Он помахал им рукой, понимая, что у него это выходит далеко не так четко и отработанно, как у них, которые могли это делать, не прерывая беседы. Словно это получалось у них автоматически, как дыхание. Он обернулся, когда они прошли, и увидел двух гивистамских техников, беседовавших с о’о’йанским водителем. Один из гивистамов, увидев приближающихся людей, стал шептать что-то товарищу. Они отошли в сторону, к стене, не прерывая разговора.

Кальдак обратил внимание на позу гивистамов, на то, как они слегка втянули головы в плечи, так что глаза их были наполовину спрятаны за яркими щитками. Маленький о’о’йанец стал за спины своих более высоких собеседников, когда проходили люди. Они выражали неодобрение, если не прямой страх по отношению к людям – не такая уж редкая реакция. Все знали, что сделали люди. Они великолепно сражались. Те, кто не умел этого делать, как вейсы, гивистамы, лепары и другие, были им за это чрезвычайно признательны. Они восхищались делами людей, но не любили их, несмотря ни на что.

Даже среди его сородичей, знал Кальдак, многие недолюбливали людей. Даже тех, которые были окружены легендами. Если на поле нечего было желать лучше однополчан, чем люди, то в другое время массуды предпочитали не общаться с ними. Они не знали, как вести себя в цивилизованном обществе. Они были… невоспитанны.

Яруселка окликнула его, и он ускорил шаги, чтобы быстрее встретиться с ней. Ее общество всегда было наслаждением для него. Само ее появление помогало ему прогнать неприятные мысли из головы. Он надеялся на встречу с ней в столовой, но здесь было лучше. Дальше они пойдут вместе. Человеку пришлось бы бежать, чтобы идти вместе с ними. Интересно, что они могут перегнать кого угодно на коротких дистанциях, еще одна характерная черта, – но на длинные дистанции никто не сравнится с массудом.

Они обменялись теплыми приветствиями, прильнув друг к другу и говоря только им одним известные слова. Только поглядев на него, она выразила беспокойство:

– Ты выглядишь встревоженным.

– Нет. Я просто задумался.

– Это всегда было для тебя проблемой, – любовно упрекнула она его. – Ты беспокоен как гивистам.

– Не говори так, – сказал он весело. – Хочешь, пообедаем вместе? – Он пристроился к ее шагу.

– Да. Для тебя есть новость, друг жизни.

– Насчет сражения на Кантарии?

– Нет. Ты получил повышение. – Ее огромные глаза сияли.

Он замедлил шаг и поглядел на нее. Он был так занят последние годы, что забыл о таких мелочах, как повышения. Массуды не искали личного продвижения так жадно, как, например, люди. Это если и приходит, то приходит естественно, как возраст.

– Меня также наградили.

– Значит, новости совсем хорошие.

– Может быть. Тебе предстоит полевая служба.

При этих словах он нахмурился.

– А что насчет моей службы здесь?

– Командование считает, что тебя можно сохранить. Другие взяли на себя уже большое бремя. С’ваны гораздо более заинтересованы в работе с людьми, чем мы. Присутствие массудов едва ли необходимо сейчас для простого администрирования, и как всегда стратегические способности отчаянно нужны там, где идет борьба. Например, на Кантарии. Ирония судьбы, подумал он. Он в свое время использовал записи тамошней борьбы для вербовки здесь. Теперь он сам сможет посмотреть, как там успехи.

Кантария была населена незрелым развивающимся народом, мамалитанами, маленькими и тонкими, как о’о’йаны, но без их навыков, умными, но лишь слегка цивилизованными. Их чуть было не покорил Амплитур, но в последний момент о них узнал и вмешался Узор. И ему предстояло участвовать в деле, которым Массуд угрюмо гордился уже несколько столетий. Он был не очень знаком с ситуацией на Кантарии, где Узор присутствовал сравнительно недавно. Он знал только, что амплитуры и их союзники прочно обосновались на планете, и ее надо отвоевывать шаг за шагом.

– Как ты себя чувствуешь, милая? – спросил он спутницу.

– Мне приятно, что я покидаю этот мир. Слишком давно мы здесь. Нам дают отпуск, чтобы побыть дома и посмотреть, как идут дела, оценить, что мы сами сделали. Твои предки в большом почете. Что до участия в конфликте на Кантарии, то это – тоже честь, учитывая наши там трудности.

– Что там за силы?

– В основном криголиты, под обычным руководством амплитуров, но есть и другие. Туда послали новообращенных в Назначение, мазвеки. По слухам, Амплитур использует их для пробы там, где он уже закрепил свои позиции, чтобы проверить их бойцовские качества. Кантария – не особый подарок, это – не развитой мир. Но там есть потенциал, если только их удастся вырвать у Амплитура.

– Фураж для Назначения, – мрачно заметил Кальдак.

– Вот-вот. – Она оглядела широкий коридор, столь не похожий на тесные комнатки первоначальной базы. – Мне нравятся некоторые из людей здесь, но признаюсь, я могу симпатизировать только отдельным людям, а не виду. Когда они собираются вместе, с ними что-то случается. Они меняются.

– Исследования продолжаются, – ответил он. – Одни ученые полагают, что дело в феромонах. Другие копаются в эзотерике и рьяно ищут объяснений. Но это – не забота массуда. Я с радостью оставляю это толкователям снов из Гивистама и С’вана. Проще идти куда надо и сражаться до победы или поражения. Битва не знает амбивалентности.

– Конечно, кое по кому здесь ты будешь скучать, например, по Уиллу Дьюлаку?

– Вовсе нет.

Она явно была удивлена.

– Вы так долго были вместе.

– Это верно. Я хорошо относился к Уиллу Дьюлаку. Он – первый человек, с которым я столкнулся, и во многих отношениях достоин восхищения. Я бы даже сказал, цивилизованный представитель своего вида, наряду с некоторыми исключительными вождями племен. Но он человек, и мне по-прежнему не очень уютно в его присутствии.

Они прошли большое панорамное окно. За башнями и укрепленной структурой маяка рифов были видны далекие зеленые горы. Дальше на север были большие города с массой потенциальных солдат. Но много больше было людей, которые не хотели воевать, каждый из которых считал себя центром Вселенной, заботясь больше всего о своем личном благополучии и удобствах. Это было нечто, что, не считая замечательной одаренности на поле боя, не вызывало одобрения среди граждан Узора.

Кальдак был подавлен и огорчен. Воевать везде нелегко, но Кантария сама по себе как нарочно была создана, чтобы сделать жизнь как можно более жалкой.

Это было тяжелое место, полное огромных гор, отделенных друг от друга узкими ущельями, с быстрыми потоками и постоянными холодными дождями. Здесь до недавнего времени изобиловали ледники, так что ландшафт был варварским. Не лучше был и климат, невыносим везде, кроме узкой полоски вдоль экватора.

Хуже всего, что там некуда было деться. Постоянный дождь деморализовал теплолюбивых массудов, так же, как и снега и льды на вершинах гор. Высокие бойцы хорошо переносили холод, но только не постоянные осадки. Плесень была распространена повсюду, попадая, если за этим не следить, даже на обувь и оборудование. Низенькие двуногие аборигены представляли собой костлявый и менее волосатый вариант с’ванов, но без их цивилизованной грации. Сталкиваясь с чужаками, все равно с кем, они бежали в свои каменные хибары и боязливо жались у очага. Нарождающиеся города могли похвастать более крупными постройками из камня и грубого цемента.

Меньше чем за год Кальдак понял, что в Кантарии никто не одержит быстрой победы. Ландшафт делал наземные битвы крайне сложными. Хотя кантарийцы и говорили на одном языке с местными диалектами, тут не было центрального правительства, только организованные племена и кланы. Их зародышевые межплеменные связи и торговля росли очень медленно из-за отсутствия должной инфраструктуры. Немудрено, что их прогресс был таким медленным.

Узор мог освободить какой-то регион, но тут же его с флангов начинали теснить войска Амплитура, пробравшиеся по ущельям и горным тропам. Один и тот же клочок земли мог по несколько раз в год переходить из рук в руки. Противник мог хорошо укрепить захваченные города, но полевые коммуникации оставались примитивными, так как орбитальные спутники сбивались сразу, как только развертывались.