И будущие герои-разведчики горячо аплодировали вместе со всеми.
Мало кто на заводе представлял себе, какая началась война, сколько лет продлится она, какой нанесет стране урон. В девять вечера по радио передали первую военную сводку. В ней говорилось, что авангард полевых войск Красной Армии отбил атаки гитлеровской армии на преобладающем протяжении границы.
— Эх, не успеем повоевать! — огорченно сказал в комитете комсомола семнадцатилетний Витя Ординарцев. Все же он оставил в комитете заявление — просил отправить его скорей на фронт.
В тот день пятьдесят тысяч комсомольцев Москвы написали такие заявления.
Назавтра читали постановление ЦК ВЛКСМ в «Комсомолке»:
«ЦК ВЛКСМ требует, чтобы каждый комсомолец был готов с оружием в руках биться против напавшего, зазнавшегося врага, за Родину, за честь, за свободу».
В цехах появились лозунги: «Все для фронта, все Для победы!», «Невыполнение правительственного задания — это измена Родине!»
Третьего июля ЦК комсомола объявил о первой мобилизации на трудовой фронт. Витя Ординарцев хотел было тоже взяться за лопату, раз ему не давали винтовку, но в комитете комсомола объяснили, что пока поедут рыть противотанковые эскарпы старшеклассники, студенты, а рабочие-металлурги получают бронь.
Но вскоре ушли в народное ополчение и лучшие рабочие завода. У печей, у станков их сменили женщины, безусые подростки, старики-пенсионеры. Первой в стране женщиной-сталеваром стала Надежда Савичева. Крючницей стала восемнадцатилетняя девушка Галя Пикулина. Старики становились многостаночниками. Мальчишки в цехах трудились по десять часов подряд. «Один за всех, за тебя весь цех!» — так говорили серпомолотовцы. Нет, такого не видывали на заводах Крупа! Залогом победы были массовый патриотизм, единство партии и народа в священной, народной войне.
Воочию, на живых, сиюминутных примерах видели будущие герои группы Кости Пахомова, как притворяются в жизнь боевые традиции серпомолотовцев, рабочей гвардии Москвы. В боевых буднях варил завод фронтовую сталь, и крепче стали становилась связь поколений.
Удивительная и глубокая по значению произошла на заводе история в то трудное время. Многие рабочие пошли в доноры, по пятнадцать, двадцать и более раз от давали кровь раненым фронтовикам. И вот весь завод всколыхнуло вдруг письмо от брата серпомолотовки Вали Ежовой: брат писал, что, когда в полевом госпитале ему сделали после ранения переливание крови, он узнал от медсестры, что донором, судя по фамилии адресу, была его родная сестра Валя. Какое чудесное и знаменательное совпадение! Но и во всех других случаях кровь доноров, отданная ради спасения раненых фронтовиков, была родной кровью. «Я Вас не знаю, так же, как и Вы меня, — писал один раненый командир работнице завода — донору, — но в моем сердце стучит что-то близкое и родное, — бьется Ваша кровь», Серпомолотовская кровь вливала новую силу и отвагу; в сердца воинов, делала их непобедимыми. Красная Армия и впрямь была кровь от крови, плоть от плот народной армией.
Чем занимались, что делали в те первые дни и недели Костя Пахомов и комсомольцы «Серпа и молота»? Теперь я знаю: «вкалывали» на заводе по двенадцать часов, рыли убежища, провожали старших товарищей в ополчение. На фронт среди первых ушли парторги и комсорги Уже погиб, ведя бойцов в атаку, секретарь парткома завода политрук Александр Сомов. Вся пятерка трудилась 17 августа на первом московском комсольском воскреснике. Заработок целиком пошел в фонд обороны. 22 августа на проходной цех упала тяжелая бомба с «Юнкерса». Трое суток восстанавливали прокатку. Фронт, судя по сводкам Совинформбюро, был еще где-то между Днепром и Десной, а на московском заводе пролилась кровь пятидесяти рабочих, пострадавших от фашистской бомбы. Для пахомовской пятерки это было боевым крещением.
На заводе зачитывались военными корреспонденциями правдиста Петра Лидова. Как же! Свой парень, серпомолотовец! Редактором «Мартеновки» работал в рабочей многотиражке закалялся как журналист. А серпомолотовец всегда серпомолотовец. В 1937 году в числе шести редакторов заводских газет Лидов был приглашен на работу в «Правду». Знали, что война застала его в Минске, где он после Прибалтики стал собственным корреспондентом «Правды» по Белоруссии. На первой странице «Правды» помещались короткие, как выстрел, сообщения Лидова.
А пока серпомолотовцы жизни не жалели, защищая, обороняя родной завод, исправно дежуря в разных секторах ПВО — в инженерно-технической, медико-санитарной, противохимической службах, службах безопасности и порядка, связи и оповещения, службе убежищ. Рабочие-рационализаторы изобрели противогаз, не мешавший разведчикам и телефонистам говорить и слушать. Об этом противогазе писала в специальной литовке выездная редакция газеты «Московский большевик».
В трудное лето 41-го коллектив завода сумел наладить выплавку нескольких новых марок стали для фронта, для победы. И это было подвигом. Подвигом людей, защищавших Родину.
Но немцы подходили все ближе, и вся комсомолия завода еще упорнее занималась военной подготовкой по программе всевобуча. С тяжелым чувством днем и ночью помогала заводская молодежь грузить в вагоны станы и рольганги для отправки на восток, в Омутнинск, а сталепроволочный и другие цехи — в Магнитогорск, Златоуст, Нижний Тагил. Давно ли «Серп и молот» помогал индустриализации Урала! Теперь он сам перекочевывал на Урал. Десятого октября Государственный Комитет Обороны постановил перебазировать вместе со всей оборонной техникой и металлургическую технику. Четырнадцатого начался демонтаж основных цехов.
Костя Пахомов к этому времени был известен всем и каждому на заводе — он был редактором «Мартеновки». Он не только помнил Петра Лидова — он сидел за его столом в редакции заводской многотиражки и нес на своих плечах тот груз, который раньше нес Лидов. В конструкторском бюро его считали одним из способнейших молодых конструкторов. Трудно было узнать в нем того паренька, что пришел на завод из школы ФЗО в 33-м году. В коллективе он славился как прекрасный альпинист и лыжник. Он быстро стал вожаком молодежи, всегдашним заводилой интересных комсомольских дел. Сам он был из Краснодара, где родился тогда, когда город назывался еще Екатеринодаром. Он любил рассказывать о своем родном городе на Кубани порой называл себя казаком. Жил вдвоем с матерью Анной Николаевной. В Москву перебрался еще школьником. После семилетки работал на заводе монтером, учился в заводском техникуме. После техникума учила в заводском Металлургическом институте. Окончив институт, перешел в КБ. Очень скоро начал выполнять свой личный план на сто пятьдесят процентов. Его друзья-спортсмены запомнили его как бесстрашного и находчивого альпиниста, верного и надежного друга в горах. Из любого положения находил Костя выход, никогда не теряя редкостного хладнокровия. С ним было весело и интересно.
И вот настал день, когда в последний раз Костя Пахомов и его товарищи, сдав пропуска, вышли из заводской проходной на Золоторожский вал. С тоской оглянулнсь они на родной завод. Трубы его не дымили. Не дымила и единственная труба, оставшаяся от Гужона Опустел огромный завод. Но нет, не достанется он Круппу!
На Волоколамском направлении немцы вновь перешли в наступление. Войска 16-й армии Западного фронта с трудом отражали удар 46-го моторизованного корпуса, направленный по приказу ставки фюрера встык Волоколамского и Можайского укрепрайонов. Четвертая армия вермахта находилась уже в 80 километрах от Москвы. Дипломатический корпус покинул Москву. Гитлеровцы были убеждены, что операция «Тайфун» сокрушит большевистскую столицу.
Но именно в эти, самые тревожные дни войны как никогда громко зазвучал боевой призыв партии. По радио выступил А. С. Щербаков. «Над Москвой нависла угроза, — сказал Щербаков. — Но за Москву будем драться упорно, ожесточенно, до последней капли крови… Товарищи москвичи! Каждый из нас, на каком бы посту он ни стоял, какую бы работу ни выполнял, пусть будет бойцом армии, отстаивающей Москву от фашистских захватчиков».
