Он не желал быть для нее просто другом, который живет под крышей ее дома, ест вместе с ней, по вечерам развлекает беседой трех престарелых дам или говорит с Луизой и лишь изредка гуляет с Линн, когда ему удается оттащить ее от компьютера. Терпение его было на исходе.

— Дети спят?

Линн вздрогнула от неожиданности. Она думала, что Клифф валяется в гамаке, который он повесил пару недель назад между двумя деревьями во дворе.

Оторвавшись от прополки свеклы, она взглянула на него из-под широких полей сомбреро. Клифф опустился рядом с ней на колени и тоже начал дергать сорняки.

— Дети и Луиза тоже, — сказала она. — Правда, я боялась, что Манди спать не будет. У нее сейчас сложная фаза, она вечно капризничает, говорит, что я люблю Майкла больше, чем ее. Все потому, что я вынуждена уделять больше времени ему. Никогда не думала, что буду чувствовать себя виноватой.

— Жаль, я не знаю, чем тебе помочь, — сказал Клифф.

— Ты и так выручаешь меня тем, что занимаешься с Манди. — Линн улыбнулась. — Как вы радовались вчера в парке, когда, вместо того чтобы расписывать стену, расписывали друг другу лица. — Сама она в это время сидела под деревом, поила Майкла соком из бутылочки и жалела, что не может присоединиться к ним.

— Лучше бы я занялся Майклом, — сказал Клифф. — Тогда ты могла бы уделить больше внимания Манди, тем более что она в нем так нуждается.

Он заглянул Линн в глаза.

— Ты сказала Манди, что я не хочу кормить Майкла. Линн, это не так. Я бы покормил, если бы был уверен, что снова не испугаю его.

Линн кивнула.

— Я все понимаю, Клифф. Я вижу, ты стал... другим. Как будто повзрослел.

Но недостаточно, подумал Клифф. Он не знал, насколько его неспособность совершить этот шаг влияет — и влияет ли вообще — на их отношения с Линн, но был твердо убежден, что должен совершить его хотя бы ради себя самого, ради собственного развития. Он задавался одним и тем же вопросом: хватит ли у него мужества?

Когда он думал об этом, сердце его начинало учащенно биться. Он должен заставить себя сесть за руль и отправиться на север. Он точно знал, по какой дороге ехать, знал, сколько миль должен отмерить счетчик, прежде чем появятся заветные ворота. Мать подробно описала ему маршрут. Он должен решиться.

Но только не теперь.

Потому что, возможно, ответы, которые он найдет там, не помогут решить их с Линн проблемы.

Несколько минут они молча пололи грядки.

— Ты испытываешь к нему какие-нибудь чувства? — спросила Линн.

Клифф вздрогнул. Зачем ей понадобилось спрашивать об этом именно сейчас?

— Как я могу испытывать какие-то чувства к человеку, которого в глаза не видел?

Линн метнула на него изумленный взгляд.

— Клифф, я имею в виду Майкла. Ты решил, что я говорю о Салазаре?

Клифф вздохнул с облегчением.

— Майкл? Ну как тебе сказать... он такой... смышленый. И у него прелестные ушки. А глаза... они такие большие, что у него все время удивленный взгляд. Когда я вижу его, мне все время хочется улыбаться. Так что да, пожалуй я питаю к нему нежные чувства. Мне нравится, что он уже не плачет, когда видит меня. Я бы хотел, чтобы он привык ко мне, ведь он твой сын, а тебя я люблю. Уверен, что смогу полюбить Майкла так же, как полюбил Аманду. С ней все произошло как-то само собой. Наверное потому, что она так похожа на тебя и она... она сама приняла меня. Нас с самого начала тянуло друг к другу.

— Это случилось давным-давно. Помнишь, когда она только делала первые шаги, то пошла к тебе? Уже тогда я поняла, что из тебя выйдет отец, о котором женщина может только мечтать.

— Но не вышло, верно? Мне жаль, что с Майклом у меня как-то не заладилось. Понимаю, это причиняет тебе боль, но не забывай, что прошло слишком мало времени с тех пор, как я увидел его.

Линн вздохнула.

— Разумеется, ты прав. Просто я надеялась. То есть тогда, в парке, ты так смотрел на него, словно впервые видел. И мне показалось, что в твоих глазах мелькнуло... нечто такое... не знаю... как будто узнавание. Ты словно признал в нем своего сына...

— Линн, — перебил ее Клифф, — прошу тебя, не торопи события, ладно? Нам обоим — и мне, и Майклу — нужно время. Ведь мы же об этом уже договорились, верно?

Линн кивнула, встала и сняла с рук садовые перчатки. Ветер сорвал у нее с головы шляпу и швырнул ее на грядку Клиффа.

— Верно, но... — Линн осеклась. Опасливо, чтобы ненароком не коснуться Клиффа, она приблизилась и наклонилась, чтобы поднять шляпу, но он опередил ее.

Отбросив прядь волос с ее лба, он бережно водрузил шляпу ей на голову. Затем провел ладонью по щеке. Линн на мгновение точно оцепенела. Затем, издав сдавленный стон, отшатнулась.

— Что но, Линн?

— Но... не знаю... ты дотрагиваешься до меня... и...

Взяв руки Линн в свои, он не пытался привлечь ее к себе, но вместе с тем держал достаточно близко, чтобы ощущать исходившее от нее тепло.

— И что же? — прошептал он едва слышно. Линн хотела оттолкнуть его, но не смогла. — Я дотрагиваюсь до тебя и что?

— Я... я, пожалуй, пойду в дом, здесь слишком жарко.

— Нет! — Клиффу надоело выражаться обиняками, надоело притворяться, что ничего не происходит, надоело чувствовать себя гостем. — Я желаю знать, что ты хотела сказать, Линн. Ты забыла, ведь мы договорились, что постараемся получше узнать друг друга? Дело не только в Майкле. Так что выкладывай, что у тебя на душе. Ему показалось, что лицо ее под широкими полями сомбреро побледнело.

— Тебе и так известно, что у меня на душе, — прошептала она едва слышно. — Мне не нужно говорить об этом.

— Что, если мне нужно услышать это из твоих уст?

Хотя Линн изо всех сил старалась сохранить твердость, ее выдавало неровное прерывистое дыхание и чуть затуманенный взор. Не нужно было слов, чтобы понять, что творится у нее в душе. Несмотря на то что стояла жара, она вдруг зябко поежилась и слабым голосом пролепетала:

— Я так больше не могу.

— Милая, я тоже.

Клифф положил ладонь ей на шею, большим пальцем поглаживая теплую кожу, чувствуя, как на шее пульсирует тоненькая жилка и как в нем самом начинает медленно раскручиваться тугая пружина самообладания. Дыхание Линн участилось, Клиффа захлестнула волна желания, и он понял, что остановить его теперь не в состоянии даже ядерная катастрофа.

Разве что Линн скажет, что больше не любит его.

— Линн, будущее принадлежит нам, — прошептал он. — Нам двоим. Мы должны принять его с благодарностью.

Линн положила ладонь ему на грудь, издав нечленораздельный звук, что-то вроде слабого стона.

Клифф ощутил, как под тонким кружевом бюстгальтера набухают ее соски. Он провел рукой выше, и из груди Линн снова вырвался тихий вздох. Клифф нежно массировал пальцами один из сосков. Глаза ее потемнели от страсти, стали глубокого синего цвета, почти индиго. Губы призывно раскрылись и увлажнились...

Эти ласки в саду при свете дня, когда из-за дальней изгороди доносились голоса соседей, казались исполненными особенной эротики. Клифф видел, что на сей раз Линн хочет того же, чего хочет он.

Он опустил руку и, нащупав пуговицу на поясе ее обрезанных джинсов, расстегнул ее. Ладонь его скользнула ниже, нащупала резинку трусиков и мягкий холмик волос под ними.

Линн пошатнулась и, словно задыхаясь и моля о пощаде, припала к нему. Глаза у нее были закрыты. Она облизала языком губы, и Клифф приник к ним поцелуем. Языком нащупал ее мягкий и податливый язык, упиваясь влагой разделенного желания.

— Линн... — выдохнул он, увидев, что они медленно опускаются на посыпанную опилками землю между овощными грядками. Широкополая соломенная шляпа оказалась раздавленной его плечом. Он чувствовал, как солома щекочет ему кожу, и не мог понять, как получилось, что он остался без рубашки. — Поднимайся, милая. Пойдем в дом. Не можем же мы заниматься любовью на голой земле.

Клифф помог ей встать на ноги. Они уже направились к дому, но желание целовать, сжимать друг друга в объятиях было сильнее здравого смысла. Клифф дрожал всем телом.