Малость посовещавшись, мы решили выходить раненько утром, чтоб без суеты, а пока предаться безделью и неге. Я затащил Сайнару в ванную со всякими душистыми приправами и показал ей порножурнал, отрытый в закутках у бывшего персонала. Очень, знаете ли, способствует общему развитию.

С утра ещё раз пришлось проверить экипировку моих спутников. Сайнара, по своей бабской глупости, напялила, что покрасивше, вместо того, чтобы надеть на себя практичное. Пришлось конструировать, с воем-боем сапоги без каблуков, на хорошей рифлёной подошве: идти по лесу на каблуках можно, но не нужно. Получилось какое-то уродство, но это — компромисс между красотой и практичностью. Дикари, как всем известно, любят, чтобы всё было шито золотом со стразиками, так и представьте себе берцы с золотой вышивкой, вот примерно то и получилось. Я объявил, что каждый может взять себе барахла сколько может. В смысле сможет, не надорвавшись, донести до стойбища. Я сделал себе мягкие полусапожки, шафранового цвета шёлковые шаровары, пурпурный полухалат с золотым шитьём, шёлковую же рубашку брусничного цвета с искрой[32]. Всё, конечно же, искусственное, но идентичное натуральному. Это нам близко и понятно. Нижнее бельё оставил своё, но взял ещё шесть комплектов. Упаковал в свой рюкзак, а Ичилу с Сайнарой посоветовал сделать нечто похожее. По лесу шастать можно и в комбезах, а вот на люди выйти — нет. Под занавес снабдили себя питьём и закусью, дня на два, примерно.

Выключить электроприборы и газ, запереть двери. Можно шевелить поршнями. Мы прошли через портал к тому бункеру, который недалеко от тропинки, по которой мы шли в своё время от стойбища к Будай ботору. Как выбрались из бункера, я рассадил на травку Сайнару и Ичила, а сам метнулся посмотреть, что же там за маленькой железной дверью в стене. Пошуршал всякими ключами, наконец, что-то там в недрах щелкнуло и дверь приоткрылась. Хитросделанная оказалась. Открывается наружу, а ручки нет, её пружина изнутри подталкивает. Только вот внутри ничего интересного нет. Лесенка спускается в колодец, а в колодце — кабельная канализация. Хорошая, правда, в человеческий рост и шириной метр. И, разумеется, какие-то кабеля откуда-то куда-то идут. Вылез я наружу, закрыл люк и включил замок. А дальше наши дела пошли вкривь и вкось. Тропинки, по которой мы добирались, нет. Ну, место стоянки мы нашли, а вот никаких тропок в природе не существует. Дикий лес кругом. Это мне, в общем-то, понятно, а вот Сайнара с Ичилом чувствуют себя в лесу неуютно. Они люди степи, а не леса, и их я где-то местами понимаю. Разложил я на пеньке дары лешему, пробормотал приветствие и пожелание. В лесу каркнула ворона, ей в ответ трепыхнулась моя татуировка. Ну, значит, мои дары приняты и просьба услышана. Я повернулся лицом в сторону нашего стойбища и пошёл вперед. Ичил шепотом спросил у меня:

— Ты с духом леса разговаривал?

— С ним, да. У нас хорошие добрососедские отношения. Стойбище Ыныыр Хая находится на границе степи и леса, со всеми надо дружить.

— Силён ты, — уважительно проворчал шаман.

— Да, я такой.

До стойбища мы шли, так же, как прошлый раз уходили. Только вот коней нет, а Ичил с Сайнарой чувствовали себя в пешем виде неважно. Да и психическая травма была налицо. Появляться на людях без коня, пешком, для степняка то же самое, что для нашего белого воротничка по офису ходить с расстегнутой ширинкой. Но и это переживём. Когда подошли к обжитым местам и мы почуяли дым от костров, быстренько переоделись. И вовремя — навстречу нам уже мчалась моя любимая собака, а за ней забавными шариками катились щенки. На лай собак выскочили мои охранники и всё завертелось и всё закрутилось. Женщины засуетились, мужички подтянулись. Быстро нашёлся Таламат, начал что-то мне докладывать.

— Таламат, — остановил я его, — всё потом. Я сейчас отдохну, а ты распорядись, чтобы разместили Ичила, это наш новый шаман. Приготовьте юрту для Сайнары-хотун.

— Будет сделано, господин! — ответил мне Таламат.

Что-то он какой-то подобострастный стал, подумалось мне, раньше такого я за ним не замечал. Я заполз в свой вигвам, скинул рюкзак и развалился на лежанке. Ноги гудят. Следом за мной ввалилась Сайнара. Как-то я упустил из виду, что прошлый раз Сайнара обиталась не знаю где, а сейчас вот пришла ко мне. Это в общем-то в мои планы не входит, у меня ещё четверо девок… э-э-э… на очереди, надо как-то всё это разруливать. Я собирался по приезду устроить очередной кобеляриум, так сказать, по случаю своего возвращения, кобылки-то мои застоялись наверняка. Да и такое дело… э-э-э… долго нельзя пускать на самотёк. Вообще-то, их надо замуж быстренько выдать, если по честному.

— Ты почему не пошла в свою юрту? — спрашиваю я, — и вообще объясни мне, как вообще эти вопросы решаются. Ты мне вроде не официальная жена, куда посмотрит общественное мнение?

— Мне наплевать на общественное мнение. Женщинам Старшего Рода вообще на всех наплевать. Ты меня похитил, вот теперь и расхлёбывай. Так что я буду спать в твой юрте, пусть все видят, что у нас всё серьёзно. А своих потаскушек можешь валять в кустах, это у тебя хорошо получается, — ответила дщерь степей.

— Это у меня везде и всегда хорошо получается! — вспылил я.

На что это она вообще намякивает? Это что за попытка диктата? Но и ссоры устраивать мне тоже не с руки. Может у неё сегодня просто токсикоз, вот она и язвит? Хотя для токсикоза рановато… Надо будет ей успокоительного выдать, сейчас Ичилу подскажу.

— Дорогая, тебе вредно волноваться, это может повредить наследнику, — отвечаю я, — для тебя сейчас приготовят юрту, как и подобает твоему положению.

— Это ты про что говоришь? Про беременность или то, что я Старшего Рода?

— И то, и другое. Чтобы не нарушать всяких писаных и неписаных законов.

— Ну ладно. Пусть ставят мне юрту. И выдели мне трех служанок, если уж совсем хочешь, чтобы всё было по-правильному. Кстати, а дикалон у тебя ещё остался? И эти, чтобы мыться? — спросила бесовка.

— Остались, кажется. Сейчас посмотрю, действительно надо сходить искупаться.

Несмотря на усталость, я поднялся и вытащил остатки своей былой роскоши. Не сильно-то меня ограбили девушки, почто всё в целости и сохранности. Они что, не мылись что ли в моё отсутствие? Пока шли к речке, пришлось всех приветствовать и, хоть парой слов, но перекинуться. В итоге к месту купания пришли все мои женщины и устроили мне головомойку. Только теперь Сайнара уже не дичилась, как в первые дни нашего знакомства, а резвилась, как и все. Непонятно мне, то она шипит, то голая со всеми купается, прям неуравновешенная какая-то. Спать всё равно отправилась ко мне в юрту, и совершенно не желает понимать, что и другие тоже хотят моего белого комиссарского тела.

С утра, по случаю прибытия на базу праздник образовался сам собой. Я никому не мешал. Мне надо выслушать всех, узнать новости и готовиться в новый поход. Таламат доложил о том, что у нас, оказывается, изрядное прибавление семейства. Остатки поверженного в пыль рода Халх, а именно около сотни женщин, вместе с оставшимися в живых детьми, прибыли к нам с просьбой притулиться возле нас. Типа им деваться больше некуда, кроме как примкнуть к сильному роду. Таламат их принял, с испытательным сроком, вроде я должен теперь дать добро на официальное вступление, но бес их знает, как тут это оформляется. Дождусь Талгата, пусть тот и проводит церемонии, у него хорошо получается. Большим пряником с этой прикочевавшей бабской ордой было то, что они со своими стадами прибыли, так что пока голода не ожидается. И вообще я теперь новый степняк, по словам Таламата, такие стада в Большой Степи были у единиц. Но как и всякое диалектическое явление, всякий плюс имеет свой минус: к нам прибыл Мастер Земли с претензиями и требованием немедленной перекочевки куда-то вдаль. И всё из-за того, что наши земли и пастбища были выделены нам из расчёта того, что у нас двадцать овец и пара лошадок, а вот теперь у нас стадо в две тысячи голов, которые вот-вот порушат все пастбища в округе. О, божеж мой! И почему мои великие планы всегда разбиваются о суровую прозу жизни? Я дал нагоняй Таламату за бездействие, халатность и отсутствие здоровой инициативы, короче, надо что-то срочно с этим делать. И баб куда-то расселять и стада разгонять, и вообще.