Это соображение немного успокоило девушку. Но тут ей пришло в голову, что несчастье могло стрястись не с Хантером, а с котом. И Гейбриел срочно повез его к ветеринару, даже забыв захлопнуть за собой дверь.

Все больше тревожась, Куинн решила обойти весь дом — от прихожей до своей рабочей комнаты.

— Маклейш! Где ты? Иди скорее ко мне, иди, мой хороший!

Но все ее призывы оставались безответными. Куинн открыла дверь в рабочую комнату и… замерла на пороге, не в силах сделать ни шагу дальше. Перед ней предстала ужасающая картина поля недавней битвы. Видимо, днем здесь сошлись в смертельной схватке доблестный рыцарь Маклейш и канистра с галлоном голубой краски, которую Куинн легкомысленно оставила на табуретке. Теперь канистра была повержена на пол и лежала на боку, истекая остатками маслянистого содержимого. В комнате царил полный кавардак. Картонная коробка, в которой лежали лоскуты, остатки старой одежды, используемые для изготовления зверюшек, была разодрана на куски, а сами вещи раскиданы по полу. Рабочие брюки Куинн валялись под табуреткой, безнадежно залитые краской. Ватманские листы с рисунками и выкройками разлетелись по всей комнате…

Куинн долго беспомощно смотрела на все это безобразие. Затем она обратила внимание на цепочку маленьких голубых пятен. Приглядевшись к ним, Куинн вскрикнула и горестно всплеснула руками. Да это же следы кота! Они вели в коридор, и, значит, скорее всего негодяй уже успел перепачкать краской весь дом!

По мере того как Куинн продвигалась по цепочке следов, она убеждалась в справедливости своих самых худших подозрений. Маклейш, видимо, пребывал в самом веселом расположении духа. Он не просто шел по коридору, но и все время восторженно прыгал. Он ухитрился испачкать не только пол, но даже стены.

— Ну, попадись только мне, гад! — яростно шептала Куинн, продолжая идти по следу.

Впереди ее ожидало еще более страшное открытие. Следы кошачьих лап заворачивали в ее спальню. Куинн остановилась, не в силах заставить себя открыть дверь пошире, но затем решительно повернула дверную ручку…

Приготовленное для прачечной постельное белье, разукрашенное голубой краской, было сброшено на пол. Ночник с расколотым стеклянным абажуром валялся рядом с кроватью. А на самой кровати лежало залитое краской и вконец растерзанное острыми кошачьими когтями любимое одеяло Куинн — подарок бабушки. Это было роскошное теплое стеганое одеяло. Бабушка не пожалела на него атлас, оставшийся от подвенечного платья покойной матери Куинн. За год до своей смерти бабушка подарила одеяло внучке в день, когда той исполнился двадцать один год. Во всем доме для Куинн не было вещи дороже этого подарка. И вот что с ним стало!

В отчаянии девушка смотрела на кровать. По щекам ее катились слезы. В этот момент скрипнула полуотворенная дверь, и Маклейш, виновато стелясь по полу, проскользнул в комнату. Кончики всех четырех лап кота были нежно-голубого цвета, словно их обули в прелестные башмачки. Настороженно озираясь, Маклейш застыл на мгновение. Затем его тело распрямилось, как спущенная тетива лука, и он прыгнул на кровать, издав победный клич:

— Мр-р-мя-а-у-ра-а!

Куинн протянула руку, чтобы схватить его за шкирку и сбросить на пол. Но кот выгнул дугой спину, злобно зашипел и, оскалив острые, как иглы, зубы, выпустил когти. Несомненно, далекие предки Маклейша были леопардами или даже саблезубыми тиграми.

Куинн отдернула руку. Глаза кота яростно горели, а хвост грозно метался из стороны в сторону. Неожиданно обида и злость, переполнявшие душу Куинн, исчезли. Ведь он всего лишь одинокий котенок! Ему было скучно и тоскливо, хотелось развлечься. А она сама хороша: оставила канистру с краской на табуретке и не закрыла двери. Поэтому все так и случилось! Конечно, жалко одеяло. Ведь предполагалось, что оно будет передаваться по наследству из поколения в поколение. Ну что ж теперь делать…

Куинн вытерла слезы, смело протянула руку к коту и погладила его:

— Не сердись, маленький! Я сама во всем виновата! Ну, иди ко мне, шалунишка.

«Шалунишка», видимо, понял, что его простили, и лизнул руку Куинн шершавым языком. Девушка еще раз с грустью посмотрела на растерзанное одеяло. Затем опустила глаза и вдруг увидела валявшуюся у ножки кровати ее любимую розовую блузку, всю заляпанную краской.

— Черт побери! — воскликнула она, не в силах сдержаться. Она снова рассвирепела, но не на кота. Это было бы глупо. Виноват не кот! Виноват Гейбриел Хантер! Ведь ему она доверила дом! А можно ли было это делать? Разве он не показался ей с первого взгляда безответственным и непредсказуемым?! О чем она думала, оставляя его хозяйничать в своем доме? Какая чудовищная глупость! И где сейчас этот человек? Почему он бросил кота одного и куда-то смылся?

Нет, довольно! Как только Гейбриел появится, она потребует, чтобы он убрался куда угодно, прихватив с собой несносного зверя. Но прежде пусть наведет порядок в ее доме!

За спиной Куинн послышался шорох. Она обернулась. В дверях стоял Гейбриел. Он смотрел на нее лукавыми глазами и, казалось, вовсе не собирался оправдываться. Странно, но Куинн, несмотря на кипевшую в ее груди ярость, почти ненависть к этому человеку, почувствовала необъяснимое волнение. Весь облик Хантера, его лицо, взгляд, фигура — все притягивало к нему девушку. Этому непонятному магнетизму она не могла противиться.

Куинн отступила на шаг в глубь комнаты и, наставив указательный палец, как браунинг, на грудь Гейбриела, произнесла инквизиторским тоном:

— Вы… Как вы могли допустить такое? Вы же сами постоянно твердили мне, что этого кота нельзя ни на минуту оставлять без присмотра. Судя по тому, что он здесь успел натворить, вас не было дома в течение нескольких часов! Где вы шлялись, черт побери?!

Насмешливое выражение исчезло с лица Хантера. Он с раздражением посмотрел на девушку и процедил сквозь зубы:

— Вы слишком рано вернулись. Я рассчитывал еще часа на два.

— Что?! — в запальчивости вскричала Куинн. — Неужели вам не хватает ума придумать что-нибудь более путное? Или хотя бы извиниться за свое поведение? Может быть, вы боитесь уронить свое достоинство?!

Гейбриел сначала потупил взгляд, но потом резко поднял голову. Прядь темных волос упала ему на лоб. Губы вновь скривились в язвительной усмешке:

— Мне было бы, наверное, легче разговаривать, если бы вы не выглядели так… соблазнительно.

Куинн машинально бросила взгляд в висевшее на стене круглое зеркало, а затем, охнув, обхватила себя обеими руками за плечи и бросилась в ванную. Вслед ей раздался громкий хохот Хантера. Куинн забыла, что, собираясь переодеться, сняла свитер, — а блузка оказалась растерзанной котом, — и все время разговаривала с Гейбриелом, стоя перед ним в одном лифчике.

Через минуту Куинн вышла из ванной в халате, тщательно застегнутом на все пуговицы.

— Простите меня, Гейбриел, — спокойно сказала она. — Я, честное слово, не имела намерений искушать вас. Просто моя любимая блузка стала жертвой этого кота. Как, кстати, и многое другое в этом доме.

— Нет, это вы простите меня, Куинн, — совершенно серьезно ответил Гейбриел. — Я так торопился привести все в порядок до вашего прихода, что забыл захлопнуть дверь. Я не успел, но…

— Привести в порядок?! — прервала его Куинн. — Да неужели вы не видите, что для этого потребовалась бы целая команда спасателей? Ваш обожаемый кот перевернул здесь все вверх дном!

— Я же попросил прощения! Не беспокойтесь. Все будет приведено в должный вид.

— Вы мне советуете не беспокоиться? Покорнейше вас благодарю! Вся моя жизнь пошла кувырком после того, как вы вторглись в мой дом! Никогда и никому я не доставляла неудобств. Уж не говоря о том, что никому не приносила несчастий. С вами же меня постоянно подстерегают неприятности. И больше я не намерена терпеливо это выносить…

У Куинн неожиданно перехватило горло. Она закрыла лицо руками и разразилась рыданиями. Гейбриел подошел к ней и обнял за плечи.