ним безвольно двинулись зеки.

- Ладно, сделаю,- в некотором потрясении говорит Дмитрий, а в животе становится гадко, словно выпил гнилой воды.

Алик мнёт панаму, трясёт козлиной бородкой и горячо говорит:- Так и было, дед

глянул на свору собак и те обсыкаться начали.

- А ты?- хохочет Антон.

- Что я? Мы с Машей в засаде сидели,- обижается Алик.- Сами у неё спросите!

- Угомонись, Антон,- Виктор вскользь улыбнулся, но в глазах поселяется тревога.- Что

дальше было?

- Дед к псам подошёл, а те и двинуться не могут, зарезал суку и зекам отдал, а сам сказал, что придёт за ними.

- Ну, а зеки … что?- нетерпеливо спрашивает Виктор.

- Они и шагу сделать не могли. Не иначе наш дедушка экстрасенс.

- Ты, случаем, травку не курнул?- скривился Антон.

- Да помолчи ты!- резко обрывает его Виктор.- Откуда дед этот появился?

- Кто ж его знает,- бородка понуро свешивается вниз, Алик обтирает вспотевшее лицо

панамой и нахлобучивает её на голову.- Одно скажу, дед очень опасный, если пойдёт к

Идару, проблем у нас прибавится.

- Так как он крестился?- хмуро спрашивает Викентий Петрович.

- Странно, по диагонали, причём сжатым кулаком.

- Какая-то секта, причём новая,- мрачнеет батюшка.- Сейчас на свет повылезает такое, что

и в годы Перестройки при Горбачёве не снилось. Он точно к Идару пойдёт, ему люди для

секты нужны.

- Такие способности, круче калаша будут,- Виктор чувствует неприятное подсасывание в

желудке, словно от голода. Жизнь его людей с сей минуты находится в смертельной

опасности.

- Дед старый, скоро сам загнётся,- Алик стягивает панаму с головы, вновь обтирает лицо.

- Такие как этот дед, из-за старческого склероза забывают о смерти и живут в одной поре, переживая своих нетерпеливо ждущих детей, а затем и внуков,- невесело хохотнул Антон.

- Мы не внуки, чтобы ждать его смерти,- невесело улыбается Виктор.

- А может его как-то можно нейтрализовать?- Алик скисает как молоко и становится

лицом похожим на свою истерзанную панаму.

- Правильная мысль,- Виктор окатывает его внимательным взглядом,- мой приказ, как

только он окажется в прицеле АКМА …

- Жестоко!- дёргается Алик и тихо добавляет:- Он такой старый … на моего дедушку

похож … только он давно умер.

- А этот живой и с удовольствием заберёт твою молодую душу,- Викентий Петрович со

вздохом погладил парня по голове.- Видно мне лично придётся идти на разведку, тучи над

нами сгущаются, а с забором надо поторопиться.

- С тобой пойдёт тренер,- кивает Виктор.- И вот ещё, калаш возьмёшь, при случае деда

ликвидируй и если получится … Идара.

- Для священника мне тягостно слушать твои слова,- вздыхая, крестится Викентий

Петрович,- пойду, помолюсь, может бог даст мне какой-то знак. В раздумье я, всё

переворачивается в моей вере, нельзя священникам убивать. Но и жизнь моих близких в

смертельной опасности, не спасать её, значит быть сообщником убийцам и не будет за это

прощения … но в то же время …. ударили по одной щеке, подставь другую …

- Иди, молись,- мягко тронул его за плечо Виктор,- бог даст тебе знак. Я думаю, здесь

иной случай.

…………………

Викентий Петрович, бледный словно смерть, обливаясь потом, молится, никто не

имеет права его отвлечь. Душа в страхе, он ждёт божьего знака и истово верит, но

сомнения терзают и выворачивают душу. Смирение – вот одна из главных заповедей, но

тогда – смерть. И что останется? Неужели душа, безропотно, словно тупая овца, давшая

убить её тело, созданное по божьему подобию, останется светлой и чистой? А может – это

бог проверяет? Боже, дай мне знак!

Гадюка скользнула в щель, зависает над виском священника, замечает бьющуюся

жилку сонной артерии, бросается, но Викентий Петрович интуитивно улавливает

движение и расплющивает её голову кулаком. Затем долго смотрит и с потрясением

произносит:- А ведь это враг … это знак … знак свыше.

Лицо просветляется, всякие сомнения разлетаются, словно мрак ночи, Викентий

Петрович достаёт нож, проверяет лезвие на остроту и решительно бреет бороду. Затем, вытягивает из рюкзака пятнистый камуфляж. На период военных действий, он снимает с

себя сан священника и становится спецназовцем, прошедшим подготовку в мыслимых и

немыслимых горячих точках, в данный момент он нужен именно в этом качестве. Его

взгляд теряет всякое смирение, энергия звенит в теле, рефлексы вспоминают все навыки, несколько приглушенные образом смиренного священника. На самом дне рюкзака

Викентий Петрович находит ящичек с длинными гвоздями – это не для плотнических дел, пальцами зажимает холодный стержень и, неуловимым движением швыряет. Резкий свист

и жирный паук растёкся, проткнутый сталью.

- О, а это что за мужик?- Антон спотыкается о свою ногу, встречаясь с ясным взглядом

безбородого Викентия Петровича, когда тот выходит из своего укрытия, похлопывая

ладонью по бритым щекам.

- Одеколоном бы сбрызнуть, без бороды, словно без трусов, освежает и хочется скакать по

росе, сверкая голой жо …- улыбается Викентий Петрович.

- Ты ли это, батюшка?- Антон приседает от неожиданности.

- Стоп. Сейчас я не батюшка, я в миру, можешь меня называть Виком.

- Вик?

- Так меня на службе окрестили.

- Как скажешь, Викентий Петрович,- пожимает плечами Антон, пытаясь прихлопнуть

веками свои округлившиеся глаза, но лишь икнул и неожиданно заржал как лошадь:- Ты

словно сметаной отожрался, подбородок белый, а всё лицо – коричневое.

- Потемнеет,- отмахивается Викентий Петрович,- главное чтобы человек был хороший.

Верно, Антоха?

- Это точно,- живо поддерживает его тот.- А ты как, надолго … в мир, или как?

- А это как бог подскажет. Виктор где?

- С Ниной шалаш утепляет.

- Это правильно, женщине в интересном положении необходимо тепло,- кивает Викентий

Петрович.

- В каком положении?- не расслышал Антон.

- Ну, она же интересная женщина,- спохватился Викентий Петрович, сам того не желая, едва не выдав чужую тайну. Хотя, какая тайна, скоро свой живот Нина не скроет.

- Да, тётка она классная,- с почтением шлёпает губами Антон, но Янка моложе,- с неким

вызовом произносит он.

- Да кто ж спорит!- хохотнул Викентий Петрович. Он, по-дружески хлопает по спине

Антона и идёт сквозь лагерь. Оглядывает незаконченные строения, хмурится, ведь совсем

ничего осталось, крыши застелить и можно новоселье отмечать. Чуть-чуть не хватило, жаль. Теперь все брёвна на забор уйдут, но что делать, это сейчас важнее.

Ночь в разгаре, дымятся угли в затухающих кострах, из палаток доносится сопение

и храп, почти все спят кроме выставленных постов. За день люди умаялись, работают на

износ, темп на гране человеческих возможностей, ведь надо быть не только строителями, но и тренироваться как гладиаторы. Даже Гурий, постоянно доказывающий, что лучшим

способом ведения военных действий, это дипломатия, а не лук и стрелы и тот овладел

дубиной и отмахивается ею достаточно прытко от разящих тычков тупых концов копий.

Метод тренировок Викентий Петрович избрал достаточно жёсткий, не увернулся –

получай во всю дурь. На первых порах было много травм и даже весьма серьёзных, но

затем возросшее мастерство свело все эти мелкие неприятности почти на нет. Особой

гордостью для Викентия Петровича, это его два вертящихся тренажёра с цепями,

летающих на различных уровнях. Вскоре он хочет на цепи приделать топоры, чтобы

«жизнь мёдом не казалась». Ну, если серьёзно, он считает, что именно в смертельной

опасности оттачивается настоящее боевое мастерство. Невероятно удивляет Виктор, у

него какое-то безумное свойство организма, он учится невероятно быстро и условные

рефлексы закрепляются как безусловные.