– Повторим кое-какие детали, – продолжил Малахов. – С Михеевым всё ясно, жить будет и, возможно, даст показания. А вот тело Фурсенюка направили в Томскую лабораторию напрасно.

– Принимал решение не я, – сказал Афанасий.

– Знаю, Георгий Евсеевич поторопился, теперь в вашем ведомстве начнётся внеземная лихорадка. Если, конечно, агентура АПГ не выкрадет тело.

– Не дадим, – тихо сказал Грибов, небольшого роста, белобрысый, незаметный, как и все представители его профессии.

– Это уже не имеет значения, биологи «конторы» небось уже с ума посходили, рассмотрев тело рептилоида. – Олег Харитонович глянул на Вьюгина: – Так, полковник?

– Не знаю, – нехотя сказал Афанасий. – Но слухи по коридорам поползли.

– Пусть ползут, – заговорил Играев, толстенький, лысый, улыбчивый, чисто детский доктор с виду. Хотя на самом деле Афанасий знал его как «зубра» психолингвистики и гипноза.

– Общественность воспринимает это как фантазии романистов, – добавил Грибов. – Действительно пора всем знать правду, кто нами управляет.

– Не нами, – поправил его Играев.

– Я имею в виду цивилизацию в целом.

Психолингвист улыбнулся.

– Как говорил кто-то с экрана, в шутку, разумеется: будущее нашей страны принадлежит детям, и мы даже знаем фамилии этих детей.

– По-английски это звучит резче, – заметил Малахов.

– К счастью, мы не говорим на английском. Английский язык вообще есть нечто нетрадиционное, аморфное, ущербное, язык – бастард. Британию во все времена не насиловали только ленивые. Этим занимались и скандинавы-викинги, и германские племена, голландский Вильгельм Оранский, нормандский Кромвель, испанцы, поляки, римляне, византийцы. Оттого и больше трети английского языка – чужеродная иноформная примесь, а сам он жалок, как калека.

– Тем не менее на нём болтает почти вся Америка и значительная часть Европы, не считая бывших островных колоний британцев, – заметил рассеянно Тамерлан.

– Что говорит лишь об исключительной агрессивности его носителей, – отрезал Играев. – Какую вещь способен породить англичанин или американец? Комиксы, боевики, триллеры, поп, рок, панк, всё то, что выражается рефлексией убийства и разрушения. Разве не так? Во всех традициях, даже самых иезуитских и скотоводческих, кровь связывалась и даже отождествлялась с Духом, являлась вместилищем Души. Лить кровь божьего дитя – человека и даже простой божьей твари – это выпускать Дух, это уход в Ничто. Средний американец благодаря Поводырям уже живой труп, но эта зараза американская, а точнее атлантическая, пандемией охватывает весь мир. И к нам подбирается.

Софья Денисовна с любопытством посмотрела на раскрасневшегося Играева.

– Что это на вас нашло, Геннадий Евгеньевич? Такое впечатление, что американцы отдавили вам мозоль. Или вы готовите речь для общественной палаты Думы?

Играев смущённо улыбнулся:

– Извините, наболело. Лечил тут одного из наших разведчиков, он понарассказывал страшные вещи.

– Ну, про российскую действительность тоже можно рассказать много чудовищного, а лучше почитать статистику, – проворчал Тамерлан, поглядывая на зятя.

Афанасий с ним встречался редко, однако не потому, что побаивался, а в силу обстоятельств: Захария Салахетдинович практически всегда был занят делами.

– Читал я статистику, – вздохнул Играев.

– Что касается языка, – добавила Софья Денисовна, – то хотя бы в этом плане мы переигрываем британцев и американцев, потому что наш язык намного богаче, вариативнее и гибче.

– Пока. Если пройдут предложения, направленные на «улучшение» языка, мы скатимся на их уровень.

– Ты имеешь в виду отказ от букв «й» и «ё»?

– Уже появляются призывы убрать твёрдый знак.

– Это было при прошлом министре образования, – уточнил Малахов.

– Неизвестно, кто станет его преемником.

– Скорее всего зам, Метельский. Пока он и.о.

Грибов едва слышно рассмеялся.

Присутствующие посмотрели на него.

– Прошу прощения, – согнал он улыбку с губ. – Вспомнил анекдот про американский суперкомпьютер, вышедший из строя при попытке перевести русский диалог:

– Ты будешь отмечать старый Новый год?

– Да нет, наверное.

Играев и Софья Денисовна хмыкнули совершенно идентично: анекдот был старый.

– Мы отвлеклись, – встрепенулся Малахов, глянул на Афанасия: – Полковник, тебе предстоит поездка в Казахстан. Одобрение Георгия Евсеевича получено.

– Слушаю, – подобрался Вьюгин.

– Телевизор смотришь?

– В Казахстане назревает «оранжевая революция».

– Точнее, «революция свиста», в отличие от «цветочных» и «цветных».

– Первая случилась, кажется, в Украине?

– Если полистать историю, то первая «цветная» революция была инициирована ещё в тысяча семисотом году до нашей эры. Но это к слову. Трон клана Назарбаевых зашатался после его ухода, на место Нурсултана претендует клан Ессеевых, глава которого является, по нашим данным, марионеткой казахского Поводыря. Они нашли способ выражения недовольства народных масс…

– Свист!

– Да, все решения правительства, Сената и Мажилиса освистываются, никому не дают возможности выступить. Но это фон, созданный для смены курса на интеграцию с Европой, а не с Россией. У тебя будет конкретное задание – вычислить предполагаемое место теракта и главных исполнителей.

Афанасий скептически покачал головой:

– Откуда известно, что готовится теракт?

– Известно, – усмехнулся Грибов.

– А-а… ясно. Когда?

– Восьмого сентября противник Ессеева Руссултан Кершанбаев, внук бывшего президента, будет выступать в Алма-Ате и Астане перед народом, и его попытаются убрать.

– Понял.

– Надо упредить.

– Сделаем. Когда выезжать?

– Согласуешь с начальством, но лучше всего завтра. Утром в Алма-Ату вылетает борт МЧС.

– Разрешите выполнять?

– Будь осторожен, сынок, – проговорил Тамерлан неожиданно. – Казахстан не Россия, изучи специфику, чтобы не проколоться на незнании местных обычаев. Дополнительную информацию получишь через Пронина.

– Непременно, – пообещал Афанасий, коротко кивнул и вышел.

Отец Шехерезады редко давал советы зятю, обладая замкнутым характером, но он имел право называть его сынком или дружком, как уже бывало.

– Что так быстро? – полюбопытствовала Шехерезада, перебиравшая на столе какие-то бумаги.

Афанасий воровато оглянулся на дверь кабинета, подбежал к жене, поцеловал в губы и тут же отстранился, пряча руки за спину.

– Увы, уважаемая сударыня, вынужден откланяться.

– Ты… сумасшедший! – выдохнула Шехерезада, в то время как глаза девушки буквально просияли.

– Что взять с грубияна-полковника? – пожал он плечами, делая «дурацкое» лицо. – Кстати, завтра я улетаю.

– Куда? – огорчилась она.

– Это секрет государственной важности. В Алма-Ату, если уж говорить прямо.

– Надолго?

– Примерно на неделю. Будешь ждать?

– Дурачок! – надула губки Шехерезада.

Он засмеялся, помахал ей рукой, с лёгким сердцем направляясь к выходу.

– Вечером заеду, в шесть, готовься.

Афанасий вышел.

Девушка закрыла глаза, улыбаясь сама себе, чувствуя себя счастливой, но селектор издал звон, и она очнулась.

– Слушаю, Олег Харитонович.

– Шехонька, сделай нам три чая и два кофе со сливками.

Она засуетилась возле кофеавтомата, быстро приготовила кофе и чай, нагрузила поднос-тележку и вкатила в кабинет.

– Благодарствую, – с удовлетворением взял в руки чашку Играев. – Во рту пересохло.

Остальные разобрали оставшиеся чашки, взялись за орехи и печенье.

– Теперь о главном, – сказал Малахов, отпивая глоток чая. – Вася, что у тебя?

– За Волковым скоро начнётся охота, – сказал Грибов. – Его надо поберечь.

– И так было понятно, что нашего экзора надо беречь, – ворчливо сказал Играев. – У него колоссальный потенциал! Я с ним работал, это феномен, хотя сам ещё не ощущает своей силы.

– Откуда сведения? – спросил Тамерлан. – Про охоту?