Эрика почувствовала себя снова двенадцатилетней, в нью-хемпширской школе, прижимающей к уху телефонную трубку, слушающей, как братишка говорит, подавляя рыдания, о задирах, которые дразнят и преследуют его, называют слабаком и гнусным типом, бьют, устраивают жестокие проделки, «...и никогда не оставляют меня в покое, сестричка, ни на минуту, никогда!».
— Кто, Роберт? — спросила она, глядя на бычью маску и представляя себе за ней того мальчика. — Кого ты слышишь?
— Сама знаешь. Они твои — и ее. Твои и Матери.
— Матери?..
Этого она не поняла.
Маска резко приблизилась, резная древесина коснулась ее лица.
— Не притворяйся наивной, лживая дрянь!
Он пришел в ярость. Эрика слышала его хриплое дыхание, видела зловещий блеск его глаз.
— Роберт. — Голос ее был мягким и утешающим, голосом рассудка, неспособного сейчас воздействовать на него. — Того, что ты слышишь... в реальности нет.
— Наоборот. Это единственная реальность. Глубочайшая. Древнейшая истина.
Брат внезапно отстранился, вокруг нее появились пространство и воздух, и, когда отошел, она издала дрожащий вздох.
— Другие называют это мифом. Но мызнаем, что к чему. — Человек в маске животного говорил негромко, и Эрика видела его таким, как, должно быть, ему хотелось: жрецом, шаманом, священником, следующим древнейшей стезей. — Миф просто-напросто наилучшее представление о непостижимом, конечное выражение бесконечного неведомого. Миф реален. И они — они реальны, чересчур реальны, — те, кто меня мучает. Я знаю их, и они меня знают.
— Так кто же они? — прошептала она.
— Конечно же, фурии, Эрика, — ответил Роберт, словно это было самым очевидным на свете. — И они жаждут крови.
Коннор связал вместе три поводка. Их общей длины было достаточно, чтобы протянуться от ближайшего дерева на опушке до дна лаза. Хотя нейлоновые шнуры толщиной в четверть дюйма были обтрепанными и грязными, он считал, что они выдержат вес человека.
От диспетчера поступило сообщение, что «скорая помощь» обнаружила Пола Элдера и везет его в медицинский центр. Один человек из полиции штата и двое шерифских людей выехали к местонахождению Коннора, но появятся не раньше чем через десять минут.
Коннор, поскольку находился рядом с пещерами, не хотел ждать так долго. Он беспокоился, что опять действует поспешно, совершает ту же ошибку, что с Вики Данверз, когда его личное чувство возобладало над профессиональным суждением.
Рисковать своей жизнью он имел право. Но жизни тех, кто рядом с ним, — другое дело.
Коннор принял решение.
— Узлы надежные? — спросил он у Вуделла, который обвязывал концом поводка ствол дерева.
Вуделл кивнул, стоявший возле него на коленях Харт сказал:
— Рэй настоящий бойскаут, шеф.
— Оба останетесь на посту с лейтенантом Магиннис, будете охранять выход на тот случай, если появится Роберт и попытается бежать. Пока не приедет подкрепление, вниз не спускайтесь.
— Шеф, — возразил Вуделл, — это никуда не годится.
Харт принял его сторону:
— Вам нужна поддержка. Этот сукин сын псих. Спуститесь один, так...
— Я не спрашиваю вашего мнения. Оставайтесь на посту.
Коннор отошел, прежде чем они успели снова запротестовать. Видимо, они правы, возможно, это безумие соваться в темные пещеры, когда никто не прикрывает тебя сзади. Ну и пусть.
Если предстоят еще потери, то его повезут в больницу — или в морг. Его и никого больше.
— Бен.
Голос Магиннис. Он повернулся и увидел ее стоящей прямо у себя за спиной, с непонятным выражением лица.
— Бен. Это не Нью-Йорк. И вы на сей раз не против Кортеса с Лоумаксом.
Коннор недоуменно приоткрыл рот. Кортес, Лоумакс — как она могла узнать о них? Как могла...
— Вам нет необходимости браться за это дело одному, — добавила Магиннис, впервые обратясь к нему мягким тоном. — Мы с вами. До конца.
— Даже после того, что случилось с Данверз?
По ее лицу пробежала тень и тут же исчезла. Пожав плечами, она спокойно сказала:
— Это было профессиональным суждением.
— Вы собирались писать жалобу.
— Забудьте об этом. Так что, хотите быть героем или спуститься с компанией в эту чертову дыру?
Напряжение Коннора немного ослабло.
— Если вдуматься, то небольшая компания будет очень кстати.
— Тогда составим ее. — Магиннис, не снимая перчаток, хлопнула в ладоши. — Рэй, Тодд, идите сюда.
Вуделл с Хартом тут же подошли.
— Значит, так, — сказал Коннор. — Лейтенант Магиннис убедила меня изменить планы. Харт, ты останешься на посту один. Кто-то должен охранять вход. Вуделл, спустишься со мной и лейтенантом Магиннис в пещеры.
— Черт, — сказал Харт. — Рэю всегда везет.
— Не ворчи. И будь начеку.
У края отверстия Коннор сунул за пояс фонарик, направив луч вниз. Эрл Кэшью сидел неподалеку на корточках, успокаивая неугомонных собак.
— Мои девочки хотят спуститься с вами, — сказал он с кривой, озорной улыбкой.
Коннор улыбнулся в ответ.
— Они и так уже хорошо поработали.
Потом одним движением взял нейлоновый шнур в обе руки и опустил ноги в отверстие.
Перебирая руками, он спускался. Туго натянутый шнур дрожал от его тяжести, но нейлон не рвался, и узлы не развязывались.
Ниже, ниже. Сердце его сильно заколотилось, когда он оставил залитый лунным светом мир позади.
Глянув вниз, он увидел белую известняковую пыль, плавающую в свете фонарика. Ощутил ее вкус во рту.
Пол был близко. Коннор разжал руки и спрыгнул. Тут же выхватил пистолет на случай нападения. Луч фонарика осветил известняковую клетушку.
Она была пустой, с гладкими от дождей стенами, если не считать одной вертикальной складки, оказавшейся расселиной, ведущей в более просторное помещение или в туннель.
Магиннис уже спускалась вслед за ним. Когда Вуделл достиг дна, клетушка показалась набитой битком.
Коннор указал фонариком на расселину:
— Сюда. Говорите тихо.
И пошел первым, освещая путь.
«Эрика, — подумал он, — мы идем».
Магиннис с Вуделлом последовали за ним, а наверху собаки, подняв головы, завыли в унисон, хор первобытных стенаний вздымался сквозь холодный воздух к белой улыбке луны.
— Слушай.
Роберт прошипел это слово. Свет лампы трепетал на бычьей маске, но не достигал его глаз.
Сквозь удары сердца Эрика услышала слабый высокий вой, похожий на волчий и необычный.
— Это они, — произнес Роберт. — Те трое.
Фурии. Вот кого он имеет в виду.
Эрика, разумеется, знала о них — трех ужасающих сестрах, которые неутомимо преследовали преступников, доводя их до безумия. С крыльями, как у нетопырей, с собачьими головами, шипящих, как змеи, пронзительно вопящих и лающих в бешеной злобе. Фурии, хотя сосуществовали с богами классической Греции, появились на свет раньше их. Они представляли собой отголосок доолимпийской религии, порождение богини земли и луны в самую мрачную ее эпоху, когда она правила как божество смерти и крови.
И для Роберта она реальны.
— Надо спешить, — прошептал он. — Они напали на мой след.
Нескрываемый ужас в его голосе было жутко слышать. Все его тело охватила дрожь, плечи подергивались, руки тряслись, и, видя брата таким, Эрика ощутила влагу в уголках глаз.
— Никак не отстают. Отыскали меня — даже здесь. — Внезапно он шагнул к ней. — Ты привела их ко мне. Ведьма. Чародейка. Колдунья. Ты, конечно, ты.
Эрика хотела отрицать, но не могла найти слов, и в этом не было смысла, потому что Роберт уже отвернулся.
Он присел на корточки у шкафчика, лихорадочно порылся в нем, достал венок.
— Твои дьявольские собаки хотят остановить меня. Они знают, что если я принесу подобающую жертву, то буду очищен и прощен. Тогда они лишатся своей добычи.
Трясущимися руками он надел на голову венок, корону из сухого бурьяна. Царственное украшение для приношения священной жертвы.