— Я сплю! — запротестовал женский голос.

— Мадам, я детектив-инспектор Уильям Траунс, Скотланд-Ярд, а это мои помощники. Нам нужна ваша помощь!

Дверь открылась пошире. За ней стояла молодая женщина, одетая в ночную рубашку, чепец и тапочки. Сильное овальное лицо, карие глаза.

— Что вы хотите?

— У вас есть тренированные лебеди? — резко спросил Бёртон.

— Да. Нет. У нас не больше шести. Тренированных, я хочу сказать.

— Тогда нам придется реквизировать четверых.

— Пятерых, — поправил его Спенсер.

Женщина изумленно смотрела на них, ее взгляд перебегал от Бёртона к Траунсу и обратно.

— Пожалуйста, мэм, — мягко сказал Траунс, — это очень срочно! Вы получите компенсацию.

Она отступила:

— Входите. Меня зовут Мэйсон. Изабелла Мэйсон.

Они вошли. Мисс Мэйсон зажгла масляную лампу и подняла ее повыше.

— Помилуй бог! Что с вами произошло? — выдохнула она, увидев Бёртона, всего покрытого грязью.

— Мисс Мэйсон, вы не будете возражать, если я объясню всё позже? Сейчас нам нельзя терять ни секунды.

— Очень хорошо. Сюда, пожалуйста. — Она взяла зонтик с подставки и повела их по коридору. — Боюсь, нам придется пройти мимо болтунов. Лебеди сразу за ними.

— Мы, полицейские, привыкли к оскорблениям, — ухмыльнулся Бхатти. — Насколько я знаю, решения этой проблемы еще не нашли, не так ли?

— Нет, констебль… Через эту комнату, джентльмены: клетки снаружи.

— Констебль Бхатти, мисс.

— Нет, констебль Бхатти, еще не нашли. Секунду. — Она остановилась около двери, повертела в руках кольцо с ключами, выбрала подходящий и вставила в замок. — Приготовьтесь, джентльмены, — посоветовала мисс Мэйсон с кривой улыбкой.

Она открыла дверь, и они вошли в комнату. Вдоль стен стояли стеллажи с клетками, которые буквально взорвались оскорблениями:

— Сраные алкаши! Старые пердуны! Блудливые павианы! Дрочливые импотенты! Жирные индюки! Краснорожие ублюдки! Тупоголовые уроды! Неотесанная деревенщина! Обоссанные жополизы!

Оглушительный хор гремел не смолкая, пока они шли по длинной комнате к двери в дальнем конце.

— Прошу прощения! — изо всех сил крикнула мисс Мэйсон. — Не берите в голову.

Суинберн хихикнул. Эти попугаи-болтуны были одними из первых творений евгеников, признанных британским обществом. Человеку достаточно было отправиться на почту и сообщить птице свое послание, а также имя и адрес получателя, после чего попугай немедленно летел и доставлял сообщение. Одни евгеники знали, каким образом маленькие пестрые создания находят адресатов, но птицы не ошибались никогда.

Однако была и проблема. Болтуны ругали и оскорбляли всех, кого встречали. Каждое сообщение было щедро приперчено проклятиями, которых отправитель, естественно, не говорил. Тем не менее система оказалась очень популярной, и не в последнюю очередь оттого, что некоторые птицы изобретали полностью бессмысленные слова, которые всё равно звучали оскорбительно. Эти «новые ругательства» иногда становились последним криком моды. Недавно болтун, прилетевший с приглашением на поэтический вечер к лорду Хэверли, назвал Суинберна «болтливым чубососом», и поэт несколько дней хохотал почти без передышки. «Сердечно приглашаю вас — ты, болтливый чубосос, — на вечер вонючей поэзии и на стакан разбавленного мочой вина…»

Сквернословящие птицы наглядно показали трудность, которая с самого начала преследовала евгеников: какое бы животное ученые ни подвергали изменениям, всегда появлялся побочный эффект. Гигантские ломовые лошади, например, не контролировали свои мегапродуктивные кишки и мочевые пузыри. В Лондоне, где улицы и так воняли всем, чем только можно, это представляло серьезную проблему, пока предприимчивые технологисты не изобрели автоматических уборщиков (крабов-чистильщиков), которые каждую ночь бродили по улицам, собирая испражнения.

— Ведьмины рожи! Вонючие пасти! Ощипанные петухи! Говнюки! Идиоты! Молокососы! Грязные подонки! Обосравшиеся лунатики! Щенки-прихлебатели!

Следуя за мисс Мэйсон, мужчины добрались до конца комнаты. Юная женщина отперла дверь и, дождавшись, пока все проскочат, с шумом ее захлопнула, а потом раскрыла зонтик.

— Я думаю, на сегодня вполне достаточно. Еще раз извините, джентльмены.

Они оказались в широком поливаемом дождем дворе, около нескольких рядов клеток. В каждой клетке было вертикальное колесо, внутри которого изо всех сил бежала борзая. Их было не меньше двадцати, и за гулом от крутящихся колес не было слышно ровного шума дождя. Этих борзых называли бегунками, они составляли вторую половину Британской почтовой службы. Болтуны передавали голосовые сообщения, а собаки разносили письменные, носясь от двери к двери с бумагами, зажатыми между зубами. На самом деле они даже не моглиостановиться и, прибыв на место назначения, перебирали ногами на месте, пока у них не забирали послание. Кроме того, они отличались поразительным аппетитом и требовали еды у каждого, кто их использовал.

— Они только что заснули, — сказала мисс Мэйсон, указывая на животных.

— Бегают во сне? — удивился Суинберн.

— Да. Именно поэтому я и поставила к ним в клетки колёса. Всё лучше, чем бегать по двору. Лебеди вон там.

Она указала в дальний конец площадки, где в высоких загонах стояли девять невероятно огромных лебедей. Головы на элегантно изогнутых шеях парили в воздухе на высоте пятнадцати футов. [26]Глазки-бусинки глядели на группу приближающихся людей.

— Не волнуйтесь. Они почти ручные.

— Почти? — с сомнением спросил Траунс. — Меня это не слишком успокаивает.

— Будь они чуть более дикими — моментально склевали бы вам головы. Они очень агрессивны по природе.

Траунс разгладил усы.

— Но есть четыре достаточно ручных, да? — спросил Бёртон.

— Пять, — добавил Спенсер.

— Да, сэр, хотя вам придется немного постараться. Они еще слишком упрямы.

— Давайте как можно быстрее запряжем их: у нас совсем нет времени!

Мисс Мэйсон подошла к сараю, из которого достала упряжь и несколько коробчатых воздушных змеев. Потом взяла длинную тонкую палку, вернулась к загонам и вывела наружу пять огромных белых птиц.

— Вниз! — скомандовала она, легонько стукнув одного из лебедей тростью. Тот услужливо присел, и, пока Спенсер держал зонтик над мисс Мэйсон, она показала мужчинам, как привязывать поводья к основанию шеи лебедя, проводя их над спиной. Суинберн, уже летавший раньше, помог ей пристегнуть одни концы длинных кожаных ремней к ногам, а другие — к воздушным змеям, которых Бёртон и Траунс уже развернули. Не отрываясь от работы, королевский агент сказал своим товарищам:

— Ищите крабов-чистильщиков.

— Зачем? — удивленно спросил Траунс.

— Я заметил, что конец Сент-Мартин не убран, — ответил Бёртон. — И теперь я знаю почему: крабы соблазнились мегаломовиком. Вы сами знаете, что они всегда следуют за лошадьми, убирая навоз. Я даже осмелюсь сказать, что они висят у него на хвосте!

— Отличная мысль, капитан! — воскликнул полицейский.

Мисс Мэйсон помогла констеблю Бхатти забраться в змея. Он сел на полотняное сиденье, вставил ноги в стремена и взял поводья. Женщина показала ему, как управлять птицей.

Спустя пару минут все мужчины уже сидели в воздушных змеях. Мисс Мэйсон отошла назад.

— Секунду! — крикнула она. — Подождите здесь: у меня есть идея!

И она помчалась обратно в тренировочный центр.

— Что она задумала? — недовольно проворчал Бёртон, но мисс Мэйсон уже бежала обратно, держа в руке сине-желтого болтуна.

— У всех почтовых попугаев есть уникальный код, — сказала она. — Это Пи-Оу-Экс Джей-Эр-5, из нового поколения. Как только она познакомится с вами — сможет отыскать любого: ей даже не нужен адрес. Вы можете использовать ее для переговоров в воздухе и называть просто Покс. Она держится наравне с лебедями: это самая быстрая из всех моих птиц. Скажите ей ваши имена! — И она по очереди поднесла птицу к каждому.