Ральф встал и похлопал его по плечу:

– Славный мальчуган! Запомни: тебе дан очень важный, уникальный дар. Настолько важный, что я советую тебе ни с кем, кроме меня и мисс Белл, о нем не говорить. Даже с мамой. Ладно?

– Ладно, – согласился Кристофер, радуясь, что дядя Ральф считает его умение путешествовать во сне таким важным.

Он был так польщен, что сделал бы намного больше, чем просил дядя. Никому не рассказывать – чего проще! Ведь вокруг нет никого, кому можно было бы рассказать.

– Итак, это наш секрет, – сказал Ральф, подходя к двери. – Только мы трое знаем, и еще тот человек, которого я пошлю. Не забудешь, что нужно будет его поискать?

– Не забуду, – охотно пообещал Кристофер. – Славный мальчик, – сказал дядя Ральф и вышел из комнаты, оставив после себя облако дыма.

Время тянулось бесконечно. Кристоферу казалось, что завтрашняя ночь не настанет никогда. Он сгорал от нетерпения показать дяде Ральфу, на что способен. Если бы не Последняя Гувернантка, он бы заболел от ожидания, но она была так скучна, что все вокруг нее тоже становилось скучным. К вечеру следующего дня Кристофер даже и не знал, есть ли вообще какой-то смысл в его сновидениях.

Но он лег, заснул, и ему стал сниться его сон, потому что дядя Ральф попросил. Как обычно, он выпрыгнул из кровати и через камин попал в долину, где под камнем лежала его сменная одежда, рваная и грязная после множества путешествий и давно уже размера на два меньше, чем нужно.

Кристофер переоделся быстро, благо ему не попалось ни одной пуговицы. Туфель у него вообще не было, потому что они ему мешали перебираться через скалы. В Междумирье он бродил босиком.

Это место, как всегда, было какое-то неясное, бесформенное, повсюду нагромождения камней, даже над головой. В воздухе висел все тот же густой туман, окутывающий даже капли дождя, которые ветер носил туда-сюда.

Кристофер очень надеялся, что не придется долго торчать здесь в поисках знакомого дяди Ральфа. В плохую погоду он чувствовал себя очень маленьким, к тому же в этот раз сильно замерз и промок.

Кристофер залез на каменный оползень и закричал:

– Я тут!

В Междумирье его крик превратился в птичий писк. Туман и ветер подхватили звук голоса и похоронили в шквале дождя. Кристофер подождал ответа, но вокруг раздавалось только протяжное гудение ветра.

Он раздумывал о том, нужно ли кричать еще, как вдруг услышал тоненький звук, доносящийся от скал:

– Я ту-у-ут!

Это был его собственный крик, Кристофер не сомневался. С самого первого сна он знал, что Междумирье всегда возвращает то, что ему не принадлежит. Именно поэтому вернуться в кровать отсюда было намного легче, чем попасть в какую-нибудь новую долину. Междумирье выталкивало его.

Кристофер задумался. Пожалуй, кричать нет смысла. Если бы знакомый дяди Ральфа был где-то в тумане, он все равно не смог бы долго стоять и ждать – его бы вытолкнуло в ту долину, из которой он явился. Поэтому если он и ждал, пока Кристофер разыщет его, то, скорее всего, в долине.

Кристофер вздохнул. Таких долин были тысячи – вверху, внизу, слева, справа; из одних долин открывались дороги в другие, и это только в непосредственной близости! Если пойти в другом направлении, например к Везделке, которая не любит людей, можно найти еще больше долин.

Но дядя Ральф вряд ли стал бы слишком уж усложнять задачу. Человек должен быть где-то рядом.

Кристофер пообещал Ральфу, что сделает все, чтобы эксперимент удался, поэтому двинулся вперед, взбираясь по мокрым камням, соскальзывая и вскарабкиваясь снова.

В первой долине никого не оказалось.

– Эй! Я тут! – крикнул он.

Среди зелени стремительно неслась река. Людей не было.

Он вернулся обратно и пополз в другую сторону. Еще не добравшись до ровной земли следующей долины, сквозь туман он различил темную блестящую фигуру.

– Эй? – окликнул его Кристофер.

– Да! Я… Это Кристофер? – спросил человек. Сильный голос мог принадлежать юноше. – Пойдем-ка отсюда куда-нибудь, где мы сможем видеть друг друга.

Преодолев несколько спусков и подъемов, они соскользнули с горы и очутились в долине, где воздух был теплый и спокойный. Заходящее солнце окрасило траву в розовый цвет.

– Ну? – спросил человек дяди Ральфа, – Ты в два раза меньше, чем я думал. Рад с тобой познакомиться, Кристофер. Меня зовут Такрой.

Он усмехнулся и посмотрел сверху вниз на Кристофера. Человек был такой же молодой и сильный, как и его голос; плотный и крепкий, с круглым загорелым лицом и веселыми карими глазами.

Кристоферу он сразу понравился. Наверное, еще и потому, что впервые он встретил взрослого с такими же вьющимися волосами, как у него. Хотя они были не совсем похожи. У Кристофера волосы вились мягко, а у Такроя завитки были крутые, будто маленькие светло-коричневые пружинки. Кристофер решил, что Такрою должно быть больно, когда гувернантка или еще кто-нибудь заставляет его причесываться. Размышляя об этом, он заметил, что волосы Такроя сухие. И ни следа от той поблескивающей влаги, которая пропитала одежду Кристофера. На Такрое был зеленоватый шерстяной костюм, довольно потертый, но абсолютно сухой.

– Почему ты так быстро высох? – спросил Кристофер.

Такрой засмеялся:

– Я здесь не совсем присутствую, как, например, ты. А ты весь до нитки промок. Как это тебя угораздило?

– Дождь шел в Междумирье. Ты там тоже должен был вымокнуть.

– Да? Странно. Мне вообще сложно все это представлять, даже здесь, в долине. Хотя тебя я вижу хорошо – конечно, когда мы оба этого хотим.

Ни слова не поняв, Кристофер стал буравить его взглядом. Такрой опять рассмеялся, отчего понравился Кристоферу еще больше.

– Расскажи мне, что ты там видишь. – Он махнул загорелой рукой в сторону долины.

– Там долина, – ответил Кристофер, гадая, что видит Такрой. – Зеленая трава. От заходящего солнца ручей стал розовым.

– Правда? Тогда ты сильно удивишься, если я скажу тебе, что вижу только легкий розоватый дымок.

– Почему?

– Потому что я здесь лишь мысленно, а ты – всем телом и головой. В Лондоне мое драгоценное тело лежит на диване в глубоком трансе, завернутое в одеяла. Меня согревают бутылки с горячей водой, прекрасная молодая леди играет мне на арфе. За девушку я заплатил особо. А ты, случаем, не лежишь тоже где-нибудь в кровати?

Этот вопрос одновременно и озадачил, и обеспокоил мальчика.

– Пойдем-ка, – сказал юноша. – Следующая часть эксперимента заключается в том, чтобы проверить, сможешь ли ты принести домой заготовленный пакет. Я тут сделал пометку. Ты сделай тоже, и мы спустимся в этот мир.

– Пометку?

– Да. А как же иначе узнать дорогу назад?

И как узнать, что это за долина?

– Дорогу найти очень легко, – возразил Кристофер. – И я всегда могу сказать, в какой Везделке я был, а в какой – нет. В этой – самый маленький ручей, я здесь уже был.

Такрой пожал плечами и поглядел вверх:

– Послушай, не спорь со мной. Пожалуй с та, нацарапай цифру девять – на этом камне или еще где-нибудь. Я не хочу тебя потерять.

Кристофер покорно подобрал острый камешек и принялся рисовать цифру прямо на тропинке. «Девятка» вышла кривая и кособокая. Он взглянул на Такроя, который выглядел так, будто встретил привидение.

– В чем дело?

Юноша дико хохотнул.

– Да так, ничего особенного. Просто я ее вижу. Неслыханно! А ты видишь мою метку?

Кристофер огляделся вокруг, посмотрел даже на вечернее небо, но вынужден был сознаться, что не заметил ничего, напоминающего метку.

– Слава богу! – выдохнул Такрой. – Хоть это нормально. Мне безумно хочется знать, кто ты есть на самом деле. Я начинаю понимать, почему твой дядя так разволновался.

Вместе они прогулялись по долине. Такрой держал руки в карманах и выглядел непринужденно, но Кристофера не покидало чувство, что обычно его спутник попадает в Везделку совсем другим путем – быстрее и легче. Однако он украдкой поглядывал на Кристофера, словно был не уверен в том, куда идти, и ждал, чтобы Кристофер сам выбрал путь. Он заметно успокоился, когда они дошли до конца долины и оказались на дороге, изрытой колеями и ведущей в глухой лес. Солнце почти село. Перед ними стояла древняя, ветхая таверна, в окнах которой горел свет.