В полночь ударила зима. Лужи замерзли в один присест по приказу судебного исполнителя Снегурочки, а я продрог с санкции прокурора Мороза и падал, не дойдя двух шагов до опоры в виде столба, потому что дворники мирно, как советский атом, дрыхли на мешках соли с песком…

Нового дома меня ждал подарок Дрогистова — книга «Как перестать беспокоиться и начать жить». Разве я беспокоился в чреве матери? И разве готовый неврастеник может перестать и начать?..

— Фатима! Я тут, у барьера.

— Улетаешь — в полночь, прилетаешь — в полночь… Странно, что ты не опоздал. Уж не случилось ли чего?

— Обижаешь. Я опоздал на час, но твой самолет прилетел еще позже. Целоваться за встречу на родной земле будем?

— Подожди. До чего же хорошо пахнет помойкой!

— Где багаж?

— Со мной.

— Что же ты ничего не увезла из Америки, кроме иноземного оскала?

— Благодарю за комплимент. Скажи еще, что теперь я вылитая американка и в зубах застрял кусок сыра от улыбки.

— Ты всегда ею была.

— И как же, по-твоему, выглядит американка?

— Мужик, который забрался в надувную бабу из любопытства, а вылезти не может.

— Почему Трипун не пришел встречать?

— Он еще сегодня три раза не обедал. Привезла, что я просил?

— А что ты просил?

— Вот и проси тебя после этого.

— Ну извини. Ты напомни, я здесь куплю. А там все китайское. Хуже нашего.

— И люди китайские?

— И негры. Посмотришь — вроде умный, но эмигрант, другой — дурак и тоже эмигрант, третий — ни уха ни рыла — опять эмигрант! Не страна — международная свалка, обетованная земля отщепенцев. А коренное население в резервациях. Совсем как у нас, и ездить не стоило, только деньги потратила.

— Наша страна больше напоминает лагерь для перемещенных лиц, в котором лица перемещаются на «мерседесах», а хозяева убирают за ними в сортирах. Знаменитое русское гостеприимство.

— Уж кто бы на жизнь жаловался!

— Куда тебя отвезти? Домой или к Безбольникову?

— Уже пронюхал.

— Обижаешь. Еще до вашего знакомства об этом догадывался. Я так понимаю, он у нас скоро трудоустроится?

— А что Безбольников будет делать? Уколы от счастья?

— Хочешь, поедем ко мне. Жены нет, в Турцию за шмотками поехала. Совсем, говорит, голая хожу. Теперь оба отдыхаем по одной путевке.

— Ты забыл, что я женщина-луковица? Кто меня раздевает, тот слезы проливает.

— Но кто-то все-таки раздевает.

— Кому очень кушать хочется.

— А я уж грешным делом решил, что ты мужиков бережешь и сама все делаешь… На самом деле тебе Гулливер нужен. Если б ты обрилась с головы до пят, он тебя запросто перепутал бы с сарделькой… Да шучу же! Ты нормальная старуха.

— У нормального человека детство кончается с первым разочарованием, юность — со вторым, а молодость — с третьим.

— Все верно. Ведь у тебя были и другие разочарования.

— Хам, не поеду я к тебе.

— Ну, наконец-то препятствие!

— Чего?

— Заскучал я, захирел от вседоступности. Изобилие предлагаемых нынче услуг ничего, кроме рвоты, не вызывает. Я понимаю, почему японцы всю жизнь изобретают: хоть какое-то развлечение.

— Давай оставим тебя месяца на три без зарплаты и дивидендов. Посмотришь на мир прежними, полунищими глазами.

— Уже не смогу, но иногда так и подмывает налепить пластырь на очки и встать с баяном в переходе.

— А ты умеешь играть?

— А разве надо?

— У тебя милиционеры всю выручку украдут.

— Я же не слепой!

— Ладно, ближе к делу. На партнерский контакт американцы не идут, только улыбаются и ищут среди нас козлов отпущения.

— Судя по кинофильмам, которые делают американцы, делать им совершенно нечего из-за отсутствия мозгов.

— Но я кое-что уяснила из бесед с ними. Надо делать следующий шаг, нужны экстравагантные экскурсии, а не Париж с блошиным рынком, шубы в Салониках и дармовые проститутки Таиланда. Этого добра самим хватает. Подумай. Может, организовать круиз «Семь чудес света»?

— От них одни пирамиды остались.

— И хорошо. Свозим в Египет, а денег возьмем в семь раз больше.

— Побьют, когда вернутся.

— Тогда думай, это твоя работа. Но учти: коммерсантам и банкирам надоели курорты и казино. Требуется изюминка, вроде ловли крокодила на живца.

— Ничего этим долдонам не требуется. Сам такой.

— Ты хочешь работать или не хочешь?

— А куда денешься!

— Что вы тут с Трипуном за моей спиной натворили?

— Не надо ставить нас в одну упряжь.

— Я и не ставлю. Ты — рысак, Трипун — хромой осел, а я вас использую по назначению.

— Из Анталии счет прислали. Там трое наших посланцев задержались в гостинице по собственному почину на неделю и уехали не заплатив.

— Надо их достать, пусть платят.

— Они из Солнцева. Скажи спасибо, что на неделю.

— Дальше.

— Ленка Вдолина, которая загранпаспорта оформляет, забеременела.

— Немедленно уволить. К тому же она воровка мелких принадлежностей, сама за руку с фирменными ручками ловила.

— Нештатные переводчики дорого обходятся. Завтра вот опять австралийцы придут на переговоры. Так и разориться недолго. Может, вернем Аредову? Она теперь поумнела, надеюсь.

— Такие никогда не поумнеют. Я, наоборот, думаю всех разогнать и набрать новых.

— А где их взять? Нормальные люди давно трудоустроились, без работы сидят только дураки и бездельники.

— Безмозглый ты! Открой любую газету объявлений: там переводчиков как собак нерезаных.

— И все недоучившиеся студенты, у них ни практики, ни специальной лексики за душой. Валютная проститутка лучше по-английски петрит. Может, все-таки возьмем Аредову, пока специалист не подвернется?

— С мужем она помирилась?

— Вряд ли. Такой если вбил осиновый кол в жену, выдергивать не станет. Но это не факт, у меня слухи. Вот мой знакомый развелся с женой год назад, и все равно спят вместе. Один, говорит, хрен алименты давать, а тут еще и потрахаешься за те же деньги, и ни цветов не надо, ни конфет в коробке.

— Сделаем, как я решила: всех сотрудников постепенно заменим. Что еще произошло?

— Приходили две проверки.

— Откупился?

— Не взяли.

— Это Цементянников до сих пор копает, кому Трипун мог насолить. Чувствую я, найдет он причину и станет ясно, что тут не стрелять на поражение, а слабительного в чай подсыпать жестоко. Ничего не изъяли?

— Я весь компромат сразу после дуэли вырвал.

— Завтра принеси мне. Еще что?

— Втрое повысили плату за помещение. Трипун отказался подписывать договор об аренде на новый год. Я предлагал отнести взятку, он не позволил.

— Надо было заплатить из своих и самому подписать как заместителю.

— Так у тебя право подписи в отсутствие директора и сейф с деньгами в кабинете Трипуна, а свои — где их взять?

— Не ври компаньону.

— Ей-Богу, не задумался как-то о черных днях, все на один черный день откладывал. И дачу строю в три этажа, сама знаешь.

— Зачем тебе три этажа?

— По лестнице бегать, чтобы сердце тренировать.

— Это все?

— Ну, Трипун еще два мелких фортеля выкинул, правильного и справедливого начальника из себя корчил, а из меня — алчного и жестокого.

— Чего-то он задумал. Мало ему пробитого легкого и рогов.

— В случае чего мы с ним справимся.

— Он тебя задавит своей тушей.

— Зря так думаешь. Я последний год качаюсь на тренажере, жена говорит: «Удар у тебя все крепче и крепче».

— Смотри, как-нибудь проверю на вшивость.

— Бандитов наймешь?

— Сама тресну.

— Ты свинину ешь?

— А что?

— Да купил тут тушу, одному не управиться. И в холодильник не лезет.

— Зачем покупал?

— Целиком дешевле…

— Привет, дерево! Я опоздала всего на сутки. Ты еще не помер, стоя в ожидании?

— Здравствуй и послушай меня внимательно: меня поразила частичная амнезия, в результате которой я забыл твой телефон. Если в следующий раз ты сама не позвонишь и не напомнишь, то через неделю наступит полная амнезия, и я вообще не вспомню, кто ты такая.