— Значит, дом еще не разонравился? Несмотря на то что всю неделю видел в окно одну только пристань?

— Я обожаю наш дом. Обожаю Кейндейл, — невнятно пробормотал Райан.

Серена прибавила скорость, понимая, что Райану нужно как можно скорее принять лекарство и лечь в постель, иначе боль станет невыносимой.

Железный рудник находился почти в самом центре Кейндейла, и Серена решила, что пойдет туда пешком после обеда.

Прежде, однако, следовало позаботиться о Райане. От обеда он отказался, сказав, что ляжет и попытается уснуть, чтобы прошла головная боль. Серена глянула на настенные часы в кухне: почти два. Она помыла посуду, которую использовала для своего нехитрого обеда — тарелки консервированного супа и чашки кофе, — и пошла к себе в спальню переодеваться.

Сменив темный элегантный костюм, в котором она была на заупокойной службе, на джинсы с желтой трикотажной фуфайкой и прочные устойчивые ботинки, девушка взглянула в окно и, увидев кружащиеся на ветру снежинки, добавила к своему туалету куртку на молнии и пару шерстяных перчаток. Потом выбрала из связок ключей, которые передал ей адвокат, три ключа на кольце с маркировкой «РУДНИК», сунула их в карман куртки и, тихонько спустившись по лестнице, вышла на улицу.

Серена наизусть помнила все пешеходные дорожки Кейндейла, по которым бегала в детстве, и сейчас уверенно зашагала вдоль домов, направляясь к извилистой тропинке, вьющейся к центру поселка. Эта тропинка была гораздо круче, чем автомобильные дороги, и Серене пришлось чуть ли не бегом спускаться к подножью холма. Далее по узенькому деревянному мостику она перешла через Кейндейлский ручей на центральную магистраль и, пройдя с четверть мили, свернула на тропу, ведущую к руднику.

Жаль, что с ней нет Райана. Он был бы не прочь посмотреть рудник. Но к тому времени, когда они добрались домой, Райан уже не находил себе места от головной боли. Серена уговаривала себя спокойнее относиться к его недомоганиям, но следовать уговорам было не так-то легко. Райан был ей очень дорог, и она считала, что заботиться о нем — это ее долг, долг перед Доном. Дон и Райан, отец и сын, были очень привязаны друг к другу, и поэтому теперь она отвела себе роль матери, хотя всегда была уверена, что не принадлежит к числу тех женщин, для которых главное в жизни — материнство. Интересно, праздно размышляла девушка, решится ли она когда-либо родить ребенка, имея опыт с Райаном, над которым она трясется, как ненормальная?

Тропинка пошла под уклон, спускаясь к руднику. Серена не увидела ни здания подъемной машины, когда-то стоявшего у входа, ни ответвлявшейся от него железнодорожной колеи. Она не боялась быть одна в этом глухом месте. Кейндейл не таил для нее страхов. В детстве и отрочестве она исследовала долину вдоль и поперек — поначалу с отцом, привозившим ее по выходным на завод, позже — самостоятельно, когда у нее появился велосипед, и она могла в любое время домчаться в Кейндейл из Уинтерсгилла, чтобы встретиться с друзьями.

И Холт всегда сразу же узнавал о ее приезде, с улыбкой вспомнила девушка. Живя со своей тетей Вив в коттедже на севере Кейндейла, он обычно поднимался на мыс и следил за дорогой, высматривая ее, а потом сбегал с холма по крутой тропинке и встречал — случайно, разумеется, — на берегу моря, как только она туда выезжала.

Серена обернулась, вглядываясь сквозь деревья в очертания горного хребта в противоположной, северной, стороне долины. А вдруг он опять там стоит? Она приставила ладонь козырьком к глазам. Никого. Девушка зашагала к железным решетчатым воротам, которые поставил Макс, опасавшийся, что на рудник могут ненароком забрести люди, тем более дети. Потеряться там, конечно, никто бы не потерялся: Мари говорила, что штреки надежно законсервированы. Однако существовала угроза скопления газа в туннеле.

Мари зря тревожилась. Ворота были крепко заперты. Серена воззрилась сквозь решетки на арочный проем, служивший входом в туннель. Горная выработка ее не пугала. В детстве она часто бывала здесь с отцом. Макс приводил ее смотреть летучих мышей, висевших вниз головами в углублениях, проделанных в стенах туннеля. Поддавшись неожиданному порыву, Серена вытащила из кармана ключи и отперла три массивных висячих замка.

Тяжелые ворота, долгие годы пребывавшие в неподвижности, сдвинуть с места оказалось не легко. Серене удалось оттолкнуть створку всего на несколько дюймов. Она протиснулась в щель и, войдя в туннель, остановилась, разглядывая хорошо сохранившуюся кирпичную кладку, потом устремила взор вперед, в темноту.

Земля под ногами была относительно ровная. Рядом на уровне пояса тянулась длинная погрузочная платформа с ржавеющими без дела рельсами. Серена двинулась вглубь, пока не дошла до так называемого первого убежища, представлявшего собой небольшое углубление в стене, где обычно укрывались горняки, когда по рельсам катились пустые вагонетки, сбросившие на входе руду. Даже порожняя вагонетка могла насмерть задавить человека, оказавшегося на ее пути.

Серена, содрогнувшись, провела пальцами по желобкам в кирпичной стене укрытия. Интересно, живут здесь еще летучие мыши? Чуть наклонившись, она стала всматриваться в темное углубление, вспоминая, как льнула к руке отца в детстве, наблюдая летними сумерками за полетом летучих мышей, паривших низко над головами и исчезавших в пещеристой пасти старого рудника. Она хлопала в ладоши, прыгая от радости и крича: «Еще! Покажи еще крошечных мышек, папа...» Макс, оглашая звучным смехом холмистую округу, поднимал ее на плечи и заходил на несколько шагов вглубь, показывая пятилетней дочурке, как висят вниз головами в углублениях маленькие пушистые существа...

— Папа! — надтреснутым голосом прошептала девушка. — Папа, что же произошло?

Серена сердито сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. Она не может простить его... никогда не простит. Не изгнать из памяти тот день, когда умерла ее мать, и она застала Мари в объятиях отца...

Серена зашагала дальше. Старые кирпичные стены обнимали ее со всех сторон, защищая, словно одеяло, от колючего мороза и злого пронизывающего ветра. В туннеле было тихо и прохладно. Здесь всегда царила прохлада, даже в летний зной. По мере удаления от входа становилось темнее: дневной свет растворялся в мгле горной глуби.

Неожиданно на земле, в нескольких ярдах перед ней, что-то сверкнуло, но блеск исчез, когда она шагнула вперед. Серена нахмурилась и отступила в сторону, чтобы льющийся от входа дневной свет озарил привлекшее ее внимание место. На полу поблескивал какой-то металлический предмет. Ей показалось, что у нее на мгновение остановилось сердце.

— Ключи, — выдохнула девушка. Занесенные слоем пыли, с каменного пола ей действительно подмигивали ключи от цехов, которые она похоронила в руднике много лет назад, когда пыталась уничтожить все, что напоминало ей об отце. Связка лежала все в той же нише у покатой платформы, куда она тогда ее зашвырнула.

Серена бросилась вперед, стремительно нагнулась, вцепившись пальцами в тяжелую металлическую связку, и вдруг ощутила что-то странное. У нее не было сил выпрямиться, тело пылало, не хватало дыхания, что-то тяжелое давило на голову, смежая веки, колени подкашивались...

Она попыталась повернуться, но ноги не слушались. Если бы только посидеть минутку... она сразу почувствует себя лучше. Платформа! Она присядет на нее на секунду... пока головокружение не пройдет. Но даже это незначительное движение вызвало пугающее тревожный стук в висках; в голове эхом отдавалось неровное биение сердца...

Затуманившееся сознание пронзила леденящая мысль. Серена поняла, что с ней происходит. Как можно быть такой дурой? Если ноги откажутся держать ее и она уступит своему непреодолимому желанию сесть и отдохнуть, ей конец. Сердце сковал страх.

В туннеле скопился рудничный газ — главный враг горняков! Этот газ тяжелее воздуха и не имеет ни вкуса, ни запаха. Вот почему она ощутила его воздействие, только когда нагнулась за ключами. Рудничный газ несет смерть! Сколько раз она слышала это от Макса? И он всегда, когда водил ее в туннель смотреть «крошечных мышек», брал с собой рудничную лампу, с помощью которой проверял воздух на наличие в нем смертоносного газа.