— Я пролила столько слез после смерти Макса, что больше уж не в состоянии плакать, — объяснила Мари, страдальчески морщась.
Холт подошел к ней и сел рядом.
— Вив ни в чем не знала меры, — ласково проговорил он. — Потому и озлобилась на весь свет. Но теперь все кончено. Нам нужно постараться забыть весь этот кошмар.
— Думаешь, получится?
В комнате появилась Серена с подносом в руках, на котором стояли чайник и чашки. Она поставила поднос на столик рядом с письмом, затем выпрямилась и посмотрела сначала на Холта, потом на Мари.
— Сможем мы когда-либо почувствовать себя по-настоящему счастливыми, зная, что ей пришлось пережить?
— Ревность — страшное чувство.
Мари вытащила из сумочки салфетку и вытерла нос.
Серена, устроившись в мягком кресле напротив Мари, спросила:
— Ты ведь знала, да? Знала, что Вив была причастна к гибели отца?
Мари медленно подняла голову и встретилась с ней взглядом.
— Да, — кивнула она. — У меня были подозрения.
— Больше чем подозрения, Мари, — уверенно заявила девушка.
— Да. — Мари несколько минут сидела молча, затем продолжала: — Я знала, что у нее есть длинная куртка с капюшоном. Знала, что она могла быть на скалах в тот день, так как на ее попечение была оставлена Грей. А она, после того, как кормила кошку, из дома Холта часто шла на выступ.
— А Грей всюду следовала за ней по пятам, — добавил Холт. — Значит, думаю, Вив в письмах рассказала правду, — о том, что Грей была там в момент гибели Макса.
— Грей ни в чем не виновата, — выступила в защиту кошки Серена.
— Конечно, нет. — Мари улыбнулась, заметив, как Грей, заслышав свое имя, поднялась с коврика, потянулась и, мяукая, направилась к ним. Мари нагнулась и погладила густую шерстку. — Повезло тебе, что тоже не полетела с обрыва, — бесстрастно проговорила она. — Даже вдвойне повезло, потому что Вив питала к тебе нежные чувства. Иначе она не стала бы тебя спасать.
— Хоть в этом она проявила человечность, — ледяным тоном прокомментировал Холт.
— Мы все должны попытаться простить ее, — сказала Мари.
— Это будет нелегко. — Холт внезапно вскочил на ноги, подошел к камину и, положив руку на каминную полку, уставился на огонь. — Не знаю, смогу ли я когда-нибудь ее простить, — промолвил он через некоторое время, медленно поворачиваясь к женщинам. — Ты ведь, наверное, догадываешься, Мари, что Вив оставила у себя ключи от рудника совсем не для того, для чего они ей в конце концов понадобились?
— Что ты имеешь в виду? — испуганно поинтересовалась Мари.
Холт прошагал к письменному столу в углу комнаты, взял письмо в таком же конверте, в каком находилось письмо для Мари, и вернулся с ним к женщинам.
— Вот, прочти, — сказал он, бросая письмо на столик перед Мари. — Вив, очевидно, решила перед смертью покаяться, очистить свою совесть.
Мари побледнела.
— Нет. Я к нему не прикоснусь. Сам расскажи, что в нем.
— Почти слово в слово такое же признание, какое было сделано тебе и полиции, — с яростью в голосе отвечал Холт. — За исключением нескольких строчек, приписанных внизу. Вив приберегла ключи для того, чтобы заманить на рудник Серену и покончить с ней.
— Хотела запереть ее в руднике? Не вижу смысла. Кто-нибудь все равно обнаружил бы ее там. Да она могла бы просто позвать на помощь... — Мари не договорила. — О Боже, не может быть, чтобы она замыслила еще нечто более коварное!
— Да так, пустяки, — съязвил Холт. — Полагаю, ей просто хотелось избавить мир от Кордеров. Она упомянула, что намеревалась растворить в термосе с кофе снотворное, а потом попросить Серену совершить с ней экскурсию на рудник.
— Смертельный пикник!
Серена уронила голову в ладони, но, почувствовав на себе руки Холта, вновь подняла ее, сморгнув с глаз слезы.
Мари, потеряв дар речи, смотрела на них открыв рот. Наконец смысл сказанного дошел до нее.
— Ты хочешь сказать... — охнула она.
— Она собиралась усыпить меня кофе по приходе на рудник. Думала завести меня в туннель, напоить кофе, а свой как бы случайно опрокинуть, чтобы не пить самой. А потом оставила бы меня там...
Серена замолчала, не в силах продолжать. За нее закончил Холт.
— Она надеялась, что Серене захочется погреться, она зайдет поглубже в туннель и задохнется рудничным газом...
— Газом! Газом, от которого погибла она сама! О Господи!..
Мари на мгновение закрыла глаза.
Холт криво усмехнулся.
— Одну победу она уже одержала. Ее похороны состоятся в день, на который была назначена наша с Сереной свадьба. Нам пришлось отложить бракосочетание.
— Да, я знаю, — кивнула Мари. — Серена сообщила мне по телефону. Верно, любовь моя?
Девушка взглянула на Холта.
— Когда-нибудь кончится этот кошмар?
— Кончится, — сказал он с суровой решимостью на лице. — Кончится, поверь мне. Вив больше не сможет помешать нашему счастью.
С улицы послышался шум.
— Машина? — удивилась Мари, обводя взглядом комнату. — Пожалуй, мне лучше убраться, если вы ждете гостей.
— Не уходи. — Серена встала с кресла и направились из комнаты. — Мы никого не ждем. Подожди минутку, Мари.
Девушка вышла в холл и по длинному коридору заспешила к входной двери. Марк, сидевший за рулем большого черного такси, при виде Серены заулыбался, вышел из машины и распахнул заднюю дверцу.
Первой из такси показалась Кирсти с ребенком, за ней Райан с огромным букетом цветов. Он подбежал к Серене и сунул букет ей в руки.
— Вот, возьми. С этими цветами я похож на голубого, но мне хотелось чем-то подбодрить тебя.
— Райан! — рассмеялась девушка.
— Э... а чаем нас здесь угостят? Или сказать Марку, чтобы не уезжал? — спросил он.
— Пусть едет, — шепнула ему Серена. — Я вас после чая сама отвезу домой.
Черное такси укатило. Серена повела гостей в дом.
Мари восторгалась малышкой, Холт пошел ставить чайник и вскоре вернулся в комнату с большой вазой, наполненной водой.
— Поставь цветы сюда, — смеясь сказал он Серене, лукаво поглядывавшей на него из-за вороха желтых головок ракитника и белых гвоздик, купленных в магазине Мэдди.
Мари, забрав малышку у Кирсти, нежно качала ее на руках.
Кирсти подошла к Райану, стоявшему возле камина.
— Такие букеты дарят только люди с нечистой совестью, — пошутила Серена, поставив цветы в вазу.
— Ты угадала, — ответил Райан краснея.
— Что значит угадала? — подозрительно спросила девушка.
— Мы искупаем вину за то, что не пригласили вас на наше бракосочетание, состоявшееся сегодня утром.
Кирсти вытянула левую руку, на которой сверкало золотое кольцо, и смущенно засмеялась.
Все кинулись обниматься, целоваться со слезами на глазах.
— Мы возвращаемся в Австралию, — сообщил Райан.
— На следующей неделе.
— Нет, — пролепетала взволнованная Серена. — Вы не можете...
— Могут.
Холт, стоявший рядом, стиснул ее плечи, взглядом говоря, что ситуация изменилась.
Обратив к нему свое серьезное лицо, она медленно кивнула.
— Да, я понимаю. Ты хочешь сказать, что в жизни каждого из нас начинается новый этап.
Райан подошел к ней и поцеловал в лоб.
— Я был вчера в райвлинской больнице, — объявил он, глядя Серене прямо в глаза. — Мое состояние остается прежним, дорогая. Пуля на месте. Процесс идет своим чередом.
Девушка почувствовала, как ее лицо искривилось в слезливой гримасе. Как он спокойно рассуждает о своей трагедии, словно смирился с неизбежным, с тем, что ожидает его в недалеком будущем.
— Не плачь! — приказал Райан. — Я счастлив. Мы прорвемся — мы с Кирсти, — ласково добавил он.
— Мы не собираемся сидеть и сложа руки ждать печального конца, — сказала подошедшая к ним Кирсти. — Мы слышали, что в Америке, в Нью-Йорке, есть хирург, который творит чудеса с такими повреждениями, как у Райана.
Серена, уткнувшись в рубашку Холта, ревела, как ребенок.
— Я же просил не плакать!..