Не успела она глазом моргнуть — не говоря уже о том, чтобы возразить, как он заключил ее в объятия.

У нее перехватило дыхание.

Медленно, чувственно он намыливал ее тело. Сон с них как рукой сняло, ни один из них уже не чувствовал себя ни умиротворенным, ни пресыщенным. Клифф поднял ее, держа за ягодицы, приник поцелуем к ее губам и одновременно вошел в нее. Они снова любили друг друга с глубокой, неизбывной страстью, как любовники, которые не знают, что с ними будет завтра, но не могут отказаться от своей любви.

Потом они долго стояли молча, глядя в глаза друг другу, пока вода наконец не остыла.

— Что будем делать? — спросил Клифф, провожая Линн, которая уже успела одеться, в гостиную.

Линн остановилась и с вызовом посмотрела на него. Расправленные плечи, гордо поднятая голова — ничто в ней не напоминало ту податливую, мягкую женщину, которую он совсем недавно сжимал в объятиях. Как будто холодный душ остудил ее.

— Что делать? — переспросила она. — Что и планировали.

— Кто планировал? — Он протянул к ней руку, но Линн отошла на шаг в сторону, и рука его безжизненно упала.

— У меня создалось такое впечатление, что у тебя никаких конкретных планов не было, — сказала Линн, надевая босоножки.

— Мы не можем сделать вид, будто ничего не случилось, — возразил Клифф. — Не можем вычеркнуть из нашей жизни то, что произошло между нами.

— Возможно, но это ничего не изменило.

Клифф не верил своим ушам.

— Это изменило все! Неужели ты не понимаешь, Линн?

— Что именно?

— Нас. Мы должны признаться, что по-прежнему любим друг друга.

Она вперилась в него пристальным взглядом.

— Да. Этого-то я и боюсь. Что ж, коль скоро в итоге все по-прежнему, мне, пожалуй, пора идти.

— Куда? Ты опоздала на последний паром.

— Я сняла комнату в местном отеле и сказала Луизе, где остановлюсь, так что мне лучше быть в номере на случай, если она позвонит.

— Мы можем позвонить в отель и оставить мой номер. Мы могли бы поужинать вместе. Я поймал большого лосося. Я...

— Нет, Клифф.

Он не мог позволить ей уйти.

— Кто такая Луиза? Нянька?

Линн улыбнулась. Хорошо. Она задержится еще на несколько минут, с тем чтобы объяснить ему, почему именно теперь ей так необходимо обрести свободу.

— Она больше, чем просто нянька, — ответила Линн. — Луиза мой друг, моя домохозяйка, она заменила мне мать. Думаю, она не поймет, если я проведу ночь не в отеле, а где-то в другом месте.

— Даже если узнает, что ты ночевала у своего мужа?

— Лу не знает, что у меня есть муж. Она считает, что, кроме детей, у меня никого нет. Для нее и для жильцов я Линн Касл. И зачем ей про тебя знать, если очень скоро ты перестанешь быть моим мужем уже и официально?

На скулах у него проступили пятна румянца.

— Я уже говорил тебе, что хочу жить с тобой. И я не шучу. — Голос его смягчился. — Милая, мы так много можем дать друг другу. Мы так нужны друг другу.

Линн принялась рыться в сумочке в поисках ключей.

— Клифф, наши желания сейчас не главное. У меня дети, у которых есть собственные желания и потребности. Так что мне больше нечего сказать. То, что произошло сегодня, было ошибкой. Я понимаю, что не должна была позволять себе распускаться, и всегда буду сожалеть о том, что сделала. Но я не в силах этого изменить, так что остается лишь примириться. Мы простые смертные, Клифф, а простые смертные часто отравляют друг другу жизнь. Прощай.

Клифф преградил ей путь к двери. Он стоял, упрямо стиснув зубы и вскинув подбородок, и в этот момент был так похож на Майкла, что Линн хотелось смеяться и плакать одновременно. Но она не сделала ни того, ни другого. Она подошла к нему, всем своим видом давая понять, что не намерена больше задерживаться.

Клифф не двигался с места.

— Зато у меня есть что сказать. Я тебя выслушал. Теперь выслушай ты меня.

Линн молчала. Клифф не спускал с нее глаз; грудь его тяжело вздымалась. Наконец она уступила.

— Хорошо.

— Я должен подумать.

— Клифф, думай быстрее. Мне надо идти.

Видя, что он продолжает колебаться, она обогнула его и направилась к двери.

— Линн.

Нотки отчаяния в его голосе заставили ее остановиться.

— Что? — спросила она, не поворачивая головы.

— Два месяца.

Она обернулась и вопросительно посмотрела на него. Лицо его было мертвенно-бледным.

— Два месяца? — Голос ее предательски дрогнул: она все еще на что-то надеялась. И презирала себя за это.

— Мой партнер сказал, что я в своем теперешнем состоянии ни на что не годен, и предложил на пару месяцев отойти от дел. Дай мне эти два месяца. По истечении этого срока мы раз и навсегда решим, что нам делать. Приезжай ко мне. С детьми. У меня будет время привыкнуть к ним. А потом мы еще раз все обсудим. Возможно, у нас получится, возможно — нет. Но мне кажется, мы должны хотя бы попытаться.

— Нет, — выпалила Линн, охваченная негодованием. — Нет и еще раз нет! Тебе, похоже, даже в голову не приходит, что дети, о которых ты упоминаешь так... вскользь, это живые люди, которые по прошествии двух месяцев могут привыкнуть к тебе, могут полюбить тебя. А если, когда твои каникулы закончатся, ты решишь, что мы тебе больше не нужны? Что тогда? Ты предлагаешь мне поставить на карту благополучие моих детей ради удовлетворения... твоих... твоих сексуальных прихотей?

— Все не так! Ты неправильно поняла меня! — Клифф все больше выходил из себя, видя ее нежелание искать компромисс. — Что, если все наоборот? Может, мне так же будет недоставать их, как недостает тебя, но ты же продолжаешь упорно настаивать на разводе!

— Да что ты говоришь? — с горьким сарказмом в голосе промолвила Линн. — Так я тебе и поверила. Клифф, я же не забыла, как ты относился к Майклу, как избегал даже смотреть на него. Я помню, как тебя коробило, когда тебе приходилось произносить его имя. Ты ни разу не коснулся его, ни разу не взял на руки. Ты не проявлял к нему ни малейшего интереса, и лишь однажды тебе стало неловко: когда кто-то отпустил тебе комплимент по поводу того, какой у тебя чудесный ребенок. Но и после этого в душе ты оставался холодным как лед. Меня ты провести не мог.

Неужели ты считаешь, что я могу допустить, чтобы к моему сыну относились подобным образом, тем более теперь, когда он уже чувствует, понимает? Даже не думай об этом, Клифф. Не стоит обманывать себя и других. Мои дети слишком дороги мне, и я не могу обрекать их на такие испытания.

— Ты хочешь сказать, что твой сын для тебя дороже, чем твой муж? Правильно я тебя понял? — Клифф даже не пытался скрыть, как ранили его ее слова; он был похож на обиженного ребенка.

Линн чувствовала, что сердце ее готово разорваться на части. У нее дрожали колени; ее так и подмывало броситься ему на шею, обнимать его, шептать на ухо слова утешения. Но желания мужа и интересы ребенка — в ее глазах это были величины несоизмеримые. Она прежде всего мать, и как у матери у нее просто не остается выбора, когда перед ней встает такая дилемма. Дети для Линн на первом месте.

— Если ты так ставишь вопрос, то да. Мой сын любит меня без всяких условий. Он верит в меня. Надеется на меня. И это для меня значит куда больше, нежели капризы моего мужа. Прощай, Клифф. Мой адвокат свяжется с тобой.

ГЛАВА 13

Линн быстро миновала вестибюль отеля - к тому времени, к счастью, уже безлюдный — и поднялась к себе на второй этаж. Всю дорогу ее преследовал свет фар автомобиля, который нагнал ее буквально через минуту после того, как она отъехала от дома Клиффа. Она заперла дверь на замок и прислонилась к ней спиной. Она ждала, что вот-вот раздастся стук в дверь.

Прошло несколько минут томительного ожидания. Стука не было, из коридора не доносилось ни звука. Тогда Линн на цыпочках подошла к окну и, чуть отодвинув портьеру, одним глазом посмотрела вниз на стоянку. Ее машина была на месте, но рядом с ней теперь находилась машина Клиффа. Сам он стоял, устало привалившись к капоту, словно ни на что другое у него уже не осталось сил.