Лалует не успел еще до конца сформулировать свои три вопроса, как Аякс и Ахилл вновь раскрыли свои страшные пасти, исторгнув еще более жалобный вой. А перед ним снова сидел коротышка великий Лустало с застывшими глазами, будто ждал, не донесется ли до них какой-нибудь звук. Коротышка великий Лустало был абсолютно бледен.

Однако на этот раз он не пытался заставить молчать своих псов, и вдруг Гаспару Лалуету показалось, что до них донеслось и другое завывание, еще страшнее, еще жалобнее, как будто кричал человек. Но это, по всей вероятности, ему только показалось, так как собаки наконец замолчали, а вместе с их воем прекратились и те почудившиеся ему крики.

Тут Лустало, глаза которого вновь заморгали и ожили, чуть откашлявшись, сказал:

— Разумеется, их никто не убивал. Это просто невозможно.

— Правда? Это невозможно! — воскликнул Лалует. — И тут нет никакого секрета Тота?!

Лустало почесал кончик носа.

— Гм! Гм! — произнес он.

У него опять появился рассеянный, отсутствующий взгляд. Мсье Лалует продолжал говорить, но было совершенно очевидно, что Лустало его больше не слушал.., даже не видел.., забыл о его присутствии… Лустало настолько забыл о том, что Лалует все еще находился здесь, что спокойно ушел, не сказав на прощание своему гостю ни слова. Он запер Гаспара Лалуета, оставив его в компании своих псов. Мсье Лалует двинулся было к выходу, но между ним и дверью оказались Аякс и Ахилл, бесцеремонно воспротивившиеся его уходу.

Ничего не понимая, в ужасе бедняга попытался позвать на помощь хоть кого-нибудь. Но тут же осекся, так как при звуках его голоса псы продемонстрировали свои ужасные клыки.

Он отступил и, подойдя к окну, открыл его, рассуждая так: «Если я увижу внизу великана, подам ему знак, ведь наверняка великий Лустало позабыл о том, что я здесь с его псами».

Но он никого не увидел. Внизу расстилалась снежная пустыня, ни души не было во дворе, пустая деревня… Темнота же наступала очень быстро, как обычно зимой.

Он обернулся. По нему, несмотря на холод, струился пот. Тысяча мрачных предчувствий охватила его. У него мелькнула смелая мысль подойти и приласкать собак. Но они вновь раскрыли пасти…

И вдруг, до того еще как они начали выть, Гаспар Лалует услышал иной вой, человеческий. О! Конечно же, человеческий, до безумия человеческий, леденящий душу вой заполнил все вокруг. Мсье Лалует бросился к окну, глянул вниз.., и увидел простирающееся белоснежное пространство, где эхом отдавался страшный крик, к которому прибавился возобновившийся собачий вой. Гаспар Лалует в изнеможении рухнул на стул, заткнув уши руками. Он не хотел ничего слышать и вдобавок, чтобы не видеть эти разинутые пасти, закрыл глаза.

Он открыл их лишь при звуках отворяемой двери. Это был мсье Лустало. Собаки смолкли… Наступила тишина. Теперь это был самый молчаливый дом в мире. Великий Лустало любезно извинился:

— Прошу прощения за то, что покинул вас на минуту… Знаете, когда проводишь опыты… Но вы ведь были не одни, — добавил он, странно ухмыляясь. — Аякс и Ахилл, как вижу, составили вам компанию… О, это настоящие комнатные собачки.

— Дорогой мэтр, — ответил слегка прерывающимся голосом Лалует, который при виде столь любезно, столь непринужденно державшегося Лустало, немного пришел в — себя, — дорогой мэтр.., только что я слышал ужасный крик.

— Не может быть! — удивился Лустало. — Здесь?

— Здесь.

— Но здесь никого, кроме старины Тоби и меня, нет. А Тоби я только что видел.

— Тогда это, наверное, там, в окрестностях.

— Наверное… Наверное, это какой-нибудь браконьер с Марны.., какая-нибудь ссора с егерем… Но вы, кажется, очень взволнованны… Полноте, мсье Лалует, это какие-нибудь пустяки.., успокойтесь, подождите, я сейчас закрою окно.., вот так… Мы у себя дома.., давайте поговорим как разумные люди… Ну не странно ли с вашей стороны приехать сюда, чтобы спросить именно меня, что я думаю о секрете Тота и о музыке-убийце? То, что произошло в Академии, дело необычное, но следует ли его преувеличивать всеми этими глупостями об их Элифасе, об их Тайбуре, не знаю о ком еще, как говорит милейший мсье Патар. Да, кстати, он, говорят, болен, бедняга Патар?

— Мсье, это Рэймон де ля Бэйссьер посоветовал мне обратиться к вам.

— Рэймон де ля Бэйссьер! Этот безумец! Друг этой Битини! Пневматик! Он вертит там столы! И его называют ученым! Он сам должен знать, что такое секрет Тота. А не посылать вас ко мне!

— Вот именно! Я и отправился к нему, потому что в течение нескольких дней все только и говорят о секрете Тота, а в чем он — не знают. Надо вам сказать, что Эли-фас, над которым сначала потешались, воспринимается теперь как что-то ужасное: у него дома, в лаборатории, на улице Юшет, устроили обыск и нашли какие-то тайны, угрожающие человечеству. Там что-то говорится о физических и химических свойствах, способных на расстоянии отправить человека в иной мир.

— Для этого, — ухмыльнулся великий Лустало, — имеется просто-напросто формула пороха.

— Да, она-то известна. Но существует другая формула, о которой, похоже, известно далеко не всем, как раз она и представляет наибольшую опасность. Это то, что называют секретом Тота. Похоже, эта таинственная формула Тота воспроизведена на всех стенах лаборатории на улице Юшет… Под давлением общественного мнений полиция, журналисты, да и я сам — нам пришлось обратиться с вопросом к мсье Рэймону де ля Бэйссьеру, одному из наиболее, блестящих наших египтологов: что представляет собой секрет Тота? Он ответил так: «Секрет Тота заключается в следующей фразе: „Если я пожелаю, ты умрешь через нос, глаза, рот и уши, ибо я властелин воздуха, света и звука“».

— Занятный тип — этот старик Тот, великолепный тип! — то ли шутя, то ли всерьез заметил великий Лустало.

— Если верить мсье Рэймону де ля Бэйссьеру, — продолжал Лалует, — в Тоте надо видеть создателя магии. Он был как греческий Гермес, только намного могущественнее. Формулу впервые обнаружили в Саккаре. Она была нанесена на стены усыпальницы пирамид фараонов V и VI династий — это самые древние из известных нам текстов, — и эта великолепная формула была окружена другими, уберегающими от укусов змей, жала скорпионов и вообще от нападения всех завораживающих животных.

— Дорогой Лалует, — вставил великий Лустало, — вы говорите как по писаному. Слушать вас — одно удовольствие.

— Дорогой мэтр, природа наделила меня великолепной памятью, но я вовсе этим не кичусь. Я, самый невежественный из людей, приехал покорнейше просить вас сказать, что вы думаете о секрете Тота. Мсье Рэймон де ля Бэйссьер не скрывал, что текст знаменитого секрета, написанный в усыпальницах, сопровождается таинственными знаками типа алгебраических или химических формул, над которыми тщетно бились целые поколения египтян. И еще он сказал, что знаки эти, дающие могущество, о котором говорил Тот, расшифрованы Элифасом де ля Ноксом. Элифас сам неоднократно говорил об этом, и в его бумагах во время обыска на улице Юшет была обнаружена рукопись, озаглавленная «Силы прошлого — силам будущего». Эта рукопись заставляет поверить в то, что Элифас действительно проник в опасную мысль ученых того времени. Вы, конечно, знаете, дорогой мэтр, что именно жрецы древнего Египта впервые открыли электричество?

— Отлично, Лалует, — ухмыльнулся Лустало, скрючившись наподобие обезьяны и обхватив своими ручками ступни ног. Ну продолжай же… Это забавно. Ты меня веселишь.

У мсье Гаспара Лалуета от такой вульгарной фамильярности перехватило дыхание, но, подумав, он решил, что гении не умеют действовать в рамках приличий, рассчитанных на обычных людей, и продолжил, как бы ничего не заметив:

— Этот мсье Рэймон де ля Бэйссьер весьма категоричен в своих суждениях. Он даже добавил: «Они вполне могли знать и о неизмеримых силах, способных дематериализовать материю, которые мы только открываем для себя, и, может быть, они даже измерили эти силы, что позволило им делать много вещей».

Великий Лустало опустил свои ножки, распрямился, как струна, почесал кончик носа и произнес пророческим тоном странные слова: