волосатые оглобли, на кулаках внушительные мозоли.
Гигант взмахивает руками, повеяло запахом не вымытых подмышек, толпа
восторженно взревела и многие начинают делать ставки. Он неторопливо протискивается
сквозь верёвки, ну очень неторопливо. О, как он уверен в победе! Поднимается во весь
рост, улыбается:- Как звать тебя, драчун?- со скрытой издевкой, обращается к моему
другу.
- Семёном, в своё время, нарекли.
- Это радует, я ещё не валил с таким именем.
- А тебя как звать?- прищуривается Семён.
- Да зачем тебе его знать, всё равно забудешь, когда разобью твою голову.
- Как знать, как знать,- Семён смотрит на гиганта, серебряный свет глаз гаснет и бурлит
ртуть.
Важно встаёт Борис Эдуардович, со всех сторон раздаются приветствия.
- Ладно, ладно, дети мои,- благодушно улыбается он,- у нас сегодня праздник. Стёпка, добыл прекрасных бойцов, безусловно, они хорошие воины, я уверен, в своём племени
они вожди, и нет им равных. Но наши ребята, ломают и не таких. Почему? Да потому, что
мы сильнее всех! Недалёк тот день, и наш главный враг Град Растиславль, падёт нам в
ноги и у каждой семьи будет рабов столько, сколько пожелает. Ура, товарищи!
Раздаются восторженные вопли.
- Надеюсь, поединок будет интересным, усаживайтесь удобнее, бой будет долгим. Наши
гости доставят нам удовольствие,- Борис Эдуардович усаживается и машет ручкой.
Гигант ухмыляется, профессионально становится в стойку, в глазах недобрый свет,
он надвигается на Семёна как гора. Моё сердце сжимается и обливается кровью, сейчас
произойдёт нечто страшное, даже глаза жмурю.
В ответ на молниеносный удар противника, словно проносится вихрь, Семён
непостижимым образом уходит в сторону и ... хряск!
Открываю глаза, опять Семён перестарался! Гигант, раскинув волосатые руки,
лежит навзничь, рот залит кровью, в пыли валяются выбитые зубы. Возникает нереальная
тишина, даже куры перестали кудахтать, все в шоке, не могут поверить в то, что
произошло. Вдруг слышится участливый голос Семёна:- Может ему ещё можно помочь?
Благодушное настроение у окружающих меняется, враждебная тишина нависает
над нами. Как выстрелы из пушек разносятся гневные голоса:- Смерть рабам!
Изрядно побледневший Борис Эдуардович встаёт:- Что там, с Васяткой?
- Представился, сердешный,- всхлипнул кто-то из толпы.
- Семью на полное содержание из моей казны, а с этими я разберусь.
- Смерть им!- вопит толпа.
- Согласен, но биться будет он,- Борис Эдуардович указывает перстом на меня,- на мечах, до смерти. Если победит, пощадим, если нет - на колья.
Толпа ревёт в праведном гневе, что делать, выхожу на ринг, мне кидают меч.
Ловлю, ухмыляюсь, тупой как полено, рукоятка отбита, в местах крепления торчат голые
заклёпки. Решили перестраховаться, мужички. На ринг, через верёвки, прыгает уже
знакомый мне мужчина, со стальным взором в глазах. Он не улыбается, в руках держит
мой меч. Понравился, значит.
Я балансирую на руке, это подобие оружия. Затем делаю отмашку и очерчиваю
круги вокруг тела и головы. Тупой меч неожиданно для всех поёт как струны гитары, и
исчезает, лишь огненная молния мелькает в воздухе. Смотрю в глаза сопернику. Вижу, он
всё понял, приготовился к смерти, но не ропщет, крепкий духом, как я не хочу его
убивать.
Стремительно вскакивает с места Борис Эдуардович:- Стоп! Всё отменяется, мать
вашу! Кто вы такие?
- Люди,- с готовностью опускаю меч.
- Ладушки, отправлю в Господин Великий Ждан. Там найдутся на вас бойцы. Всем
расходится!- раздражённо рявкает он.- Праздник отменяется.
- Сволочи!- слышу в толпе,- весь кайф испортили.
С сожалением развожу руки.
Гл.31
На этот раз нас отводят в иное помещение, нам льстят, это для избранных рабов.
Бревенчатая изба с окнами, правда, на них толстые решётки. Есть нечто похожее на
кровать - настил из досок, ведро - понятно для чего, даже стол с неизменным корытом -
сволочи!
- Нам бы поесть,- невинно моргает детинушка Семён.
- Змей вам в корыто!- плюётся Стёпка,- такого мужика замочили!
- Я ж не специально,- хлюпнул носом Семён, и получилось у него так искренне, что
Стёпка прослезился, почти по-человечески глянул на Семёна и мягко говорит:- Не
думайте убежать, на кол посадим.
- В принципе нам и здесь хорошо, устали с дороги, погостим немного,- я посмеиваюсь, во
мне зреет уверенность, что больших проблем покинуть "гостеприимных" людей нам
ничего не стоит. Главное выяснить, где наши дети. И ещё, меня несказанно обрадовало то, что под крыльцом, всё так же валяются наши артефакты.
Мужчина со стальным взором, хлопает по плечу Стёпку:- Принеси им, что ни будь,
да не в корыто, эти рабы дорогие,- он вскользь глянул на меня, нечто благодарности
мелькнуло в его глазах, видно признателен мне за то, что я его не убил, а ведь, стоило мне
сделать выпад, и его голова воспарила бы с плеч.
Стёпка ворчит, но распоряжение даёт. Со стуком грохнула задвижка, нас запирают,
не успели достаточно осмотреться, как дверь вновь открывается, нам вносят на блюде
запеченный окорок и кувшин с вином. Вино я попросил заменить водой. На нас смотрят
как на полоумных, но распоряжение выполняют, приносят кувшин с родниковой водой.
Сидим, вгрызаемся в сочное мясо, жир течёт по рукам, салфеток нет, вытираем
пальцы пучками соломы.
- В принципе, жить можно,- еле выговаривает забитым ртом Семён,- кормят, поят, на
прогулку выводят, всякие там развлечения, но боюсь, скоро нам это надоест. Как ты
считаешь, Никита?
Не стал отвечать, только улыбаюсь. Под рубашкой нащупал медальон, враги не
заметили его, затерялся в густой поросли на груди. Поглаживаю алмазные камушки, они
моментально отзываются на ласку, медальон теплеет, вспыхивает радуга. Поспешно
одёргиваю руку, невзначай занесёт, куда-нибудь.
Мимо ходит народ, в окно изредка заглядывают, любопытно, похоже, не часто к
ним попадают такие люди как мы. Один раз о прутья расплющилась глупая бабья морда, глаза как у перекормленной свиньи, Семён показал "козу", вопль и ругань, затем в окно
влетают кусочки дерьма. Гостеприимный народ, однако!
До вечера не беспокоят. Стараемся отдохнуть, Семён плюхается на голые доски,
смотрит в потолок, определённо, Грайю вспоминает. Я просто сижу, кручу серебряное
кольцо, подарок Йоны. Тусклый камушек осветился, словно отвечает на внимание.
Удивляюсь, как его не содрали с пальца. Судя по всему, их так же, не впечатлил.
Наконец за дверями возникает некое шевеление, засов с грохотом откидывается,
слышится ругань, топот множества ног. У нас гости. Шумной толпой вваливаются хорошо
вооружённые люди, становятся по бокам.
Благосклонно киваю, приглашаю сесть, шутку не принимают. Последним входит
Борис Эдуардович, удивлённо смотрю на его потное лицо.
- Ба, какая охрана! Неужели для нас такая честь? Вроде не кусались,- я не могу скрыть
издевку.
- Непонятные вы люди, зачем провоцировать,- честно сознаётся он.
