Не переставая ворчать, Ирвин надел лыжи и выехал с фермы в сторону, противоположную той, с которой приехал. Тем самым он избежал необходимости замечать чужие следы, параллельные его собственным. Он быстро нашел нужную лыжню и вскоре был уже в Куршевеле.
Ключа от номера на доске не оказалось. Он постучался в дверь и вошел, не дожидаясь разрешения.
— Ты уже, чудовище?
— вздохнула принцесса. — Мне было так хорошо, так хорошо.
Глядя на смущенного красавца-спасателя, не знающего как себя вести, Ирвин начал хохотать.
— Держу пари, вы только что массировали колено мадам.
— М-м-м… Да-а, конечно.
— Вас можно поздравить? Добились успехов? Ей уже лучше, не так ли, Марта?
— Тру-удно сказать, — лицемерно протянула Марта, — надо попробовать.
И на глазах у изумленного спасателя, без малейшего намека на хромоту, она изобразила какой-то безумный танец.
— Вы душка!
— объявила она и добавила почти безразлично:
— Вы мне очень помогли… Ирвин, не хочешь ли отблагодарить молодого человека за труды?
Получив крупную купюру, снежный донжуан поспешно ретировался.
Принцесса выгнулась, как кошка, и издала звук, напоминающий довольное мурлыканье.
— О, my love! Еще десять минут, и я бы не устояла. Он так прекрасен…
Ирвин, улыбаясь, посмотрел на томную Марту, потом обвел глазами комнату.
— Ты что-то ищешь? — удивилась принцесса.
— Следы вашего героического сопротивления…
— Следы?
— В разбросанной вами одежде не хватает чего-то маленького, темного, скорее всего из белья. Представьте себе, как только я вошел, этот славный молодой человек успел что-то засунуть в карман. Как мне показалось — черное и шелковое… Ну, в общем, жду вас в баре, dearest, с бурбоном «Old crow»!
И он быстро закрыл дверь, чтобы не получить по физиономии туфлей, которой в него запустила Марта.
— Мерзкая рожа!
— донеслось из-за двери.
Десять минут спустя Марта появилась в баре, одетая в экстравагантные брюки из переливчатой ткани и некое подобие спортивной куртки, более уместное при дворце японского императора или в сцене прибытия марсиан, разыгранной на каком-нибудь карнавале, но уж никак не на фоне гор. Однако это не мешало вырядившейся подобным образом Марте выглядеть элегантно и обольстительно.
— Добрый день, мадам, — наклонил голову Анри — шустрый бармен и метрдотель одновременно. — Рад видеть вас в добром здравии.
— Я ужасно страдаю, Анри, но усилием воли подавляю боль.
— Как эти, йе… Йо… Йи… фу ты, индусы?
— Именно как они, Анри. Единственная разница между нами в том, что они не пьют ничего кроме чистой воды, я же…
— Намек понял. Принести вам бурбон «Old crow»?
— Двойной, пожалуйста.
В это время — еще не было двенадцати — бар, так же как и прилегающая к нему терраса, были абсолютно пусты. С коктейлем в руке Марта вышла на террасу и устроилась на солнышке в шезлонге рядом с более задумчивым, чем обычно, Ирвином. Совсем близко неутомимые фанатики на полной скорости мчались с Лоза, а затем торопились к канатной дороге, чтобы успеть опять подняться, не теряя драгоценного времени.
— Итак? — спросила Марта.
— Кажется, клюнули… Я безуспешно рылся по всем углам, не знаю уж как долго, а наш друг неутомимо наблюдал за мной.
— Это был, конечно, тот тип в «скандинавском стиле»?
— Совершенно верно. Никаких сомнений в том, что он вскоре туда вернется, на этот раз с подкреплением, и начнет искать то, что не смог найти я. От души надеюсь, что они сейчас недалеко отсюда. В случае неудачи они должны опять приняться за меня, не подозревая, что мне известно об их существовании. Наблюдая за моими действиями, они позволят мне всегда держать их в поле зрения. Им известно, что искать, но мне-то пока нет. Чертовски досадно будет, если не удастся с их помощью найти какую-нибудь зацепку и составить более точное представление о происходящих событиях. Кстати, как снимки Гратьена Пулье?
— Великолепны… Никто никогда не фотографировал его так хорошо и тщательно.
— Они могут нам пригодиться. Вряд ли нам удалось бы запомнить его физиономию… Dearest! Вы — прекрасный помощник! За ваши связки! Марта подняла бокал.
— Вот как? Ты уже забыл о своей беспардонной выходке?
— Какой выходке? — притворно удивился Ирвин.
— Которую ты учинил, выходя из моей комнаты.
— Ах, да, вы еще помните об этом? А что, разве я ошибался?
— Сейчас же забери свои слова обратно. Меня ужасно смущает, что ты знаешь о моих тайных плотских слабостях. Но подвергаться твоим нападкам я не желаю…
— Моим нападкам, darling love?[12] Но вы имеете полное право…
— Это меня тоже раздражает, Ирвин. У меня есть право, как ты говоришь, но мне это совсем не нравится.
Любой, услышавший их, даже не заподозрил бы, что они безумно веселятся, произнося нелепые фразы серьезным тоном. Это изысканное развлечение — своего рода тренинг или импровизацию в стиле комедий дельарте — они устраивали довольно часто. И нанося друг другу уколы, парадоксальные и иногда циничные, ждали, кто первый засмеется. На этот раз побежденным оказался Ирвин. Он не выдержал и расхохотался.
— Итак, ты берешь обратно свою наглую фразу?
— Беру, беру полностью. Девы Олимпа менее чисты, чем вы. Публично каюсь и торжественно объявляю, что отныне ничто не заставит меня усомниться в вашем неприступном целомудрии.
— Не переусердствуй, иначе я воображу себя непорочной девственницей времен Рыцарей Круглого Стола и буду ходить в средневековом головном уборе, укутанная в прозрачную ткань, — заворковала Марта.
Теперь засмеялись они оба. Ирвин наклонился и поцеловал руку своей спутницы.
— Ты прощен, — вздохнула она. — Теперь я могу рассказать все, что узнала от нашего славного спасателя.
— Ага, — пробормотал Ирвин, — так я и думал…
— Здесь, в Куршевеле, есть еще одна юная особа, питающая нежные чувства к нашему Рене. Она могла бы многое рассказать, если бы захотела. Ирвин приподнял бровь.
— Вот это да!
— Я никогда не упускаю возможности раздобыть какую — нибудь информацию. Лежа на носилках и наблюдая за тем, с какой нежностью на меня смотрел этот Апполон, я подумала, что он наверняка должен знать бывшего спасателя Рене Пра. Но для форсирования разговорчивости савояра было только одно средство… которое я и применила. Я задала ему вопрос в нужный момент, и он страшно разъярился от того, что у него оказался неожиданный соперник, понимаешь? Мужское тщеславие и ревность. Чтобы отвратить меня от него, он рассказал пару-тройку назидательных историй о похождениях Рене и вдруг упомянул имя некой Дени Мормац, самой несчастной из его жертв. Как ему кажется, она работает продавщицей в сувенирном магазине.
— Дени Мормац… отлично! А не упоминал ли ваш чичисбей[13] в ряду типичных примеров безнравственности Рене роман с Лореттой Фабр?
— Ни разу. Я попыталась намекнуть ему, что вроде бы Рене совершал свои амурные набеги в районе Шамбери, но он никак не реагировал. Не думаю, чтобы у него была какая-то причина скрывать это имя.
— Вывод: Лоретта никогда не была в Куршевеле, хотя она заядлая лыжница. Следовательно, если Рене хитрый пройдоха — а я все больше и больше склоняюсь к этой мысли, — то он «засадил» себя в тюрьму именно в Шамбери, где живет Лоретта, единственно для того, чтобы дезориентировать агентов, бросившихся по его следам. Короче говоря, ему нужно было удалить их как можно дальше от того места, где у них есть возможность что-нибудь разузнать.
Принцесса подождала, пока мимо пройдут два молодых человека и спросила:
— И это нечто находится там же, где Дени Мормац? Может быть, ты и прав… Я могла бы взять интервью у этой малышки, условно назовем ее Ариадной.
— Да, пожалуй я прибегну к вашим услугам. И не только потому, что вы путем соблазнения объекта, причем любого, пола, блестяще выпытываете все, что вам нужно…
