властной воле — божественной музыке человеческих чувств.

Наконец ей удалось отрешиться от опасности, подстерегающей Виктора. Она услышала голос мамы: «Сыграй, доченька… Что-нибудь свое…» Тугая волна ударила ей в грудь, перехватила дыхание и выбила из глаз горькие горячие слезы. Алинка опьянела от прикосновения давно забытого голоса.

Бар словно растворился в мощном потоке звуков. То мягкими волнами, возносящимися под небеса души слушателей, то бурным вихрем, безумным смерчем, то зыбким бризом качалась, ликовала, стонала и безумствовала стихия звуков под Алинкиными пальцами. Она играла и не видела ничего. Ни оцепенения присутствующих в баре, ни гаммы самых невообразимых чувств на Витькином лице, ни тремора стариковских рук, позабывших о холодном металле рукоятки. Она играла и плакала, готовая выплакать всю себя. Вылить всю свою любовь и боль на клавиши и раствориться в воздухе, улететь, подобно звукам, исходившим из сокровенных глубин ее души, к дальним звездам и никогда больше не возвратиться на эту землю.

Вилли медленно приходил в себя. Он все еще тяжело и хрипло дышал, но сознание его работало четко. Старик тоже опомнился от минутного замешательства. Он заметил, что Виктор, которого он так и не перестал воспринимать как собственного сына, предавшего его много лет назад, бросился в сторону бара.

Старик поднял пистолет и направил его в Витькину спину. Ему не хотелось стрелять в спину. Он не привык стрелять в спину. Это непорядочно, это низко и подло, но он знал, что если сейчас даст ему уйти, то больше никогда не сможет выполнить своего плана. Столько лет, потраченных впустую! «Нет, сынок, не уйдешь!» — прохрипел старик и мутным глазом прицелился. Руки дрожали. Старик досадливо подумал о старости и слабости своей, но «стерлинга» не опустил. Еще секунда, и…

Алинка вздрогнула. Она не смела открыть глаз. Слезы все еще катились из-под ее век, и она бессильно уронила голову на согнутую в локте правую руку. Тишина зала оглушала ее, не давала возможности утаить рыдания и спрятать свою разрывающуюся душу. Звук пистолетного выстрела пронзил ее сердце и прекратил доступ воздуха к легким. Словно это ее сразила смертельная пуля. Алинка стала задыхаться от навалившегося острого удушья. «Не спасла, — думала она. — Не спасла! Он не понял меня, не ушел от старика, не вспомнил той глупенькой, длинноногой и большеглазой дурнушки, умирающей от тайной любви к нему и терзающей его душу своей музыкой…»

— Здравствуй, — глубокий голос Виктора, точно молния, проник в ее сознание. Она собрала все свои силы и медленно повернулась. — Здравствуй, — повторил он и его темные брови приподнялись в радостном ликовании. Алинка распахнула полные слез и удивления глаза. Слезы застыли в них прозрачными бриллиантовыми капельками. Она пришла в себя и встала навстречу протянутым к ней рукам. И вдруг ей сделалось так мучительно больно и так сладко и счастливо одновременно, что голос ее сорвался и задрожал:

— Здравствуй, — шепотом произнесла Алинка и сделала движение, как будто хотела укрыться его теплом от посторонних взглядов. — Я… — Он прикрыл ее рот рукой, а затем приник к ее губам сильным и нежным поцелуем. Наконец-то он с ней! Какое это счастье! Она думала, что у нее недостанет сил дождаться этого момента.

— Я люблю тебя, — произнес он, глубоко вздохнув и переводя бесконечно взволнованное неровное дыхание. Глаза его смотрели в ее глаза и читали в них то, что только что сорвалось с его губ. — Я люблю тебя, — говорил он, и, точно эхо, вторила ему Алина.