За этой сценой последовали другие. Рождественский обед. Обед в День благодарения. Мой тринадцатый день рождения.

Приступ удушья неумолимо надвигался.

Голова у меня пошла кругом, руки затряслись, и я быстро поставила на стол судок с подливкой. На лице выступил холодный пот. Сердце колотилось так, что казалось, оно вот-вот сломает мне ребра. Легкие сжались, отказываясь наполняться воздухом.

– Джоселин?

Грудь моя часто вздымалась, губы хватали воздух, глаза искали источник звавшего меня голоса.

Брэден.

Он отложил вилку и через стол нагнулся ко мне, обеспокоенно нахмурившись:

– Джоселин?

Мне нужно отсюда выйти.

Мне нужен воздух.

– Джоселин… Господи…

Брэден отодвинул стул, намереваясь встать и прийти мне на помощь.

Я вскочила из-за стола и вытянула руку, пытаясь его остановить, потом, не говоря ни слова, выбежала из комнаты, пересекла холл, ворвалась в ванную и захлопнула дверь.

Трясущимися руками я открыла окно. Поток свежего, хотя и теплого воздуха коснулся лица, и мне сразу стало легче. Теперь надо успокоиться. Сосредоточиться на дыхании. Дышать как можно реже и глубже.

Через несколько минут дыхание выровнялось, но ноги и руки были как ватные. Я в изнеможении опустилась на крышку унитаза. Второй приступ за несколько дней.

Печальная статистика.

– Джоселин? – донесся из-за двери голос Брэдена.

Я закрыла глаза. Интересно, как я объясню свое неадекватное поведение? Щеки вспыхнули от стыда.

Я надеялась, с этим покончено. Вот уже восемь лет, как приступы мне не досаждали. Я думала, что избавилась от них навсегда.

Открылась дверь. В ванную вошел Брэден. Странно, что за мной пошел он, а не Элли, пронеслось в голове. Я уставилась на него, не говоря ни слова. Он подошел ближе и опустился на корточки, так что наши глаза оказались на одном уровне. Я смотрела на его обеспокоенное лицо и думала, не послать ли к чертям все мои жизненные правила. Правила, согласно которым серьезные отношения под запретом. И мимолетные связи тоже. Правила, которые запрещали Брэдену вход на мою частную территорию. К стыду своему, я чувствовала, что ради него готова отменить собственный моральный кодекс.

Несколько секунд, которые показались мне целой вечностью, мы смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Я ожидала, что он обрушит на меня град вопросов. Ведь все, сидевшие за столом, по крайней мере взрослые, наверняка поняли, что со мной случился приступ. Конечно, всем не терпится узнать, в чем дело. Именно поэтому мне не хотелось возвращаться в столовую.

– Ну что, вам лучше? – наконец спросил Брэден.

И только-то? Неужели допрос с пристрастием отменяется?

– Да.

В такое везение трудно поверить.

Наверное, все мои переживания были написаны на лице, потому что Брэден склонил голову и тихо произнес:

– Можете мне ничего не рассказывать.

– И оставить вас в убеждении, что у меня бывают припадки буйного помешательства, – с невеселой улыбкой подхватила я.

– Это я и так знаю, – улыбнулся в ответ Брэден. Встал, протянул мне руку и скомандовал: – Идем.

Я недоверчиво смотрела на него.

– Думаю, мне лучше пойти домой.

– А я думаю, вам лучше как следует поесть в обществе друзей.

Да, действительно, если я уйду, ничего не объяснив, это обидит и хозяев, и Элли. А она так добра и терпелива со мной. Меньше всего на свете мне хотелось бы портить наши отношения.

Я робко взяла его за руку, и Брэден помог мне встать.

– А что я скажу? – растерянно спросила я.

Прятаться под маску уверенности не имеет смысла. Он видел меня в момент, когда я была особенно уязвима. Причем дважды.

– Не говорите ничего, – заявил он. – Вы не обязаны пускаться в объяснения.

Его улыбка была доброй и дружеской. Я не могла определить, какая из его улыбок мне нравится больше – эта или другая, сексуальная, пленительная, опасная.

– Хорошо.

Я набрала в грудь побольше воздуха и вслед за ним вышла из ванной. Брэден не выпускал моей руки, пока мы не вошли в столовую. Стоило мне лишиться его поддержки, я сразу почувствовала себя одинокой.

– Вам стало плохо, лапочка? – спросила Элоди, увидев меня.

– Просто немного перегрелась, – успокоительно махнул рукой Брэден. – Сегодня утром она слишком долго была на солнце.

– Ох, как неосторожно, детка! – Взгляд Элоди исполнился материнской заботы. – Неужели вы были на солнце с непокрытой головой?

– Да, надо было надеть шляпу, – вздохнула я, усаживаясь на свое место.

Прерванный разговор возобновился, напряжение развеялось без остатка. Я, не обращая внимания на подозрительный взгляд Элли, благодарно улыбнулась Брэдену.

К концу обеда я совсем пришла в себя, но мне отчаянно хотелось скорее очутиться дома и побыть одной. А пока я прилагала все усилия, чтобы воздвигнуть прочную стену между собой и своими воспоминаниями и наслаждаться обществом Николсов. Последнее не требовало усилий. Они оказались на редкость приятными людьми.

Когда обед закончился, выяснилось, что моим планам побыть в одиночестве не суждено осуществиться. Брэден и Элли собирались встретиться с Адамом и пригласили меня составить им компанию. Все мои возражения Элли решительно отметала. Кажется, она догадывалась, что я рвусь домой, чтобы без помех предаться печали.

После того как мы попрощались с хозяевами и я пообещала Элоди обязательно у них бывать, мы решили заехать домой. Я хотела непременно взять свою сумочку. В гости я отправилась, захватив с собой лишь телефон, а позволять кому-нибудь, и в особенности Брэдену, платить за мою выпивку, у меня не было ни малейшей охоты. Еще не хватало принимать от него одолжения.

Такси остановилось напротив нашего дома, я увидела долговязую тощую фигуру, притулившуюся на ступеньке у дверей, и сердце у меня екнуло. Я выскочила из машины и бросилась к Джеймсу. Он встал мне навстречу, поддав при этом ногой дорожную сумку. Я сразу заметила, что он побледнел и осунулся, под глазами темнели круги, а около рта залегли горькие складки.

– Скажи мне только одно, – процедил он, не тратя времени на приветствия. – Это ты посоветовала ей меня бросить?

Пораженная откровенной злобой, блеснувшей в его взгляде, я отчаянно замотала головой:

– Нет, Джеймс, что ты.

Он наставил на меня обвиняющий перст, рот его жалобно искривился:

– Вы обе всегда заодно. Уверен, без тебя здесь не обошлось, советчица дерьмовая.

– Эй, приятель, поосторожнее.

Брэден, невозмутимый, как скала, возник за моим плечом.

– Все в порядке, Брэден.

Я оглянулась на Элли, которая с недоумением наблюдала за происходящим. Бросив на нее умоляющий взгляд, я махнула Брэдену рукой:

– Вам с Элли придется ехать без меня.

– Не думаю, – покачал головой Брэден, продолжавший сверлить Джеймса взглядом.

– Прошу вас, уходите.

– Брэден, – Элли потянула брата за локоть, – идем. Дай людям спокойно поговорить.

Брэден, сердито сверкнув глазами, выхватил у меня телефон и принялся нажимать кнопки.

– Что вы…

Он сунул телефон мне в руку:

– Теперь у вас есть мой номер. В случае чего, звоните. Договорились?

Я молча кивнула. Элли утащила брата прочь. Неужели Брэден действительно за меня тревожится? И готов в любой момент прийти на выручку? Я обернулась через плечо. Обо мне давно никто не тревожился. Может, он только делает вид, но все-таки…

– Джосс!

Нетерпеливый голос Джеймса отвлек меня от мечтаний. Я тяжело вздохнула. Придется разобраться с этим грубияном, другого выхода нет.

– Пошли в дом.

Мы устроились в гостиной, я принесла кофе и сразу перешла к делу:

– Если хочешь знать, я сказала Райан, что она совершает ошибку. У меня и мысли не было подговаривать ее расстаться с тобой. Ты – самое лучшее, что было в ее жизни.

Джеймс покачал головой, его темные глаза блестели от слез.

– Прости, Джосс. За то, что я на тебя набросился. Сам не знаю, что со мной творится. Мне кажется, я сплю и вижу кошмарный сон.