Полицейские кивнули.

— Хорошо, — проворчал Петер. — Позвоню другим группам, узнаю, что они нашли в офисе и в квартире на Эстермальме.

Однако для начала Петер позвонил на работу, где Эллен сообщила ему, что Матс изучил распечатку звонков Габриэля и что по задействованным вышкам мобильной связи можно подтвердить нахождение подозреваемого в родительском доме. Больше новостей не поступало, хотя фотографию девочки опубликовали во всех газетах и показали в новостях. Да, кстати, уже второй человек припомнил, что какой-то мужчина нес Лилиан на руках по вокзалу, так что эти показания подтвердились. А в остальном — ничего нового.

Затем Петер решил позвонить в группу, которая производила обыск в кабинете Габриэля. Компьютер конфисковали, его содержимым займутся, как только будет сформирована группа добровольцев, готовых ознакомиться с этим ужасом. Перепиской Габриэля займутся в ближайшее время. Его начальник подтвердил, что у Габриэля также имеется рабочий ноутбук, но где — неизвестно. Других, кроме компьютера, носителей с детской порнографией не обнаружено.

Потом Петер попробовал дозвониться до нового следователя, допрашивающего коллег Габриэля Себастиансона. Тот коротко ответил, что занят, и пообещал перезвонить в течение часа.

Полицейский не очень понимал, как относиться к информации, добытой на данной момент. Габриэль Себастиансон намеренно скрывается от полиции — отлично, мамаша явно лжет, прикрывая сына, — прекрасно, известно, где он находился предыдущие дни, — хорошо! Но как он мог так сглупить и сохранить фотографии на стационарном рабочем компьютере, если у него есть ноутбук? Зачем ему прятаться у мамы, ведь полиция, разумеется, начнет искать его именно там? Если убийца — Габриэль Себастиансон, то стал ли местом совершения преступления дом его родителей? Значит, бабушка — его сообщница?

Петер инстинктивно чувствовал, что это маловероятно. А может, Габриэль Себастиансон держал Лилиан в доме, а бабушка об этом не знала? Если он, к примеру, дал Лилиан снотворное? Нет, вряд ли…

Петер огляделся: неужели Лилиан действительно умерла в этом доме? В таком случае надо срочно получить у прокурора ордер на то, чтобы перевернуть этот дом вверх дном и выяснить, где это произошло. Хотя Алекс позвонил из больницы и сообщил, что Лилиан умерла от яда, введенного в голову путем инъекции, значит, убийца вполне мог и не оставить улик…

Стоп-стоп, а ведь этот аналитик, Матс, говорил, что мобильный Габриэля в течение запрошенного срока ни разу не оказывался в зоне севернее Стокгольма! Зато совершенно точно бывал южнее! Если предположить, что Габриэль держит мобильный при себе, что вполне логично, то как же тело Лилиан Себастиансон оказалось в Умео?!

Внезапно на Петера навалилась усталость. Мозг отказывался работать, снова разболелась голова. Ему позвонили из группы, проводившей обыск квартиры на Эстермальме: ничего подозрительного, кроме большой коробки с секс-игрушками, они не нашли. Если ее, конечно, можно назвать подозрительной. Также конфисковали некоторое количество самопальных DVD-дисков без пометок — возможно, на них что-нибудь записано.

— А какие-то следы пребывания ребенка в квартире есть? — без особой надежды спросил Петер.

— Здесь, разумеется, есть детская, — ответил коллега, — но мы не можем утверждать, что девочка была здесь недавно. На самом деле, тут, похоже, давно никто не появлялся. Контейнер для мусора пуст, в холодильнике — ничего. Либо здесь давно никого не было, либо кто-то заезжал и все выкинул.

Петер склонялся к последнему варианту. Надо узнать, пользовался ли кто-то в последнее время стационарным телефоном, но, с другой стороны, начальник Габриэля Себастиансона сказал, что на прошлой неделе тот работал по обычному графику и последний раз появился в офисе в субботу.

А потом словно сквозь землю провалился! Взял на работе отпуск, а матери наврал, что собирается в командировку. И зачем было так грубо врать? Ведь матушка явно на все готова ради сына! Однако если у этой женщины осталась хоть капля совести, то она не станет выгораживать его, если ей что-то известно о детской порнографии или об убийстве ребенка.

Петер зашел в комнату Габриэля и сообщил коллегам, что заедет в домик подозреваемого на Эстермальме. Теодора Себастиансон заперлась в гостиной со своим адвокатом, и Петер решил уехать, не прощаясь.

Едва выйдя из дома, Петер сразу почувствовал неимоверное облегчение. Подойдя к припаркованной возле дома машине и обернувшись, он посмотрел на огромный кирпичный дом, а потом перевел взгляд на участок, больше напоминающий парк. Да, здесь время слишком долго простояло на месте…

Елена вставила ключ в замочную скважину дрожащими от волнения руками. Когда ее охватывало возбуждение или беспокойство, у нее всегда дрожали руки — а сейчас она ощущала и то и другое. Наконец ей удалось открыть дверь. Она сделала все в точности так, как сказал ей Мужчина: доехала на машине до Умео, избавилась от Зародыша, как он ей приказал, и вернулась обратно на самолете. Никто ее не видел и ни в чем не заподозрил — Елена была уверена, что впервые в жизни все сделала, как надо.

Девушка прикрыла за собой дверь и поразилась зловещей тишине в доме.

Запыхавшись, Елена сняла туфли и аккуратно поставила их рядом — Мужчина всегда заставлял ее ставить обувь именно так: аккуратно, вдоль стенки в небольшой прихожей.

— Ау! — осторожно позвала она, проходя в квартиру. — Ау, ты дома?

Елена сделала еще несколько шагов — какая странная тишина!

Что-то не так, что-то явно не так!

Он внезапно появился из темного угла комнаты! Елена скорее почувствовала, чем увидела огромный кулак, стремительно приближающийся к ее лицу.

Нет-нет-нет, в отчаянии пронеслось у нее в голове, она упала на спину, ударившись головой о стену.

Боль и страх охватили ее тело, по опыту Елена знала, что в таких ситуациях лучше не реагировать вообще, но удар оказался столь неожиданным и угрожающим, что она чуть не описалась со страху.

Мужчина быстро подошел к Елене и рывком поднял ее на ноги. Из уголка рта девушки сочилась кровь, голова кружилась, спину раскаленными иглами пронзала острая боль.

— Чертова шлюха! Бездарная идиотка! — прошипел он сквозь сжатые зубы, в его взгляде кипела такая ярость, какой Елена раньше никогда не видела.

«Нет-нет-нет, кто-нибудь, помогите мне!» — мысленно забормотала она.

— Девчонка должна была лежать в позе эмбриона! — заорал он и крепко встряхнул ее за плечи. — В позе эмбриона!!! И какого черта ты бросила ее на тротуаре?! Неужели так сложно все запомнить?! — прорычал он так громко, что Елена потеряла дар речи.

— Я… я… — забормотала она.

— Заткнись! — перебил ее Мужчина. — Заткнись!

Она попыталась объяснить ему, что у нее не было времени положить девочку именно в ту позу, о которой они договаривались, и именно в то место, но он снова приказал ей заткнуться, а потом еще раз ударил по лицу. Удар, еще один, коленом в живот, потом — в бок… и вот она уже лежит на полу. Хрустнув, словно заиндевевшая от мороза ветка, сломалось ребро, и вскоре Елена уже не чувствовала ударов и не слышала криков. Она была практически без сознания, когда Мужчина сорвал с нее одежду и поволок в спальню, но, увидев, как он достает спичечный коробок, громко завыла. Он засунул ей в рот носок и чиркнул первой спичкой.

— Нравится, Кукла? — прошептал он, поднося горящую спичку к ее широко открытым от ужаса глазам. — Скажи, тебе можно доверять?

Она в отчаянии принялась кивать, пытаясь вытолкнуть языком изо рта носок. Он схватил ее за волосы и наклонился к ней, поднося спичку еще ближе.

— Не уверен, — прошептал он, и огонь почти коснулся ее ключицы. — После того что ты сделала — совсем не уверен!

Он поднес спичку еще ближе, и пламя принялось лизать ее кожу.

Алекс Рехт и Хуго Паульсон встретили Сару Себастиансон и ее родителей в комнате для родственников примерно через час после того, как опознание Лилиан завершилось. Обои теплых тонов, мягкие кресла и диваны, столик из темного индийского дерева, никаких картин, рисунков или фотографий — только корзина с фруктами.