прокляты, и обречены, ползать на животе и питаться прахом.
- Позвольте, какие змеи, зачем ползать на животе?- волосы у меня давно стоят дыбом, ужас леденит кровь. Не могу понять, что происходит, какие-то монахи, странные
изречения.
- Мы, дети Адама, согрешившего по хитрости твоей, познавшие, против воли своей, добро
и зло, изгнанные из-за этого из сада Едемского и должны теперь возделывать землю, из
которой мы взяты. И закрыта нам дорога к дереву жизни, охраняет сей путь Херувим с
пламенным мечом. Но если изведём всех змеев, отбросит Херувим меч свой и примет нас
Бог-Отец в свои объятия.
- Вы бредите?- осторожно спрашиваю я, загораживая телом посеревшую от ужаса Катю.
- Мы перережем вам жилы на ногах и будете ползать на животе, как того требует наш Бог.
- Катя, это полоумные монахи, мы попали в ловушку, беги к лестнице!
- Отец Кмент, они хотят бежать!- взвизгнул один из монахов.
- Кидайте сеть!
Нас сбивают с ног, долговязый монах наотмашь бьёт в лицо девушку, брызгает
алая кровь, Катя шипит действительно как змея, и тут я вижу в её руках чёрный камень.
- Катюша, не смей!- выкрикиваю я, но она уже окунает его в свою кровь. Метаморфозы
происходят стремительно, тело извивается, растёт, появляются лапы с серповидными
когтями, медью вспыхивает чешуя – сеть рвётся.
Монахи орут в ужасе, но меня не отпускают, волокут за дверь и закрывают.
Страшный удар сотрясает её до основания, затем ещё с сотню таких же диких ударов.
Катя невероятно рассерженна, но дверь выдерживает чудовищный натиск, затем и вовсе
исчезает, остаётся лишь синее пятно на месте сапфира.
- Ничего и до тебя доберёмся!- быстро крестится Кмент, - вяжите крепче его, братья.
Лежу на деревянной колоде, из многочисленных ран течёт кровь. Только бы не
попала на драконий камень, молю я.
Помещение, в котором лежу, поражает своим аскетизмом и мрачностью. Ничего
лишнего: факел в стене, грубо сложенный камин, цепи на стенах, необъятный стол, с
разложенными на нём зловещими инструментами. С противоположной стороны виднеется
другая дверь, из потемневшего дуба.
Кмент подходит совсем близко, крестит воздух, наверное, считает, что этим
закрывает мне путь к перевоплощению. Не знает, стоит только мне слегка повернуться, и
кровь омоет камень. Это желание возникает с новой силой, но вспоминаю слова
Дарьюшки:- «…не пои его кровью, иначе из него высвободится лишь та часть, что имеет
звериное начало…». До жути не хочу быть зверем, поэтому, безропотно, как овца, взираю
на фанатика.
- Послушай, святой отец, мы же цивилизованные люди, не бери грех на душу,- пытаюсь
вразумить его.
- Не искушай, змей, не будет греха больше, чем тот, что получили вместе с твоим плодом.
- Неужели вы верите в эти фантазии?- но я знаю, мои вопросы не повлияют на его мнение.
- Это не фантазии, это сказание из Книги Божьей.
- А вы не думаете, что вами может заняться милиция. Смотрите, ваше преступление на
«вышку» потянет,- пытаюсь угрожать я.
- Странные слова говоришь, наверное, это твоя чёрная магия, но в этих стенах действенно
лишь святое слово.
- Святой отец!- вбегает запыхавшийся монах, по бледному лицу катятся крупные капли
пота, он до крайности возбуждён и испуган.
- Да, сын мой?- Кмент обращает на него взор полный сострадания и доброты.
- Докладывают, скоро, на военных судах, прибудет Луций Квиет, по личному приказу
императора Траяна. Боюсь, он проведал о нашем тайном храме.
- Какой Траян?- дёрнулся я. Смысл происходящего начинает доходить до сознания.
- Солдафон, еретик, идолопоклонник, но его на помощь не надейся, мы успеем перерезать
тебе жилы и выдернуть чёрное сердце из груди,- он обращает на меня страшный взор.
- Это неизвестно ещё, у кого оно чернее,- от злости начинаю дерзить. В то же время, от
безысходности пересыхает во рту и появляется дикое желание подставить под кровь
драконий камень. Смысл происходящего мне понятен, я угодил во временную ловушку,
сейчас, сотый год от Рождества Христова, а рядом со мной, папа Римский Кмент,
сосланный игемоном в Инкерманские каменоломни крошить камни.
- Луций Квиет,- взгляд Кмента тускнеет, затем разгорается, ненависть кривит губы,-
сколько горя ты приносишь еврейскому народу. Да, чтоб тебя арестовали собственные
солдаты и публично осудили в Риме! Чтоб всем было ясно, нас нельзя заставить
поклоняться языческим изображениям и оказывать им божественные почести. Мы служим
одному лишь единому всемогущему Богу, Творцу неба и земли!- пророчески вскидывает
палец.
- Всё же вы совершаете ошибку, отец Кмент, я ведь, крещён,- пытаюсь вразумить его.
Он даже отпрянул в изумлении:- Крещённый змей?
- Не змей, я человек!- выкрикиваю ему в лицо.
- Ты хитрая тварь, но ошибке не позволю свершиться, я не отведаю твоего «плода», змей-
искуситель.
- Какой же ты тупой!- раздражение перехлёстывает через край.- Если вы хотите знать, я в
любой момент могу освободиться!
- Если до сих пор лежишь распятым на колоде, значит, не можешь,- усмехается он, но в
глазах появляется тревога.- Брат Раббан, приступайте!- звучат зловещие слова.
Кмент отступает к двери, исчезает за ней вместе с боевым отрядом монахов. На
смену им выходят два монаха, один высокий, плотный, лицо словно вырублено из
песчаника, глаза печальные, губы шепчут молитву, наверное, он и есть, брат Раббан.
Вслед за ним втискивается небольшой, полный человек, мокрый от пота, его руки
явственно трясутся, он смертельно напуган.
- Это вы зачем ко мне идёте?- я извиваюсь на колоде как червяк на крючке.
- Брат Датан, возьми нож,- Раббан крестит воздух.- Посмотри, как его корчит от крёстного
знамения. Ты не бойся его, за нами Бог.
- Какой нож брать?- трясется толстый монах.
- Любой, но острый.
Звякает железо, меня обдаёт ужасом.
- Вот этот, вроде острый,- смиренно произносит брат Датан.
- Перекрести лезвие,- легче резать будет,- советует брат Раббан.
- Что же вы творите!- взревел я.
- Я боюсь!- взвизгивает Датан.
- А ты сухожилия на ногах подрежь.
Вспыхнула боль, пытаюсь поджать ноги, но верёвки держат крепко.
- Не режется, пилю, пилю,- нотки в голосе плаксивые, словно у маленького ребёнка.
- Смотри, нехристь, как надо,- Раббан цепко обхватывает ноги, резануло дикой болью, мозг туманит наползающая красная пелена, краем сознания, улавливаю скрежет
открывающейся двери, характерно звенят доспехи и скрип, подбитых гвоздями, подошв.
- Что за человека вы пытаете?- раздаётся грозный окрик.
- Это не человек, это змей,- скулит Датан.
- Глупости, развяжите его!
- Но отец Кмент …
- Он сослан сюда в каменоломнях, работать, а не заниматься чародейством,- резко
перебивает Раббана мой избавитель.
Открываю глаза, на меня внимательно смотрит высокий человек, его живот
прикрыт сверкающими пластинами, с обозначенным рельефом мышц, на широком, с
золотыми бляшками, поясе с левой стороны – короткий меч, рукоять которого украшена
драгоценными камнями, на плечи наброшена пурпурная шерстяная туника, на голове
стальной шлем с красным гребнем. За его спиной стоят в тяжёлых доспехах солдаты,
шлемы железные, с козырьками спереди и сзади, изогнутые щиты, острые дротики и на
широких ремнях, справа – короткие мечи, все в холщёвых туниках, лица суровые,
обветренные и высокомерные.
- Вы Луций Квиет?- я готов броситься ему в объятия.
- Знаешь меня?- он склоняется, беспощадно впивается взглядом.
- Да,- говорю чистую правду.
- Говорят ты змей?
- Ерунда. Пусть ещё скажут, что я дракон,- я позволяю себе шутить, хотя моя судьба висит
на волоске.
- А кто ты на самом деле? Твоё одеяние странно.
