В конце концов критическая ситуация разрешилась в течение суток. Банда из трех человек была вскоре задержана. И немалую роль в этом сыграл Лев Иванович Гуров. Труд десятков, даже сотен людей принес свои плоды, удача же выпала именно Гурову. Среди несметного количества опрашиваемых людей Гурову попался человек, который, сам того не ведая, навел на след машины преступников. При нападениях они использовали угнанную машину, потом пересаживались на свою. Именно эту машину видел случайный свидетель, о чем и сказал Гурову. Все дальнейшее происходило не то чтобы просто, но для милиции привычно. Через несколько часов преступники находились в изоляторе. За дело взялись следователи.

Когда сумму захваченных денег разделили на количество месяцев, которое преступники затратили на подготовку и осуществление своих замыслов, то выяснилось, что их «среднесдельная» составляет шестьдесят четыре рубля тридцать копеек в месяц.

Поистине прав классик: трагическое и смешное порой существуют рядом.

Итак, все кончилось. Гуров, случайно или не случайно, со своей задачей справился. Завтра Москва. Он сидел в гостиничном номере, разместив на столе ужин. Ветчина оказалась жирной, а пиво теплым. Если бы Гуров хоть немножко разбирался, то без труда определил бы, что пиво к тому же и позавчерашнее. Он не разбирался. Выпил, закусил, запил водой, которая, прежде чем ее разлили по бутылкам, была минеральной, и начал звонить Рите.

Они решили пожениться. Вернее, решил Гуров и пошел к своей цели кратчайшим путем, по прямой. Он виделся с Ритой каждый день, встречал, провожал, дарил цветы, говорил слова. Он не изобрел велосипеда, не придумал пороха, шел тропой предков. А они мудры, наши предки. Рита бушевала, пыталась вырваться, освободиться. Но тут ее женские уловки не проходили.

Гуров был профессионалом, работа научила его: если есть шанс, один из тысячи, ты не побежден. Он мог беседовать с человеком о получасовой поездке в течение трех-четырех часов, заставить вспоминать, вытаскивать из подсознания такое, о чем человек, казалось бы, и не знал.

В подсознании Рита мечтала выйти за Гурова замуж. Не отдавая себе отчета, она сопротивлялась яростно. Почувствовав свою силу и власть, желала в первую очередь отомстить. За то, что было три года назад, за свои унижения, за его надменность, снисходительность и холодность. Она желала унизить Гурова, посмотреть, как он мучается.

Игре этой вчера исполнилось десять тысяч лет. Но в том и завораживающая прелесть любовной истории, что, сыгранная людьми миллиарды раз, она в каждом исполнении уникальна, самобытна.

Наконец Гуров соединился и услышал любимый голос:

– Здравствуй, Гуров. Я рада, что ты выбрал время. Что ты хочешь мне сказать? Только, ради бога, не повторяйся.

И даже эта манерность, которой Рита пыталась ужалить, за тысячи километров казалась милой и естественной.

– Ни за что не угадаешь, что я сейчас делаю, – глупо улыбаясь, сказал Гуров.

– Очень мне интересно, умираю от любопытства, – продекламировала Рита и тут же спросила: – Так что ты делаешь?

Будь женщина логична и последовательна, каким бы образом она сводила мужчин с ума?

– Я сижу в номере один и пью пиво! – радостно сообщил Гуров.

– Ты врешь, Гуров. А чем ты закусываешь?

– Я вру только в крайнем случае, – назидательно сказал Гуров и тронул пальцем скользкий кусочек ветчины. – Закусываю свиньей, которая умерла в старости от ожирения.

– Врешь, Гуров. Ты вообще не пьешь, тем более в одиночку. Она хотя бы красивая? Как ее зовут?

– Не говори глупости! Позвони моим, завтра я буду в Москве. В двенадцать на нашем месте.

– В двенадцать ты будешь на Петровке, Гуров.

– Рита, я говорил, что люблю тебя?

– Не повторяйся…

– Прилечу, запишу на магнитофон…

– За звонок я целую тебя. Не зазнавайся, отберу обратно. – Рита рассмеялась и чужим механическим голосом продолжала: – Ваше время истекло, кончайте разговор… Кончайте разговор. Целую, – и положила трубку.

Гуров глотнул пива, бросил на кровать чемодан, стал собирать вещи. Завтра Москва…

Раздался стук в дверь.

Лев Иванович Гуров слыл в МУРе человеком, способным предвидеть опасность. Однако самоуверенность, рожденная ощущением счастья и удачи, подводила и более опытных, и он весело сказал:

– Попробуйте войти!

Дверь открылась, на пороге застыл сержант милиции:

– Здравия желаю, товарищ майор. Товарищ подполковник просит вас… заглянуть, буквально на несколько минут. Здесь рядом, машина у подъезда.

Оперативная группа вошла в квартиру в двадцать два пятьдесят. Гурова привезли из гостиницы одновременно с экспертами.

Человек лежал навзничь, даже беглого взгляда было достаточно, чтобы уяснить – покойник. Однако первым к нему подошел врач, опустился на колени.

Убит был Игорь Лозянко, которого Гуров видел на аэровокзале. Гуров болезненно поморщился, обошел нетерпеливо повизгивающую овчарку, вернулся к лифту, который тут же открылся. Из него вышел следователь прокуратуры, взглянул вопросительно. Гуров кивнул и посторонился, следователь коснулся его плеча участливо, словно перед ним был не профессионал, которого ждала работа, а близкий родственник погибшего. Со следователем Гуров работал два дня назад. Николай Олегович был опытным юристом, человеком спокойным, вдумчивым. Они симпатизировали друг другу.

Гуров проводил следователя взглядом, остался на площадке – в квартире ему было делать нечего. В ближайший час все будет происходить с четкостью отлаженного механизма.

Врач установит факт смерти. Овчарка возьмет след, потыркается у лифта, начнет метаться у подъезда и, виновато поджав хвост, уедет в сопровождении обиженного проводника. Эксперт НТО, сверкая вспышкой, сделает достаточное количество снимков, затем распакует свой универсальный чемодан и постарается выжать из неодушевленных предметов информацию. Начнет со стола, чтобы следователь мог сесть писать протокол осмотра. Следователь опишет, как лежит тело, и многое другое. Он будет писать долго и подробно.

Из соседней квартиры вышел оперуполномоченный Боря Ткаченко, провел понятых. Видимо, муж и жена; наверное, они уже легли спать. Мужчина, шлепая тапочками, подтягивал на округлом животе тренировочные брюки, женщина одной рукой застегивала халат, другой пыталась причесаться.

Гуров с удовлетворением отметил, что Ткаченко, поддерживая женщину, в чем она нисколько не нуждалась, тихо и спокойно ей что-то говорит, и голос у лейтенанта ровный, уверенный.

Еще в машине Гуров узнал, что тридцать минут назад дежурному по городу позвонил неизвестный и сообщил, что по данному адресу лежит труп. У Гурова с языка чуть не сорвалась циничная фраза: «Ну и что? Работайте, вы за это зарплату получаете». Однако удержался. Сержанту приказали, он выполняет. «Встретимся с подполковником, поговорим», – решил Гуров и задремал. Когда приехали, Гуров потер лицо ладонью, с раздражением подумал, что согласился напрасно.

Можно сколько угодно ругать себя и убеждать в чем угодно, а профессиональные, выработанные годами навыки подталкивают на привычную тропу.

В большинстве случаев тело обнаруживают родственники погибшего либо соседи, и он ожидал, что на лестничной площадке будут шушукаться, толкаться люди. Однако здесь никого не было. Дверь квартиры не заперта, лишь прикрыта, ключ торчит изнутри. Значит, кто-то вошел, увидел, вышел и позвонил, скорее всего из автомата. Ни ждать приезда, ни назвать себя человек не пожелал – видимо, не хочет «попадать в историю».

Гуров гнал от себя эти мысли. Защищать людей от самих себя и друг от друга Гуров обязан, но данный случай его не касается.

Хотя он провел в квартире всего несколько минут, обстановка наводила на мысль, что человек жил один. Не факт, но скорее всего так и окажется.

Лева прислонился к подоконнику, оглядел лестницу, площадку, двери соседних квартир. Неухоженно, небогато, но и не загажено – так, серединка на половинку. Он припомнил обстановку в квартире: мебель безликая; вот магнитофон, стереоколонки, проигрыватель запомнились.